Лореном проверили ее. Две покрышки прострелены, бак продырявлен, рулевое управление перебито пулей, другая пуля пробила поддон картера. Из него лилось масло, испаряясь в жаре.

Лорен быстро расположил сержанта и оставшихся троих полицейских защитным периметром среди хинных деревьев, мы протолкнули наш лендровер под защиту разбитых машин, чтобы быть хоть немного укрытыми за работой.

В лендровере Макдональда был ящик с инструментами. Мы заменили колеса быстро, как пара механиков гонки гран при, сняв неповрежденные с разбитых машин. Когда мы затягивали последние болты, началась стрельба. Стреляли издалека, с хребта в четверти мили от нас. Они усвоили урок и держались от нас на почтительном расстоянии. Наши отвечали, стреляя из двух тяжелых пулеметов, чтобы не подпустить врагов ближе.

А мы с Лореном работали среди этой стрельбы, в масле по локоть. В спешке срывали кожу с пальцев, обжигали кожу о раскалившиеся трубопроводы и систему выхлопных газов. Сняли поддон картера с одной из поврежденных машин и, лежа на спине, горячее масло капало в лицо, мы прикрепили его на нашу машину. Сальник сорван, масло будет протекать, но его хватит, чтобы мы оказались в безопасном месте.

Лорен заменил рулевое управление, а я отыскал в своем мешке мыло и залепил пулевое отверстие в топливном баке. Когда мы работали, я благословлял китайских мастеров, которые делают такое плохое оружие, с такой ограниченной дальностью и неточностью стрельбы.

Мы сменили масло и наполнили бак бензином. При этом пришлось выйти из укрытия и подставить себя под пули далеких стрелков. Работали методично, стараясь не слышать звуков пролетающих пуль.

Лорен прыгнул в сидение водителя и нажал стартер; он жалобно взвыл, снова и снова, я закрыл глаза и начал молиться. Лорен перестал нажимать на стартер, и в наступившей тишине я услышал его проклятие. Он попытался еще раз, но села батарея, гудение двигателя замедлилось и прекратилось.

Случайная пуля ударила в ветровое стекло, обдав нас дождем стеклянных осколков. Лорен продолжал браниться. В отчаянии я посмотрел на садящееся солнце, оставалось еще полчаса светлого времени. В темноте гиены спустятся с хребта. И как будто они прочли мои мысли, огонь усилился. Я услышал, как пуля со звоном отскочила от металлического корпуса лендровера. Лорен выскочил из машины, снова открыл капот; работая, он крикнул Ндабака:

– Почему не стреляете, сержант? Вы помогаете им упражняться в прицельной стрельбе. Пусть нагнут головы, черт возьми!

– Боеприпасы кончаются, сэр, – крикнул в ответ сержант, и я почувствовал неприятный холод. Боеприпасов нет, а темнота быстро приближается.

Лорен захлопнул капот и снова нырнул в машину. Посмотрел на меня через разбитое стекло.

– Помолись еще раз, Бен. Твоя последняя молитва была хороша. – И нажал на стартер. Он устало зажужжал, но двигатель не включился.

– Ну вот, Бен, – сказал Лорен. – Все батареи капут.

– Сержант, все! – закричал я. – Идите сюда, помогите.

Они подбежали к лендроверу.

– Начинай через секунду, – крикнул я Лорену, и несколько пуль ударили в землю у ног, обдав из обломками камня.

Мы начали толкать лендровер, и он тяжело двинулся от реки.

– Давай! – крикнул я Лорену. Лендровер сильно задрожал и пошел медленнее, а мы толкали его, заставляя двигаться вопреки фазе сжатия двигателя.

Он хлопнул раз. «Продолжай двигаться!» – кричал я. Неожиданно двигатель ожил, и мы в восторге закричали.

– Взбирайтесь! – крикнул Лорен и повернул машину на наш след, но я побежал рядом.

– Спички! – выдохнул я.

– Что?

