— Эрнест, Эрнест, скажи, ты мог бы любить меня?.. Если бы… я спас тебя от еврея… от черного колдовства этого нехристя… я был бы как белый рыцарь… я вымолил бы твою душу и разрушил козни Сатаны!.. ооооо, меня никто, никто никогда не любил, даже родная мать… но ты, ты мог бы, скажи?.. Ведь дьявол одарил тебя щедро… он научил тебя видеть то, что не видят другие…
— Аааааа… ты передумал?.. Пришел просить прощения?.. — выдохнул виконт прямо в губы своему возможному убийце, и глаза Густава наполнились слезами. Он заплакал так сладко, как не плакал со времен детства, когда еще была жива мама, и мачеха, Стелла, связавшись с гнусным жидом, не разбила его сердце, не заразила отвращением и ненавистью к бренной земной жизни, не остудила душу до состояния мертвой ледяной пустыни…
Виконт бредил, он не сознавал, что происходит вокруг, и разговаривал уж точно не с Густавом Райхом, а с кем-то из призраков, с кем-то из своих бесчисленных любовников, а может, и правда со старым педерастом Шаффхаузеном, которого милочка Сесиль так ловко отправила на тот свет, с помощью травок и порошков Дирка Мертенса…
— Эрнест… Эрнест… что он сделал для тебя, этот старый грешник? Почему ты о нем так горюешь?.. Ты так красив… так восхитителен… мой падший ангел… тебе нужно быть не здесь, не с этими людьми, почему, почему ты отказываешься спасти свою душу, зачем стремишься в преисподнюю!
Густав дышал все чаще: запах дурманящих трав и пары от полетной мази, впитавшейся в кожу Эрнеста, и до конца так и не выветрившийся чад колдовской свечи, с помощью которой он быстро усыпил виконта, когда тот вошел, глубоко проникли в его кровь и продолжали действовать… Голова кружилась, вокруг носился целый сонм лепечущих призраков, похожих на эльфов и фей с фантасмагорических рисунков художника, а сексуальное возбуждение становилось таким острым, что терпеть его, ничего не предпринимая, не смог бы даже святой Антоний.
Райх и не собирался терпеть — он лишь хотел взаимности. Не имело значения, что телесный отклик Эрнеста на его касания был вызван горячечными видениями, и, приди виконт в сознание, он с ужасом и отвращением оттолкнул бы «похотливого старика»…
Но Бог и сама донна Исаис были на стороне верного посланника небес, они принимали его жертву, и отказ от целомудрия — разве это великая цена за победу над демоном? Капля семени, упав на кожу, покрытую волшебной мазью, прожжет телесную оболочку, и черная сущность выползет наружу, и тогда, о, тогда он одолеет ее в последней схватке…
Мир призраков, страна фей, магия чародейского сна не отпускали Эрнеста, цепко держали его в своих объятиях, — и Густав сжимал в объятиях прекрасное, податливое, живое и восхитительно теплое тело… терся об него членом, покрывал поцелуями, покусывал, исступленно ласкал снаружи — проникать внутрь было и рано, и опасно — и шептал:
— Ты самое прекрасное, что я видел в жизни… Ты самое прекрасное, что со мной случалось… Ты самое… прекрасное существо… на свете, и до чего жаль… до чего жаль, что мне… придется… тебя… убить… Но ты не бойся, не бойся. Это не больно, я не хочу причинять тебе боль… больше не хочу. И я не убью тебя сразу, нет… сперва мы поборемся… так велел Господь… но прежде… я хочу насладиться тобой. Я заслужил это моими страданиями!.. Я это… заслужил…
Наслаждение нарастало, сводило с ума, Густав, никогда прежде не ощущавший подобного, вскрикивал, капал на грудь Эрнеста слюной, и снова потирался членом о живот и бедра то ли демона, то ли падшего ангела — это уже не имело значения… все растворилось в желании и наслаждении… в чем-то густом и сладком, благоуханном, как розы в райском саду… в чем-то очень похожем на истинную любовь.
_______________________________________________________________________
Nota bene: глава немного задержалась в связи с майскими каникулами, следующее обновление выйдет без опозданий, в конце недели (суббота–воскресенье).
Комментарий к Глава 21. Кружить в пустоте
Примечания:
1 Кампари действительно очень горький, с весьма своеобразным привкусом и ароматом — как говорится, на любителя. При этом считается классикой аперитивов и средством от похмелья. По легенде в его состав изначально входило наркотическое вещество туйон, вызывающее галлюцинации.
2 Йемая, Матерь Рыб (Йеманжа, Юманжа) — богиня Моря, в синкретических религиях ее образ также связан с образом Лурдской Богоматери.
Подробнее почитать про нее можно здесь:
http://www.olegcherne.ru/statyi/188-yemanja/
3 50-й Псалом, читается и в христианском, и в еврейском богослужении.
Визуализации:
1. Жан Марэ в видениях Эрнеста:
https://a.radikal.ru/a03/1905/f6/4087a172a830.jpg
2. Соломон в сложном состоянии:
https://d.radikal.ru/d15/1905/91/2853bb4e3d23.jpg
https://b.radikal.ru/b37/1905/0f/51403fca14c3.jpg
3. Доктор Шаффхаузен в видениях Эрнеста:
https://c.radikal.ru/c30/1905/de/4aa1a5d95220.jpg
4. Эрнест:
https://b.radikal.ru/b20/1905/f2/ef80c986b3ac.jpg
https://a.radikal.ru/a26/1905/05/0bad4e277e9b.jpg
5. Густав Райх в приступе “синдрома Стендаля” (буквально -шок от красоты):
https://a.radikal.ru/a18/1905/be/1f40f00596cd.jpg
========== Глава 22. Последний танец ==========
На, кажется, надрезанном канате
Я — маленький плясун.
Я — тень от чьей-то тени. Я — лунатик
Двух темных лун.
Марина Цветаева
Соломон давным-давно должен был вернуться из ресторана, куда отправился уточнить меню и согласовать детали завтрашнего ужина, да и Эрнесту не мешало бы закончить игру в алхимика на вилле бывшего любовника (надо ж такое придумать…) и появиться на пороге вместе с очередной подарочной корзиной. Или извинительным тортом. Или любезной бутылкой вина. Торнадо, впрочем, сам был лучше любого подарка и вкуснее любого изысканного десерта… и Лис готов был принять его в любом виде. Хмурым, усталым, веселым, подвыпившим, раздраженным, умиротворенным — все равно, только бы он пришел поскорее.
«Где же тебя носит, неугомонный ты сорвиголова?.. Что ты затеял на пару с графом Монте-Кристо… или Фантомасом… или с… какая там роль месье Марэ тебе особенно нравилась?.. — чем это таким хочешь нас «потрясти», что мы с Сидом, в ожидании твоего сюрприза, чуть с ума не своротили от ревности?.. Эх, все-таки, не надо было тебя отпускать… привязать к кровати и придавить сверху… собой…»
Исаак медленно выдохнул, повернулся на спину, сложил руки под головой и стал смотреть в потолок — вместо фотографии Эрнеста, на которую он пялился по меньшей четверть часа, с тех пор, как наконец-то продрал глаза после затянувшейся сиесты, но разрешил себе еще немного поваляться на диване. Но на потолке ничего интересного не показывали, и он снова взял со столика фото любовника.
Этот черно-белый снимок сделал Соломон, украдкой, пока Торнадо спал, и он оказался настолько удачным, что сам Эрнест, обожавший графический стиль в фотографии, особенно сепию и эффект светотени, напоминающий сфумато, пришел в полный восторг и сказал, что снимок надо «сохранить для истории».
