тонкий слой журналистов, но они не могли пробиться сквозь ряды УМЛ. Слишком уж у них обычные методы. Я наклонил голову и бросился вперед, послышалось несколько выкриков: «Следите за этим!», «Бери его», которые тут же сменились на «Простите, доктор».

И я оказался в центре. Бобби Стервесант испустила вопль и приземлилась у меня на шее, вся группа на минуту остановилась, чтобы мы завершили приветственную церемонию. Хилари была закутана в мягкую норку, которая проигрывала по сравнению с ее блестящими волосами, над ней возвышался Лорен, волосы его выцвели на солнце и превратились в чистое золото, а лицо от загара стало коричневым.

– Бен, старина, – он схватил меня за плечи. – Как хорошо, что ты здесь. Позаботься о Хил и детях. Мне нужно кое-чем заняться. Увидимся в Дорчестере.

У выхода ждали два длинных сияющих черных лимузина, и группа расселась в них, но перед этим Лорен вдвое сложился, чтобы гордо сказать мне: «Взял черного марлина на Сейшелах. Девятьсот фунтов, Бен. Настоящий красавец».

– Настоящий тигр, – поздравил я его.

– Приготовь Глен Грант, приятель. Я скоро.

Я сел на откидное сидение напротив Хилари, опередив одного из УМЛ, и с радостью заметил, как прекрасно она выглядит. Яркий солнечный блеск счастья невозможно подделать при помощи косметики.

– Мы десять дней провели на островах, Бен. – Она смягчилась и вся погрузилась в воспоминания. – Наша годовщина. Смотрите! – И она протянула левую руку, которую утяжеляло кольцо красного золота с большим бриллиантом. Я привык к стилю Лорена, но даже я замигал. Бриллиант бело-голубой, исключительно красивый и весит не меньше двадцати пяти карат.

– Он прекрасен, Хилари. – И почему-то я подумал: – Чем глубже вина, тем дороже подарок.

В Дорчестере Хилари ахнула и прикрыла рот, удивившись невероятной роскоши помещений.

– Неправда, Бен, – рассмеялась она. – Так не бывает!

– Не смейтесь, – предупредил я. – Это должно стоить Лорену не менее ста фунтов в день.

– Фью! – Она упала в одно из огромных кресел – Налейте чего-нибудь выпить, Бен. Мне это необходимо.

Наливая, я спросил без надобности: «Значит, ваши проблемы оказались временными, Хил?»

– Я и забыла, что они у меня были. Он лучше, чем раньше.

Когда появился Лорен, я понял, что она имела в виду. Лорен был в прекрасном настроении, он смеялся и кипел энергией, стройный, жесткий и загорелый. Он отпустил последних двоих УМЛ, пока я наливал Глен Грант, потом бросил пиджак и галстук на кресло, закатал рукава, обнажив мощные бугры мышц, и принялся за напиток.

– Ну, Бен, а теперь показывай. – И мы углубились в осмотр и обсуждение свитков и их перевода.

Лорен ухватился за первые же строки.

– Иди в мой склад и принеси пять сотен пальцев лучшего золота... – Он повторил строку, потом взглянул на меня. – Истина из уст самого знающего. Мой склад! Это сокровищница. Старый тупица Гамильтон неверно перевел. Должно быть «сокровищница».

– Ты вдруг хорошо овладел пуническим, – поддразнил я.

– Ну, Бен, кто когда-нибудь посылал на склад за золотом? – Он отхлебнул Глен Грант. – Если твои теории верны...

– Не нужно «если», Ло. Тебя ведь зовут не Уилфрид Снелл.

– Хорошо, допустим, город постигла неожиданная насильственная гибель. Огонь и мертвецы; архивы, которые они, видимо, высоко ценили, нетронуты; есть много шансов на то, что сокровищницу тоже не тронули. Нам нужно найти ее.

– Прекрасно! – саркастически улыбнулся я. – Какое открытие! Я уже шесть месяцев ищу ее.

– Она там, Бен. – Он не ответил на мою улыбку.

– Где, Ло? Где?

– Близко. Где-то внутри главной стены, вероятно, в районе пещеры.