– Дай мне спички, черт возьми! – Я выхватил их у него из рук и побежал к разбитым машинам. Из пробитых баков еще тек бензин, я зажег спичку. Пламя взметнулось с ревом, сожгло мне ресницы, я повернулся, побежал за лендровером, перелез через задний откидной борт и упал лицом на груду мертвых и раненых.

Лорен двигался новым маршрутом по поясу колючих кустарников, избегая старого заминированного следа, но потом снова свернул на него.

Лес закрыл нас, и огонь с хребта прекратился. Я смотрел, как в небо поднимается столб черного дыма, довольный, что не дал им трофеев, и вдруг понял, что дрожу, как в лихорадке. Холодные волны шока и реакции охватили меня.

– Как ты, Бен? – спросил Лорен.

– Все в порядке, – ответил я и посмотрел на закутанные в одеяла тела у ног.

Всю ночь мы ползли на юг, подпрыгивая и дребезжа на неровной местности, часто теряя след, потом отыскивали его, дрожа в ночном африканском холоде, так как ветер дул в разбитое ветровое стекло.

На рассвете, пурпурном, как виноград, и дымчато-голубом, я попросил Лорена остановить лендровер. Полицейские помогли мне вырыть неглубокую могилу в песке между двумя холмами. Я вынес Ксаи из лендровера, завернутого в темно-серое полицейское одеяло, и он был легок в моих руках, как спящий ребенок. Я положил его на землю, и мы постояли кружком, глядя на него. Кровь проступила сквозь одеяло и засохла черным пятном.

Я кивнул полицейским. «Ну, ладно. Закопайте его». Они быстро справились с этим и пошли к лендроверу. Было по-прежнему холодно, и я дрожал в своей тонкой рубашке. На верху холма залаял старый самец бабуин, его крик эхом отразился в долине.

Вслед за полицейскими я вернулся в машину и взобрался на сидение. Отъезжая, я оглянулся и услышал мычание буйвола в кустах. Буйволы паслись, наклонив головы и двигаясь в сторону могилы Ксаи. Подходящее место для моего брата, в дикой местности, среди животных, которых он так любил.

– Боюсь, они ушли через реку за границу, – сказал мне помощник комиссара полиции. – Мы ничего не хотели бы больше, чем получть в свои руки этого Магеба.

Два дня назад мы в полицейском вертолете вместе с Макдональдом прилетели в Булавайо. Лорен оставил меня улаживать дела с родезийской полицией, а сам вызвал Лир и улетел в Йоханнесбург. Теперь производился последний опрос в штабквартире полиции, и меня ждал чартерный рейс в Лунный город.

Помошщник комиссара – высокий человек с военным разворотом плеч и коротко остриженными волосами. Лицо у него морщинистое и загорелое от тысяч дней на солнце. На груди полоски – эмблемы храбрости и чести.

– В сущности он возглавляет список тех, с кем мы хотели бы повидаться. Жестокий человек; впрочем, вы сами это знаете. – И он устремил на меня свои стальные глаза, отчего у меня создалось впечатление, что меня допрашивают.

– Да, я его знаю, – согласился я. Мое участие в похищении самолета было хорошо известно.

– Что вы о нем думаете?

– Он умный человек, с большим присутствием духа. Что-то в нем есть. – Я пытался подобрать соответствующие слова. – Это человек, который всегда добивается того, что хочет, человек, за которым идут другие.

– Да, – помощник комиссара кивнул. – Так считают и наши спецслужбы. С того времени, как он присоединился к ним, наблюдается повышенная активность наших друзей за рекой. – Он вздохнул и помассировал свои седые виски. – Я думал, мы его в этот раз возьмем. Но они оставили своих мертвецов непогребенными и ушли за реку. Мы опоздали всего на несколько минут.

Он проводил меня к ожидавшей под деревом джакаранда полицейской машине; дерево было покрыто облаком цветов.

– Что слышно о Макдональде? – спросил я, когда мы стояли у машины.

– Он выздоровеет. Ему сохранили обе ноги.

– Я рад.

– Да, – согласился помощник комиссара. – Хороший человек. Хотел бы, чтобы у нас таких было больше. Кстати, доктор, мы попросили бы вас молчать об этом деле. Не хотим поднимать шум из-за таких