Дирк посмотрел Соломону в глаза и ухмыльнулся с разнузданной веселостью висельника:

— А вы хитрец, доктор. Получается, вы не все мне рассказали…

— Я играю честно, герр Мертенс. Просто не имею привычки сразу выкладывать на стол все свои карты.

— В таком случае поспешим, герр Кадош. Времени у нас с вами и правда в обрез.

Комментарий к Глава 3. Химера расправляет крылья

1 «Болван» в преферансе — это отсутствующий, условный игрок, который всегда говорит «пас». Он ни на что не влияет, и его карты открываются только для вистования и ловли мизера.

Визуализации:

1. Висячий мостик в Гондо:

https://hostingkartinok.com/show-image.php?id=2aedc63f96ff9bb37c2ac29210bac4bf

2. Исаак звонит брату из Швейцарии:

https://hostingkartinok.com/show-image.php?id=f5305e0fd6bba910e188d4a9f9e7a99b

3. Соломон после разговора с Дирком:

https://hostingkartinok.com/show-image.php?id=d46e9101ccb8733b208aa7b117b6b01e

4. Дирк Мертенс собственной персоной:

https://hostingkartinok.com/show-image.php?id=8d52ba14338d419bcdd625951b914342

5. Отель “Штокальпер”, холл первого этажа, где сидел Исаак:

https://hostingkartinok.com/show-image.php?id=4691d9cc4a405e0b80253be17d5d8286

========== Глава 4. Интермедия. Окровавленные кудри ==========

Предупреждение: глава не предназначена для чтения лицам, не достигшим 21 года, а также не рекомендуется очень впечатлительным людям. Содержит крайне жестокую сцену с элементами гуро (увы, это реалии описываемого времени и обстоятельств).

Если вы думаете, что это может шокировать вас, воздержитесь от чтения.

Автор не имеет намерения оскорбить чьи-либо чувства или политические убеждения, однако имеет право на собственную точку зрения и оценки.

Как вечный каторжник-с ядром,

Как падаль — с червяком могильным…

Тебя в неистовстве бессильном

Кляну и ночью я, и днем.

Шарль Бодлер, «Вампир»

История Густава Райха. Берлин, март–апрель 1943 года.

Занятия в авиамодельном кружке закончились, как обычно, в пять часов вечера.

Густав аккуратно поставил на полку почти готовый макет истребителя-перехватчика, над которым трудился полмесяца и рассчитывал закончить ко дню рождения отца, убрал свое рабочее место и обернулся к Йозефу:

— Ну что, идем?

Приятель, все еще возившийся над неподдающейся хвостовой деталью «Юнкерса», рассеянно пробормотал:

— Да, да… — и совершенно невоспитанно шмыгнул носом, уже в третий или в четвертый раз за сегодняшнее занятие.

Густав нахмурился:

— Ты что, опять простужен, Беппе? (1) Фууууу…

— Нет. Просто нос немного заложен и горло першит. От картонной пыли, наверное… — поспешил оправдаться Йозеф и встал, чтобы в свою очередь приняться за уборку.

Он действительно неважно себя чувствовал, еще со вчерашнего дня, но старался сохранять бравый и бодрый вид: члену Гитлерюгенда полагалось быть стойким и закаленным, а не расклеиваться, как девчонке, от каждого ветерка. Да и Густ, обладавший поистине лошадиным здоровьем, терпеть не мог больных, и всегда высмеивал друга, стоило тому прихворнуть.

Заболеть сегодня было бы особенно обидно, потому что после кружка они договорились сперва пойти в кондитерскую за пирожными, а потом — к Густу домой, пить с этими пирожными настоящий цейлонский чай и смотреть кинохронику до самого ужина. Отец Густава обещал устроить им небольшой праздник за отличные оценки и совместную победу в городской спортивной эстафете.

Сейчас, после февральской трагедии с 6-й армией (2), всем было не до торжеств, но на улицах зацветали деревья, все ярче чувствовалась весна, и мальчики, образцово выполнявшие свои обязанности в школе и дома, как подобает юным солдатам Фюрера, честно заслужили награду… Вот если бы только так не болело горло!..