– Дьявол, Ло! Я там каждый дюйм осматривал пятьдесят раз. – Я говорил с легким, но растущим раздражением.

– А когда осмотришь в сотый раз, поймешь, как слеп ты был.

– Черт возьми, Ло! – начал я. – Не думаю...

– Выпей, партнер, не то взорвешься.

Я последовал его совету, а Лорен продолжал: "Я не преуменьшаю того, что ты сделал, Бен. Но позволь напомнить, что в 1909 году Теодор Дэвис закончил свою книгу словами: «Боюсь, что в Долине Царей больше открывать нечего».

– Я знаю, Ло, но...

Не обращая на это внимания, Лорен продолжал: «А тридцать лет спустя Говард Картер открыл гробницу Тутанхамона, величайшее из сокровищ долины».

– Никто не собирается отказываться от поисков, Ло. Буду искать, пока ты платишь.

– Спорю, моя чековая книжка более решительна, чем ты.

– Смотри, приграешь, – предупредил я его, и мы рассмеялись.

В середине дня мы расстались. Толпа УМЛ унесла Лорена по вестибюлю к парадному входу, где его ждал черный роллс, а я через боковой выход добрался до такси, чтобы ехать на Парк Лейн.

Элдридж Гамильтон ждал меня на тротуаре у входа в Королевское Географическое общество, приехав их Оксфорда в ярко-красном мини. Он, как всегда, был в твиде, с кожаными заплатами на локтях, но его тоже охватила лихорадка ожидания.

– Не могу дождаться, Бен. – Он злорадно улыбнулся. – Они уже в отеле?

– Нет, но Снелл должен появиться сегодня вечером.

Элдридж слегка подпрыгнул от возбуждения и сказал: «Как гиппопотам, идущий в ловушку». Жестоко, но точно, подумал я, и мы прошли через двойные дубовые двери в обитый панелями зал – высокий храм нашей профессии. В этом здании есть какое-то сдержанное достоинство, которое я нахожу внушающим уверенность и спокойствие в этом безумном и преходящем современном мире.

Бок о бок мы прошли по большой лестнице мимо портретов великих ученых и доски с именами награжденных почетной медалью Общества.

– Вам стоит подумать, кому заказывать ваш портрет, – Элдридж указал на портреты. – Говорят, этот иностранец Джонни... как же его, Анниони? – не так плох.

– Не порите чепуху! – выпалил я, и он испустил один из тех залпов ржания, которые, как призыв горна, проносятся по всему залу. Я был раздражен тем, что Элдридж коснулся одной из моих самый тайных и личных фантазий. Я человек скромный и не тщеславный, но когда я в первый раз очутился здесь и посмотрел на портреты, я тут же представил собственное смуглое лицо, глядящее со стены почета. Я даже выбрал позу – сидя, чтобы избежать изображения искалеченного тела, с головой в полупрофиль. У меня хороший профиль, особенно справа. На висках пятна почтенной седины, небольшая яркая ленточка какого- нибудь иностранного ордена на лацкане, может быть, Почетный Легион. Выражение задумчивое, лоб нахмурен...

– Пошли, – сказал Элдридж, и мы направились туда, где нас ждали президент и члены Совета с шерри и бисквитами, а вовсе не с виски на виду. Тем не менее я понимал, что эти джентльмены в состоянии превратить в реальность то, что только что было в моем воображении. Я решил, насколько возможно, быть любезным и очаровательным, и, казалось, это произвело необходимое впечатление.

Мы обсуждали открытие симпозиума, которое было назначено на следующий день, на два тридцать.

– Его светлость произнесет речь, – объяснил один из членов Совета. – Мы просили его не выходить за пределы сорока пяти минут и, насколько возможно, не касаться выращивания орхидей и стипль-чейза.

Затем я прочту свой доклад. Он будет считаться продолжением того, что я читал шесть лет назад. «Средиземноморское влияние на Центральную и Южную Африку в дохристианскую эру», доклад, который дал возможность Уилфриду Снеллу и его своре позабавиться. Мне отведено четыре часа.

На следующее утро прочтет свой доклад Элдридж. «О некоторых древних рукописях и символах, происходящих из юго-западной Африки». Элдридж сознательно выбрал неясное название, чтобы не