— Confiteor Deo omnipotenti et vobis, fratres, quia peccavi nimis cogitatione, verbo, opere et omissione: mea culpa, mea culpa, mea maxima culpa… (Исповедую перед Богом Всемогущим и перед вами, братья и сестры, что я много согрешил мыслью, словом, делом и неисполнением долга: моя вина, моя вина, моя великая вина.)
«Ничего… пусть встречаются, шепчутся, трудятся как пчелки…тем скорее я узнаю их планы и приготовлю капкан для демонов».
Боль, обжегшая плечо, принесла облегчение, но возбуждение стало сильнее. На лице Густава появилась улыбка, из уголка рта вытекла капля слюны. Он снова ударил себя — сильно, жестоко, потом еще и еще раз.
— Ideo precor beatam Mariam septer Virginem, omnes Angelos et Sanctos, et vos, fratres, orare pro me ad Dominum Deum nostrum. (Поэтому прошу Блаженную Приснодеву Марию, всех ангелов и святых и вас, братья и сестры, молиться обо мне Господу Богу нашему.)
Боль усиливалась, кожа вспухала, член под власяницей истекал смазкой, и Густав молился все более рьяно.
«О, отродья тьмы, адские создания… Я скорее убью моего мальчика, разобью его тело, чем заново предам в руки похотливых педерастов. Его чистота заслуживает монастырской кельи или гроба, но не смрадной клоаки на Монмартре, с танцами и вином, где ангела учат предаваться разврату».
Удар, удар, и снова, еще один… целый град ударов… По плечам струилась кровь, он уже готов был кончить, но продолжал молиться.
— Misereatur nostri omnipotens Deus et, dimissis peccatis nostris, perducat nos ad vitam aeternam! (Да помилует нас Всемогущий Бог и, простив нам грехи наши, приведет нас к жизни вечной.)
«Ты снова хочешь лечь с мужчиной как с женщиной, Ксавье, и снова делать с ним срам, снова творить мерзость перед Богом?.. Нет, мой мальчик, я спасу тебя, спасу, даже если ради этого мне придется завернуть тебя в саван».
Комментарий к Глава 13. Интермедия. Распятый на тюльпанах (часть 1)
1 католические программы «терапии» гомосексуализма называют пациентов «борцами» или «преодолевающими»
2 зопиклон — небензодиазепиновый снотворный препарат, обладает также седативным и миорелаксирующим эффектом.
3 надо молить богов, чтобы дух здоровый был в теле здоровом (лат). — точная цитата из Ювенала
Визуализации:
1. Ксавье на консультации у Сесиль:
https://hostingkartinok.com/show-image.php?id=82a1f1580bde2f4a675b5ec3410bd60d
2. Исаак около “Розовых сосен”:
https://hostingkartinok.com/show-image.php?id=0b40ba2c06848b861e4662dd9ac47298
3. Соломон в Женеве:
https://hostingkartinok.com/show-image.php?id=b1645e59b0b6931254c2e34c711d21df
4. Доктор Шаффхаузен:
https://hostingkartinok.com/show-image.php?id=e8bb74ced87ccd8858c4cb6dc1bcbe27
========== Глава 14. Интермедия. Распятый на тюльпанах (часть 2). ==========
Когда бы вам их видеть привелось!
Один — чуть жив, лишился чувств — другой.
Граф Оливье ослаб, теряет кровь.
Так стало у него в глазах темно,
Что он узнать не может никого.
Песнь о Роланде
Женева, парк Бастионов, 5 марта 1974 года.
— Вот, мой генерал, что удалось сделать в расположении вражеских частей… Надеюсь, я была хорошим солдатом. — Руссель остановилась в нескольких шагах от площадки с уличными шахматами и улыбнулась Кадошу:
— Теперь, по законам жанра, ты должен поцеловать мою руку и пообещать вечную преданность… но мне достаточно будет приглашения на ланч, потому что я замерзла как бродячая кошка и голодна как волк.
