Лукас по–прежнему смотрит на север. Ничего не меняется.

У Сары вдруг вырывается судорожный горький смех.

— Ты мне не поверишь, — говорит она. — И никто здесь, наверное, не поверит. Но я хочу, чтобы ты знал: я никогда, никогда в своей жизни не изменяла мужу. Ни с Мастерсом, ни даже с Уэйдом.

Лукас вслушивается в порывы ветра. Он выжидает.

Внезапно Сара весело хихикает:

— Заигрывания с машиной — это не считается.

Лукас качает головой и вздыхает.

— Харрис, — говорит он.

— Что?

— Вероятно, он — убийца.

— Этого не может быть, — возражает Сара. — Пит, конечно, присматривался к этому парню. Он со странностями, это известно, и мы мало знаем о его жизни. Но, как говорит Карл, это было убийство по личным мотивам. Жестокое убийство. Пит говорит, что вряд ли безмозглому охламону из бывших мормонов, который и шести недель здесь не пробыл, захотелось бы мучить Уэйда Таннера. Вот почему Пит отослал его бегать по другому маршруту этим утром. Харрис вне подозрений.

— Пит вам это сказал? В присутствии парня?

Она отрицательно качает головой:

— Нет, Харрис к тому времени пропал.

— Пропал?

— Поезд прошел, и мы догнали Карла, и Карл передал нам твое сообщение, и потом мы стояли там и разговаривали. И тогда Харрис сказал, что мы все чокнутые идиоты и что он лучше будет бегать с оленями, чем попусту тратить время и торчать тут в окружении старых пердунов. Так что он снова побежал к железнодорожным путям и направился… Я не помню, куда…

Лукас ничего не говорит.

Сара переводит дыхание и замирает. Внезапно ее глаза расширяются, и она произносит:

— А что, если?..

Лукас приказывает своему телефону набрать номер.

Уэйд принимает звонок:

— Все еще стою, все еще пью свой кофе.

— Итак, — говорит Лукас. — Ты разговаривал с Харрисом сегодня?

Краткий миг тишины прерывается шорохом: словно там, на другом конце линии — множество людей, которые из вежливости стараются не шуметь, словно там в одной переполненной комнате собралось десять миллионов двойников. И сквозь эту шепчущую тишину доносится голос Уэйда:

— Сегодня? Нет, я не разговаривал с малышом. А почему ты спрашиваешь? Наш новый жеребец что–то замышляет?

Тропа через луговину ведет на юг, к трехгранным тополям. Там, где начинается тень, Лукас останавливается, убирает рукавицы и оглядывается назад. Сара медленно пробирается к северному краю травяного поля, остальные участники забега вышли ее встречать. Джегер стоит в центре группы. Кто–то упирает руки в бока, кто–то закинул их за голову — все они выглядят как одетые не по форме солдаты, готовые бежать с поля боя. Сара останавливается и что–то говорит, указывая назад на Лукаса, и все пристально смотрят на него через поле — он чувствует адресованные ему сомнения и подозрения.

Повернувшись, он ленивой трусцой направляется прочь.

Извилистая лесная тропа ведет к Ясеневой протоке. Заброшенная железная дорога остается слева, еще одна тропа проходит через железнодорожные пути и дальше, обратно в город. Харрис мог бы сейчас бежать по старой проверенной трассе. Если бы малый не был дураком, то мчался бы галопом домой, чтобы собрать сумку и успеть спастись в последнюю минуту. Но это для тех, кто здраво мыслит, а здравомыслие — совсем не для Харриса. Он скандалист и задира. А еще он сумел отыскать их в чаще леса. Так что мальчик не полный тупица, и у него есть способы выслеживать людей.

К Лукасу снова пробиваются те же звонки, что и в пять утра, — от сексуальной женщины и от отчаявшегося отца. Кстати, один из них мог быть Уэйлсом, если бы тот подделал голос, чтобы влезть в систему отслеживания. Но это кажется маловероятным. Почему бы просто не набрать его номер и потом сбросить звонок? Возможно, здесь есть еще какая–то хитрость. Углубившись в размышления, Лукас вдруг осознает, что уже никуда не бежит и даже не помнит, когда он остановился. Он уставился в землю; в голове путаница. Внезапно его взгляд падает на лодыжку; он наклоняется и задирает заляпанную грязью черную штанину. Смотрит на чудо–браслет, который только и нужен, чтобы громко оповещать весь мир о том, что он здесь и что он трезв.

Лукас выпрямляется и поворачивается вокруг своей оси. Что–то движется на самом верху старой эстакады, но потом исчезает за переплетением ветвей. А может, Лукасу все это только почудилось. Он снова пускается в путь, преодолевая дистанцию легкими длинными шагами. Минует эстакаду — впереди с десяток тропинок, сотня способов выбраться из парка. Но самый лучший план очевиден: набрать 911 или, на худой конец, позвонить тому, кто находится неподалеку. Одри. Остановив свой выбор на ней, Лукас касается панели телефона; когда ничего не происходит, повторяет попытку. Несмотря на то что аккумулятор заряжен и светит зеленым огоньком, аппарат отказывается выходить на связь с внешним миром.

Лукас прекращает бег и смотрит налево.

Там, на возвышенности, виднеется желтая рубашка; ее обладатель не делает ни малейших попыток замаскироваться. Лицо над рубашкой расплывается в улыбке. Харрису хочется смеяться. Он стоит неподвижно и, глядя вниз на Лукаса, произносит пару слов. Сейчас стекла очков достаточно прозрачны, чтобы были видны глаза парня. Расстояние позволяет разглядеть разбитую распухшую губу и блестящее от пота лицо. Он прислушивается к чьему–то тихому голосу, кивает и говорит что–то еще. Затем поднимает правую руку, в которой зажат кусок ржавого металла, — случайно или нет, эта хреновина по форме напоминает небольшой топорик.

Харрис приподнимает ногу и опускает ее.

Лукас срывается с места и мчится со всех ног в сторону устья реки. На сей раз он не придерживается тропы, а срезает путь по подмерзшей грязи там, где кустарник не слишком густой. Он смотрит вниз и вперед и через десять шагов такого бега перестает что–либо соображать. Не просто мир сжимается вокруг него — его разум пуст, весь день словно исчезает в никуда. От недостатка кислорода и от навалившегося ужаса мозг охвачен дикой паникой, шаги все шире — Лукас перепрыгивает через склоненные ветки и небольшие овражки с такой грацией, которую вряд ли получится воспроизвести. Он не знает, где сейчас Харрис; на самом деле это не имеет значения. В счет идет только скорость и отвоеванное расстояние. В таком безудержном, безумном и великолепном состоянии Лукас бежит почти минуту. А потом у него иссякают силы и дыхание.

Он останавливается, чувствуя вкус крови в горле.

Бросает взгляд влево.

Высокий земляной вал совсем близко, по нему бежит Харрис. Этот парень никогда раньше не выглядел таким серьезным, таким взрослым.

— Да, — говорит он кому–то. Замедляет бег, резко поворачивается, спрыгивает на оленью тропинку и оказывается примерно в двадцати метрах позади Лукаса.

Похоже, это победа: Лукас все равно впереди.

Но теперь ему нельзя оборачиваться. Иначе он рискует