Голос женщины, надломленный, дрожащий, охрипший от слез, и весь ее жалкий беспомощный вид, подчеркнутый уродливым черным балахоном с аляповатой вышивкой, мог бы тронуть самое черствое сердце, а Эрнесту это зрелище просто разрывало душу… но поделиться ему было нечем, кроме собственного страдания.
Как и Мирей, он очень хотел попасть домой, открыть глаза — и убедиться, что события последней недели были просто дурным сном, что не существует ни мрачного дома, затерянного в горах, ни подвала с орудиями пыток, ни каменных коридоров, узких, душных и бесконечно длинных, по которым их волокли, как рабов, с завязанными глазами и скрученными за спиной руками, ни подземелья, где они оказались в конце пути, и где их приковали к стене, как волков или медведей, пойманных для зверинца.
Несмотря на пылкое воображение и увлечение готическими сюжетами, ему тоже было трудно поверить в реальность происходящего, однако и отрицать ее было невозможно. Тело ощущало стылый камень и давящую тяжесть стальной цепи, глаза видели серую мглу, едва рассеиваемую тусклым светильником, серебристые потеки на стенах, распятие в каменной нише и длинные черные скамьи по углам, а в самой середине — подобие алтаря, застеленное черной тканью. Выход из подземелья был только один, очень узкий, но и его наглухо закрывала плотная тяжелая дверь.
«Неужели это место — последнее, что мне суждено увидеть в жизни?» — спрашивал себя Эрнест, и сердце его сжималось в мучительной тоске, а из самого нутра поднимался к губам крик яростного протеста… Но этот крик ему пока что удавалось сдерживать, потому что он знал, что если сорвется — Мирей сорвется следом за ним, и они потонут в хаосе безумия даже раньше, чем до них доберутся убийцы. Нельзя было допустить подобного финала. Отсюда, из подземелья, жизнь казалась затухающей искрой, обрывком шагреневой кожи, (2), но все же она стоила того, чтобы за нее побороться…
Комментарий к Глава 6. Когда тайна скрывает тайну
1 имеется ввиду психологический эксперимент с условной тюрьмой, проведенный в 1971 году американским психологом Филиппом Зимбардо в Стэнфордском университете.
2 шагреневая кожа - см. одноименный роман Бальзака. Волшебная кожа исполняла все желания владельца, но при каждом исполнении уменьшалась в размерах. Когда кожа исчезла, владелец умер.
Визуализации:
1. Эрнест в плену:
https://hostingkartinok.com/show-image.php?id=01555f6680d97fe076204cf747dedd5c
2. Окрестности шале с Маттерхорном на заднем плане:
https://hostingkartinok.com/show-image.php?id=956fc53df678f881341961ede150f510
3. Картина Франсиско Гойи “Трибунал инквизиции”, вспомнившаяся Эрнесту:
https://hostingkartinok.com/show-image.php?id=78b69ea4001c1c1c55686d83abe22071
========== Глава 7. Суд и жертвенник ==========
И услышал весь Израиль о суде, как рассудил царь;
и стали бояться царя, ибо увидели,
что мудрость Божия в нем, чтобы производить суд.
Библия, 3-я Книга Царств, 3:28
— Кадош! Кадош! Тише! Вы его убьете!
— Соломон, твою мать!.. Отпусти его горло, ты раздавишь ему трахею, и после этого он уже точно ни хуя не скажет!
— Доктор Кадош, придите в себя, казнить преступников — не ваша забота… Ну! Не вынуждайте нас с комиссаром причинять вам боль!
Дирк и Кампана сдвоенными усилиями пытались оттащить Соломона от белобрысого парня в черной футболке и штанах, напоминавших военную форму коммандос, но пока что не преуспевали.
Стальные руки хирурга сомкнулись на шее «пациента» и профессионально давили на выступ гортани: это не причиняло непоправимого вреда, но заставляло жертву испытывать все прелести контролируемого удушья…
Каждый раз, как парню удавалось глотнуть воздуха, он хрипел:
— Nicht! Nicht! Verschont! Ich werde es sagen! (Не надо! Не надо! Пощадите! Я все скажу!)
— Ja, Arschloch! Du wirst es sagen! Sei sicher! (Да, ублюдок! Ты все скажешь! Будь уверен!) — рычал Соломон, и в этот момент он так мало походил на цивилизованного европейца, и так сильно — на кровожадное дохристианское божество, что вызвал безмерное восхищение Дирка. Он обожал ситуации, срывающие с людей фиговые листки благовоспитанности и хороших манер, и вынуждающие проявить истинную природу, архаичную, без прикрас. Кадош не подвел: в саванне мирской жизни, где идет вечная борьба за ресурсы, и хищники с травоядными смешаны отнюдь не в равной пропорции, этот мужчина, без сомнения, был хищником… сильным, умелым, а в нужный момент — безжалостным и хладнокровным.
«Ах, до чего жаль, что он не охотится за душами вместе с нами… Замыслы Господа непостижимы, Он, конечно, во всем прав, но зачем же превращать во врагов тех, кто вместе мог творить поистине великие дела?..»
Теологические размышления лишь самую малость заставили Дирка промедлить с поиском болевых точек на локтях Соломона: умелое нажатие на них все-таки вынудило Кадоша выпустить добычу из удушающего захвата.
Кампана тоже не растерялся и, не мешкая, отпинал парня в сторону, на более-менее безопасное расстояние от разъяренного друга. Вот теперь можно было и поговорить.
…Дельмас, привалившись к стене часовни, шумно отдувался и вытирал пот со лба: сегодняшний день давался ему нелегко, и он внезапно ощутил все свои паспортные годы, все до единого.
На поверку роль главного «хорошего парня из вестерна» пришлась Франсуа не очень-то по плечу. Это было до чертиков обидно: он же и в рейд выехал, и командовал, и выслеживал, и наслаждался, чувствуя, как пистолет за ремнем приятно холодит спину, и кровь кипит от азарта — все как в настоящем боевике. Ничто не предвещало психологических проблем, а вот, поди ж ты, едва не сблевал и не наделал в штаны, когда не на экране, а наяву увидел распростертого на земле парня, окровавленного, с разбитой башкой и скрученного, как сосиска… Счастье еще, что этим полутрупом оказался не близнец Соломона, по чьим следам они ринулись дружной ковбойской четверкой после того, как прочли записку, оставленную в «Штокальпере» с указанием маршрута прогулки.
Выдохнуть после обнаружения незнакомца Дельмас не успел, потому что Соломон, завершив беглый осмотр пострадавшего, заявил, что открытой черепно-мозговой травмы нет, как нет и других сколько-нибудь серьезных повреждений, слышать, понимать речь и разговаривать пациент может — а значит, может и отвечать на вопросы…
Парень, хотя и выглядел бледным и помятым, поначалу заартачился, выпятил губу и промычал, что не собирается говорить со сраным жидом и его пидорскими дружками, и если его немедленно не развяжут, не усадят в машину и не отвезут, куда он скажет, то пусть пеняют на себя:
— Мои друзья вас сами найдут, пидоры! Найдут и кровью ссать заставят!
Должно быть, удар по голове напрочь отшиб мозги этому истинному арийцу из Гондо, а может, ума в его черепушке с рождения было немного…
У Дельмаса похолодело в животе, когда он увидел, с какой мрачной ухмылкой переглянулись комиссар Кампана и коренастый рыжеватый тип,
