— А ну-ка сбавь тон, приятель! Мы не звери, окажем тебе помощь, но и у нас, и у местной полиции есть к тебе несколько вопросов, и лучше тебе ответить сначала нам!
Его низкий голос звучал властно и уверенно, и, разносясь по кабинету парижского офиса, или по просторной квартире, обычно приводил и служащих и домашних к немедленному и беспрекословному повиновению. Но здесь, в швейцарских горах, все получалось несколько иначе, чем в Париже…
Парень ухмыльнулся, открыв выщербленные желтые зубы, сплюнул кровавую слюну на ботинок Дельмасу и ответил:
— Иди на хуй, пидор, срал я и на тебя, и на твоих дружков-педрил, и на легавых… и на этого вонючего жидка, который на меня со спины напал и трахнуть пытался… кабы он не сбежал, я б его в водопад скинул — охолонуть!
Он помотал головой и ощерился обломками зубов в лицо Соломону, видимо, воображая себя героем-жидоборцем:
— Что, съел, жидяра? Мне тоже есть что легавым рассказать… и про тебя, и про твоего ебанутого братца! Все равно вы сдохнете оба, вонючие твари! Мои братья вас достанут! И твоего пидорка-французика они тоже порежут на куски…
— «Твои братья»? Интересно. Я хочу про них послушать прямо сейчас. — тихо проговорил Кадош, и в следующее мгновение молниеносно схватил «героя» за горло — так, точно в самом деле собирался вытрясти из него душу вместе с правдой, и выдавить по капле никчемную жизнь…
Дельмасу же впору было благодарить бога, что присутствие Кампаны и рыжего Дирка, которые быстро сориентировались, что к чему, избавило его от необходимости принимать участие в жуткой сцене. Но ему хватило впечатлений и как пассивному наблюдателю…
Парня сперва допрашивали прямо на площадке около часовни, благо, постройка надежно скрывала мужчин от взоров тех, кто мог проехать по дороге, потом перетащили в дельмасовский внедорожник, способный, по словам Кампаны, «вместить первый парашютно-десантный полк в полном составе» — и продолжили там.
Беседа получилась долгой и трудной, зато они узнали главное: Исаак сумел спастись из рук незадачливого убийцы и, вероятно, пошел дальше по тропе, берущей начало в подлеске за часовней, а Эрнест и Мирей еще утром находились в шале, в подвале, и если их сейчас там нет — скорее всего, они «в бункере». Вот только что это за «бункер», и где находится вход в него, убийца действительно не знал, только слышал разговоры старших товарищей…
Поняв, насколько серьезно влип, парень стал напоминать плохо взбитый опавший омлет; он плакал, ныл, каялся, умолял не убивать, и снова и снова повторял, что больше ничего не знает, и конечно, конечно покажет все известные ему тайники на территории шале. В конце концов ему поверил даже Соломон — после того, как в процессе допроса заставил пленника пару раз обмочить штаны и униженно попросить прощения за первоначальную грубость по отношению к незнакомым людям.
— Ну, что будем делать, господин Кадош? — спросил Кампана, закуривая и предлагая по сигарете остальным мужчинам, не исключая «задержанного», который жадно схватил угощение скрюченными пальцами. — Поедем сразу туда, в это чудесное местечко с шале, или переиграем весь план и для начала отправимся искать в горах этого непоседу, твоего братца? До заката еще есть время…
— До заката есть, а вот у Эрнеста и мадемуазель Бокаж его может и не быть. — глухо отозвался Соломон. — Райх больше не связан условиями нашей сделки, и может следовать своему безумному плану, как только пожелает.
Он чувствовал себя так, словно его пилят пополам: очень хотел встретиться братом, убедиться, что Лис жив и здоров, а если ранен, то легко, успокоить его и успокоиться самому — и с равной силой хотел как можно скорее вызволить любимого из плена… но прямо сейчас нужно было выбрать что-то одно.
В памяти сразу всплыло бледное лицо Райха, его улыбка, полная мнимого сочувствия, и вкрадчивый голос:
«Трудный выбор — между братом и любовником, не правда ли, Кадош? Что перевесит — священный голос крови или неуемная похоть?.. Я бы поставил на похоть, но ведь вы еще и гордец, каких мало, так что да, выбор труден, и я не берусь предсказать исход… просто помните, что одного из них вам все равно придется отдать. Жертва богу… ценная жертва… как учит ваша религия, разумеется ложная, но очень древняя, и, надо признать, весьма прагматичная».
Отделаться от этой галлюцинации было не так-то просто, но Соломон по привычке держал лицо и со стороны выглядел совершенно спокойным. Неприлично спокойным, как не преминул бы отметить Райх…
— Мы поедем в шале, а в горы за братом пусть идут твои «коммандос», Юбер, как и собирались. Поиски могут занять много времени, а темнота не сыграет нам на руку. Лучше действовать одновременно в двух направлениях.
— Я тоже голосую за шале, и чем скорее мы туда доберемся, тем лучше, — спокойно промолвил Дирк. — Я согласен с месье Кадошем: положение более чем серьезное… и оно весьма осложняется тем, что мы понятия не имеем, где сейчас драгоценный отец Густав, впереди нас или позади.
— Тогда чего мы время теряем, стоя на дороге, и нюхаем дерьмо этого поганца, уделавшего мне весь салон? — буркнул Дельмас и завел мотор. — Поехали, хватит ему прохлаждаться… пусть пользу приносит!
Дирк ухмыльнулся своим фирменным способом, так, что его лицо превратилось жутковатую маску смерти, и заботливо склонился над пленником (тот скурил сигарету до фильтра, но не желал выпустить остаток из разбитых губ):
— Ты очень спешил увидеться со своими братьями, да, малыш? Не переживай: скоро мы тебя им передадим с рук на руки, они тебя отмоют, полечат и уложат в постельку. Ведь так и должны поступать добрые братья с теми, кто оступился и предал их, да?
— Н-нет… — проныл парень и еще сильнее вжался спиной в кожаное сиденье, чтобы оказаться как можно дальше от Дирка: — Н-нет!.. Не отдавайте меня им… я же обещал, что помогу… помогу вам искать бункер… и покажу тайники… только не надо меня там оставлять, я лучше в тюрьму сяду!..
— Перестаньте, герр Мертенс, — поморщился Соломон. — Не пугайте его больше, чем это необходимо, еще не хватало, чтобы он помешался от страха.
— Как угодно, месье Кадош, — легко согласился «советник». — Ну так что, мы едем?
— Да, да, едем, но нам в любом случае надо дождаться моих ребят, чтобы нормально
