Ни один из них не желал признаваться, что хочет просто закрыть глаза и спать, и еще с полчаса парни старательно крепились, вяло жевали сэндвичи, заедали их земляникой, собранной тут же, в подлеске, пили пиво прямо из горлышка, передавая друг другу бутылку, и представляли себя удачливыми разбойниками за дележом добычи.

Лис рассказал Сиду, как позавчера, после танцевальных занятий, все-таки поцеловался с Тиной Диджелло, и как сильно его впечатлили горячие губы и маленькая крепкая грудь с торчащими сосками, чудесно поместившаяся в ладони…

— Тебе тоже надо попробовать ее поцеловать, Сид, — убеждал брата начинающий донжуан, гроза сердец всех признанных школьных красоток, — Она была такая… слаще, чем малиновый пудинг у Ребекки. У меня сразу встал!

— Нет уж, спасибо, сам целуйся со своей донной Анной, — Соломон, вечный мечтатель о невозможном, покраснел и решительно отклонил предложенную честь. -У меня другие планы на лето!..

Он не лгал. Юные девы, как бы они ни были свежи и прекрасны, никогда не становились предметом его грез и тайных желаний, и Лис об этом конечно же знал — просто поддразнивал брата. Сид становился таким милым, когда смущался и злился, и пробуждал в сердце близнеца куда более глубокую нежность, чем Тина, Роза, Магдалена или Метте, все вместе или по отдельности.

— Между прочим… — Исаак протянул руку к брату, коснулся щеки, осторожно стряхнул хлебную крошку, приставшую к уголку рта. — Я считаю, что вы, достойный дон Родриго (5), должны знать: на самом деле донна Тина по уши влюблена в вас, а не в меня. Я просто ловко воспользовался девичьей слабостью после медленного фокстрота. Так что ты все-таки поцелуй ее.

— Эй… — Сид усмехнулся и, легонько ткнув Лиса в плечо, повалил его на лопатки и по-борцовски прижал к земле. — Сдается мне, что кое-кто захмелел от пары глотков пива… вот и несет ерунду…

— Я захмелел от пары глотков? Да ты на себя посмотри, пьяница! У тебя нос красный!

— У тебя тоже красный.

— Просто он обгорел! Аййййй…что ты деееелаешь… так нечестно!

Они несколько минут с хохотом боролись на покрывале, щекоча и щипая друг друга, и, окончательно обессилев после такого взрыва активности, упали рядом и крепко заснули.

…С тех пор прошло больше тридцати лет, но Соломон помнил, как сладко им спалось прозрачным летним днем, на прогретой солнцем цветочной поляне, под надзором молчаливых сосен, кленов и лиственниц, какой мягкой казалась земля, каким вкусным был теплый воздух, с запахом воды, хвои и земляники… И не менее ясно помнил, как резкая боль обожгла лопатку, как Исаак громко вскрикнул — и окончательно разбудил его. Как они заметили длинное серо-черное тело змеи, исчезающее в траве, как испуганно ощупывали и осматривали друг друга, гадая, кого же из них укусила гадюка. Красные пятнышки с неровными краями и с припухлостью вокруг нашлись под лопатками у обоих, но кровь текла у Исаака, и только у него начало стремительно опухать плечо…

…И теперь Соломон смотрел в иллюминатор, где в волнах глубокой лазури струилась кружевная пена перистых облаков и дрожало над бездной перламутровое острое крыло самолета, и пытался представить, что за странная змея кусает его брата прямо сейчас?.. Сейчас, когда Исаак должен находиться в тихом и безопасном отеле, либо — менее желательный вариант — ехать в машине, в компании Дельмаса, и в сопровождении местной полиции?

Физическое ощущение «зубов», вонзившихся в спину, вместе с холодом в груди и безотчетным страхом смерти, возникло сразу после подъема на борт, еще до взлета — именно тогда наблюдательный Кампана заметил, что он «посинел». И теперь с каждой минутой становилось больней, телесный дискомфорт нарастал гораздо быстрее, чем они приближались к аэропорту в Сьоне…

***

Исаак шел не останавливаясь, почти не глядя по сторонам — ему было недосуг любоваться идиллическим пейзажем — и быстро дошагал до подвесного моста. Сердце забилось чаще, когда он наяву увидел часовенку с чуть приоткрытой голубой решетчатой дверью, сложенную из серого камня, как будто вросшую в придорожную скалу… Теперь оставалось только подняться повыше, обогнуть строение и отыскать начало нужной тропы, среди замшелых валунов, зарослей бересклета и папоротника.

— Помоги же мне снова, мой ангел… — прошептал Лис, думая о Ксавье, и, сам не зная почему, неловко осенил себя крестом, как положено доброму католику вблизи святыни.

— Ага, месье, точно, здесь оно все произошло… Слышите, как вода шумит? Туда она и упала. — внезапно послышался за его левым плечом незнакомый голос.

Исаак обернулся и увидел рядом с собой высокого белобрысого парня, в берцах и камуфляжных штанах, и в черной спортивной майке с эмблемой в виде розы и ключа, и с еще какой-то странной нашивкой, напоминающей череп. Он опирался на руль велосипеда, с которого только что слез.

Лис вспомнил, что совершенно точно уже видел этого персонажа — когда только вышел из отеля и заглянул в магазинчик напротив, чтобы купить сигареты и воду. Парень топтался со своим велосипедом у входа, поправлял цепь, копался в бардачке, но стоило Исааку показаться из дверей, моментально вскочил в седло и уехал куда-то по боковой улочке. Потом он еще раз попался на глаза, уже на дороге, ведущей к мосту, некоторое время ехал следом, на достаточном расстоянии, но исчез прежде, чем у Лиса сформировалось отчетливое желание подпустить его поближе и поинтересоваться, какого черта этот тип увязался за ним…

И вот, пожалуйста: третья встреча за сегодня, разумеется, «совершенно случайная». Оставалось только догадываться, какими козьими тропами этот солдат удачи пробирался, чтобы Лис не заметил его раньше времени, и откуда вырулил, чтобы подкрасться сзади и начать как ни в чем не бывало разыгрывать гида по местным достопримечательностям.

— Вон оттуда, говорю, она и прыгнула — сумасшедшая Женевьева. Прямо в водопад.

— Спасибо, приятель, но мне экскурсия не нужна.

Парень осклабился, обнажив крупные лошадиные зубы, с такими промежутками между ними, точно у него была цинга, и заговорщически понизил голос:

— Да ладно вам, месье. Места здесь сложные, вон, водопадов сколько, обрывов, и оползни случаются… Как же без проводника? Всего сто франков.

По-французски он говорил бегло, но с таким выраженным немецким акцентом, что сразу обнаруживал, какой язык для него по-настоящему родной.

— Нет.

Исаак покачал головой и, давая понять, что и разговор, и торг окончены, стал подниматься к часовне по неровным широким ступеням, вырубленным в скале по меньшей мере сто лет назад.

Настырный чичероне не отставал и не желал расставаться с надеждой урвать хоть небольшую выгоду с заезжего туриста. Он живо пристроил велосипед на обочину, под защиту большого валуна, и побежал