Теплый и ветреный летний день, пьяно перетекающий во влажный и густой вечер. Вино и разгул. Разгул и вино. Опасные затеи, нелепые выходки, постоянная смена декораций и впечатлений, с одной-единственной целью: утомлять тело и загружать под завязку мозг, чтобы не думать, не вспоминать и не чувствовать. Тогда Исаак Кадош прошел по этому пути, и вот теперь все повторялось заново, с пугающим сходством деталей.

***

Одиннадцатью годами ранее. 11 марта 1975 года, раннее утро

Каменная ограда «Розовых сосен» была высокой — не менее пяти метров-и выглядела глухой и неприступной, как настоящий форт. Кроме главных ворот, обращенных к шоссе, имелись еще боковые въезды, со стороны проселка и сосновой рощи. Они тоже охранялись, но не так строго, и в прошлый раз Исаак пытался попасть на территорию клиники через один из них.

Тогда штурм закончился полным провалом, и нынешнюю попытку постигла бы та же участь, если бы Лис не усвоил урока… и если бы Анна-Мария, проведя в клинике несколько дней, не узнала о потайной калитке, пробитой в задней стене, выходившей на берег озера и небольшую лодочную пристань.

И снаружи, и изнутри калитку от посторонних глаз скрывали кусты шиповника и бурно разросшийся плющ. Подъехать к ней было очень сложно, встать на стоянку — негде: береговая линия в этом месте была очень узкой, а спуск-подъем, ведущий к пристани — основательно размытым, покатым и скользким. К счастью, теперь Исаак знал об этом препятствии. Он на малой скорости проехал по проселку и спрятал мотоцикл в сосновой роще, а сам, сделав изрядный крюк по лесу, незамеченным подобрался к нужному участку ограды.

Проклятая калитка, действительно, была так замаскирована буйной растительностью, и так плотно прилегала к стене (да еще и покрашена оказалась под ее цвет), что Лис ни за что не обнаружил бы ее, если бы точно не знал, где искать.

Он не сдержал радостного возгласа, когда, изодрав руки о колючие ветки шиповника и акации и насажав на брючины репьёв, наконец, нашел потайной вход и убедился, что замок не заперт — то ли по чьей-то беспечности, то ли просто испортился и разболтался от времени… Эта удача не умерила тревоги, ранившей куда больнее, чем безответные колючки, и подстегнула действовать еще быстрее.

Сразу за калиткой обнаружился большой огород, обрамленный кустами малины и ежевики, так что Лису пришлось не только нещадно потоптать взошедшую на грядках зелень, но и снова продираться через длинные ветви-плети, которые хватали его за одежду и пытались задержать.

— Ничего, ничего, милый… — шептал он. — Как мы посмеемся над всем этим, Олененок, когда я увезу тебя, и ты будешь в безопасности!.. Вот история получится — я принц, что штурмует заколдованный замок, охраняемый цвергами (1) и злобными троллями!.. И ты… мое сокровище, спрятанное в высокой башне… Ты… такие сказки… всегда любил…

Исаак не без труда выбрался из огорода, споткнулся о деревянный бордюр и только идеальное чувство баланса, развитое гимнастикой, предохранило его от падения на огромную клумбу тюльпанов, еще не вошедших в пору полного цветения, но готовых вот-вот раскрыть бутоны под поцелуями ласкового весеннего солнца. Здесь было столько цветов, красных, белых, золотистых, нежно-розовых и темно-бордовых, почти черных… несведущий человек мог бы решить, что попал в ботанический сад, а не…

«Красиво, как в раю…» — подумал Лис, и тут же на него повеяло ледяным холодом, и запахло кровью… он отчетливо вспомнил свой сон, кошмар, из-за которого и оказался здесь так рано, тайком и в одиночку.

Соломон, поднятый с постели по боевой тревоге, конечно, собирался ехать с ним, но Исаак не стал ждать, пока брат оденется и приведет себя в порядок, да еще (ох уж эта его обязательность и пунктуальность!) позвонит Анне-Марии, чтобы узнать, как прошла последняя ночь Ксавье в клинике, и предупредить, что планы изменились, и они уже едут… Лис чувствовал, что драгоценное время утекает, как кровь из раны, и сбежал, едва за Сидом захлопнулась дверь ванной. Брат все равно поедет за ним на машине, и в нужный момент появится с подмогой, это было ясно, но один и на мотоцикле он доберется гораздо скорее, это тоже было ясно. Разумеется, с Ксавье все в порядке, ведь Олененок под присмотром, под защитой Анны-Марии, и Райха нет в клинике, Шаффхаузен выманил его на Ривьеру, и сон — это всего лишь сон, пустые видения, волнения крови…

«Все это шутки королевы Маб».

Но… чем раньше, тем лучше… ведь каждая лишняя минута, проведенная Ксавье в заточении, равняется целой неделе, а то и месяцу.

И вот он здесь, почти у цели, подобрался с тыла, проник на территорию врага — и бестолково стоит среди тюльпанов и аккуратно подстриженных садовых деревьев, рискуя быть обнаруженным бдительной охраной.

Он знает, точно знает, куда идти, чтобы наверняка отыскать Ксавье… но почему-то чувствует, как резко холодеют руки и ноги, как стынет кровь, словно он стоит по пояс в ледяной озерной воде…

***

Оказывается, умирать не страшно. Просто звуки сливаются в неясный гул, уши закладывает ватой, как в самолете во время посадки, наплывает дремота — сладкая, тяжелая, она уносит боль и успокаивает сердце: не части, медленней, медленней, остановись…

Ксавье не хочет умирать и цепляется за боль. Он точно знает, что смерть не придет, пока его разбитое тело корчится на земле, а руки, рассеченные длинными порезами, хватаются за траву. Это та самая трава, что была зеленой, изумрудно-зеленой, когда он гулял по ней, или смотрел из окна, а теперь она вся в алых и черных брызгах, в бордовых разводах…

Сырая земля остро пахнет наступившей весной. Черная, жирная, она жадно пьет его кровь, быстро вытягивает жизнь, забивается в нос и в рот… и хриплое, клокочущее дыхание переходит в кашель, мучительный, сухой, раздирающий горло. Ксавье кашляет, и кровь выплескивается из ран маленькими фонтанчиками — как у Пьеро в театре марионеток, когда он умирает в последней сцене спектакля… Один фонтанчик, это еще ничего, но их слишком много: кажется, что они бьют отовсюду. Из рук, из груди, из ног, из носа, изо рта… и даже из задницы.

Ксавье рассмеялся бы, если бы мог: это все так похоже на дурную итальянскую мелодраму, на дешевый фильм ужасов, где страсти в клочья — и кровь брызгами во все стороны. Влюбленные хотят бежать, но ревнивый злодей подстерегает, нападает… и убивает. Сперва душит простыней, а после придавливает к кровати и режет ланцетом. Да, ланцетом… Ксавье хорошо запомнил этот обоюдоострый хирургический нож: когда-то он нашел такой же, копаясь в медицинском ящике