— Давай, давай скорее, — торопил приятеля Густав. Ему хотелось пораньше попасть домой — до того, как Стелла уедет в театр. Если он пропустит ее, то не увидит до завтрашнего утра, потому что мачеха никогда не возвращалась со спектаклей рано, а домашний режим, установленный Зигмундом Райхом для единственного сына, был по-военному строгим.

Конечно, сама Стелла не очень-то обрадуется пасынку в компании приятеля, хлюпающего носом — она не терпела, когда ей мешали наводить красоту, и панически боялась любой заразы — но Густу как раз доставляло особое удовольствие злить фрау Райх. В эти мгновения ее лицо приобретало нежнейший персиковый оттенок, удивительно сочетавшийся с огненно-рыжим цветом огромных тяжелых кос, уложенных вокруг лба на манер императорской диадемы.

Закончив, наконец, все обязательные скучные дела по наведению порядка, мальчики попрощались с герром Штаубе, руководителем кружка, и с теми товарищами, кто решил остаться на дополнительные занятия, вышли на бульвар и, закинув на плечо сумки, наперегонки побежали в сторону Александрплатц. Там они собирались купить сладости и сразу сесть на трамвай — это был самый короткий путь до дома Густава.

Наверное, все так бы и случилось, и линии жизни четверых человек остались без изменения, если бы не злосчастная простуда Беппе… Не желая отставать от друга в импровизированном кроссе, он из последних сил несся за ним по пятам, борясь с нарастающей одышкой и колотьем в боку, но в конце концов потерял равновесие, споткнулся, упал, поронял книги и тетради и так раскашлялся, до стонов и хрипа, что напугал даже Густа:

— Эх ты, врун несчастный! — принялся он журить приятеля, собирая его вещи обратно в сумку, пока Беппе, кое-как поднявшись, оперся на стену и пытался восстановить дыхание. — Ты же по-настоящему болен, тебе надо было остаться сегодня в постели и не ходить на занятия! Ты ведь мог заразить других своих товарищей, это не подвиг, а преступление! Давай я провожу тебя домой…

— Нет, нет, не надо, — хрипел Йозеф, которому до слез было жалко их прекрасных планов на вечер. — Мне просто нужна микстура, я знаю, какая, у меня даже есть рецепт… Пойдем купим ее в аптеке, один глоток — и я буду как новенький.

— Да уж, микстура тебе не помешает, — покачал головой Густ. — Ладно, пойдем в аптеку, тут есть одна в двух шагах… только если тебе не полегчает сразу, я провожу тебя домой. Все, это не обсуждается!

Они пошли медленным шагом, свернули в переулок, потом еще раз повернули под арку и оказались как раз перед дверью нужного им заведения; на строгой вывеске строгими буквами было написано:

«Аптека Линдемана. Пилюли, порошки, рецептурные препараты».

Густ хорошо знал и аптеку, и хозяина — милого старичка, герра Августа. Обычно он сам стоял за стойкой, но иногда его сменял молодой помощник, красивый, атлетически сложенный парень, хоть и с явной прожидью, как говаривал отец про таких вот мишлинге (3)…

Это Густаву не очень-то нравилось, и пожалуй, он предпочел бы заведение, где владелец с большей строгостью относится к расовой чистоте служащих, однако у Линдемана водились изумительные мятные леденцы и ячменный сахар, помогавшие от кашля, а еще можно было выпить оршад (4) или кислородный коктейль. Густ нечасто покупал здесь лакомства, старательно воспитывая в себе стойкость к искушениям и аскетизм, достойные будущего летчика люфтваффе, разве что сегодня готов был сделать исключение — ради Беппе. Ячменный сахар точно пойдет на пользу. Все-таки нельзя было допустить, чтобы какой-то дурацкий кашель заставил отменить заслуженный ими праздник… и огорчить