— Прямо не знаю, как еще тебя благодарить, Анна-Мария… — Соломон склонился и без малейшей наигранности запечатлел поцелуй на теплом запястье, пахнущем земляничным мылом. — Пойдем обедать. Я помню, что после променада тебе нужен горячий суп, печеный картофель и белое вино, и помню, что всем ресторанам Женевы ты предпочитаешь бистро в парке Бастионов… поэтому и повел тебя сюда.
— Ты мог бы выбрать маршрут и покороче, дорогой друг, — рассмеялась Анна-Мария, поежилась и плотнее закуталась в пальто: — Я люблю это местечко, правда, и мне приятно, что ты помнишь студенческие годы, но для прогулки по аллее аристократов я чересчур легко оделась… так что супом и картофелем ты не отделаешься, Соломон. Мне нужно мясо.
— Все, что пожелаете, доктор Руссель.
Со стороны мужчина и женщина напоминали респектабельную супружескую пару. Когда они рука об руку зашли в ресторан, метрдотель отнесся с ним с особой предупредительностью: предложил самый удобный столик, в тихом уголке, вдали от сквозняка, но с самым лучшим видом на парк. Официант молниеносно подал аперитив.
Прежде чем поднять бокал с любимым белым бургундским, Анна-Мария достала из сумочки и положила на край стола узкий бумажный конверт.
— Что это? — спросил Соломон, видя, что она постукивает по конверту подушечками пальцев и кусает губы, как будто не может согласиться с собственным решением.
— Письмо.
— Для меня?
— Для твоего брата. Я знаю, что должна передать его, иначе поступлю хуже, чем Райх…
— Это верно. И что тебя смущает?
— Я боюсь последствий… как человек, я очень сочувствую обоим, Исааку и бедняжке Ксавье, но как врач… я чувствую, что собираюсь бросить петарду в дровяной сарай. Они оба нестабильны, оба не в состоянии мыслить ясно, и если твой брат это прочтет прямо сейчас, пока у нас еще не все готово… бог знает, что может произойти.
Соломон сцепил собственные пальцы в замок, чтобы не поддаться искушению просто-напросто выхватить послание Ксавье из чересчур профессиональных рук доктора Руссель.
— Анна-Мария, я мыслю вполне ясно, как и ты. Месье Шаффхаузен тоже мыслит ясно. Исааку сейчас сложнее, чем нам всем, но уверяю тебя: он мыслит достаточно ясно чтобы прочесть письмо и остаться в рамках благоразумия.
— А мне сдается, что ты чрезмерно оптимистичен… — вздохнула Руссель и покачала головой. — У Ксавье психотическая депрессия, и, насколько могу судить, есть риск развития депрессивно-параноидального синдрома (1). Это сильно отразилось на тексте письма.
— Ты что, его читала?
— Разумеется. Я же терапевт. Слушай дальше… Твой брат только что перенес тяжелый нервный срыв и сотрясение мозга. Ты же невролог, Соломон, ты понимаешь, что в текущей ситуации письмо от любовника — нежелательный стресс.
— Отдай письмо. — голос Кадоша был ровным, лицо спокойным, но взгляд вспыхнул так, что Анна-Мария ощутила смущение и несвойственную ей робость… Она на несколько сантиметров передвинула конверт по столу, поближе к Соломону, но не снимала с него руки.
— Сначала прочти сам. Скажу честно — я удивлюсь, если по итогам ты придешь к иному выводу, нежели я.
Подали закуски: улитки по-бургундски, запеченные с пряным маслом и свежей петрушкой, золотистые крутоны, шпинатную пасту. Руссель с аппетитом принялась за еду, Кадошу же кусок в горло не лез. Он обдумывал ложное положение, в которое попал не по своей воле, и не видел достойного выхода: как ни крути, получалось плохо…
Игнорировать мнение такого опытного врача, как Руссель, и действовать на свой страх и риск, было глупо — но идея обмануть брата, скрыв от него письмо Ксавье, пахла настолько мерзко, что
