– Рал, – сказал я, – дай мне твой кисет, пожалуйста.

Весь полдень мы просидели под верблюжьей колючкой и проговорили. Беседа с первобытными африканцами – это разновидность искусства, со сложным ритуалом вопросов и ответов, и прошло немало времени, прежде чем Ксаи добрался до темы, обсудить которую он пришел.

– Помнит ли Птица Солнца Воду-В-Скалах, где мы убили слона?

Птица Солнца хорошо ее помнит.

– Помнит ли Птица Солнца маленькие отверстия, которые сделали в скале белые духи?

Птица Солнца их никогда не забудет.

– Эти отверстия доставили Птице Солнца и большому золотому много радости, правда?

Действительно.

– С того самого дня я новыми глазами смотрел на землю, когда охотился. Хочет ли Птица Солнца посетить еще одно место с такими отверстиями?

Хочу ли я!

– Я тебя туда отведу, – пообещал Ксаи.

– А я дам тебе столько табака, сколько ты сможешь унести, – в свою очередь пообещал я, и мы радостно посмотрели друг на друга.

– Далеко ли это место? – спросил я, и он начал объяснять. Оно за «большой проволокой», сказал он. Это трехсотмильная проволочная ограда вдоль родезийской границы, через которую пропущен ток; она предназначалась для контроля за передвижениями диких животных и как предосторожность против распространения эпидемий. Придется получать разрешение у родезийцев, и когда Ксаи продолжал описывать место, которое, по-видимому, находится на самой границе с Замбией у реки Забези, я понял, что придется обратиться к Лорену за организацией экспедиции. Это рядом с районами активной террористической деятельности.

Ксаи отказался сопровождать меня в лагерь, полный его традиционных врагов – банту. Мы договорились встретиться под верблюжьей колючкой через три дня, когда Ксаи завершит очередной обход своих ловушек.

В тот же вечер мне повезло: я связался с только что вернувшимся из Мадагаскара Лореном.

– Что случилось, Бен? – голос его перекрывал атмосферные помехи.

– Ничего, Ло. Наш маленький друг бушмен нашел еще одну древнюю золотую шахту. Он хочет отвести меня к ней.

– Прекрасно, Бен. Слоновья шахта уже дает продукцию, и перспективы очень хорошие.

– Есть одна проблема, Ло. Это в Родезии, в закрытых районах.

– Никаких проблем. Я это улажу. – На следующий вечер он снова разговаривал со мной.

– Договорились на следующий понедельник. Нас встретит эскорт родезийской полиции у пограничных ворот Панда Матенга.

– Нас? – переспросил я.

– Украду пару дней, Бен. Просто не могу отказаться. Возьми с собой бушмена, отправляйтесь в лендровере к Панда Матенга. Я прилечу из Булавайо на вертолете. Там встретимся. В понедельник утром.

Командир полицейского эскорта оказался одним из тех рослых, похожих на мальчишек молодых родезийцев с безупречными манерами и спокойной уверенностью профессионала, которых я считаю наиболее надежными. Он помощник иснпектора полиции, с ним сержант аскари и пять констеблей. Ранг командира и состав эскорта дали мне представление о том уровне, на котором Лорен провел переговоры о сотрудничестве.

У нас были два лендровера, на кузовах обоих смонтированы легкие пулеметы, да и остальное вооружение отряда производило впечатление, чего и следовало ожидать на границах страны, подвергающейся непрерывным нападкам террористов.

– Доктор Кейзин. – Инспектор отдал мне честь, и мы обменялись рукопожатием. – Меня зовут Макдональд, Алистер Макдональд. Позвольте представить моих людей.

Все они матабеле. Рослые лунолицые отпрыски потомков Чаки, которых 150 лет назад увел генерал- изменник Мзиликази. Все в маскировочнх мундирах с мягкими шляпами, они вытянулись, когда Макдональд провел меня мимо их строя.

– Это сержант Ндабука. – Я заговорил с ними на беглом синдебеле, и их строгое военное выражение сменилось широкими ослепительными улыбками.

Ксаи чувствовал себя в их обществе очень неуверенно. Он не отставал от меня ни на шаг, как щенок.

– А знаете, доктор, до сих пор действует приказ, изданный полицией Британской Южной Африки, он до сих пор не отменен, – сказал мне Макдональд, с интересом разглядывая Ксаи. – Согласно этому приказу любого бушмена следует расстреливать на месте. Это первый, какого я вижу. Бедняги!

– Да. – Я слышал об этом приказе, который сейчас, конечно, лишь забавен, но передает отношение, существовавшее в прошлом столетии. Времени больших охот на бушменов, когда сотни всадников собирались вместе, чтобы загонять и убивать бедных маленьких эльфов, как будто они опасные животные.

И белые, и черные безжалостно уничтожали их. Совершалось бесчисленное количество жестокостей. Стреляли, кололи копьями – и еще хуже. В 1869 король Кхама пригласил целое племя на праздник примирения, и когда они сидели за его столом, отложив оружие, воины короля схватили их. Король лично наблюдал за пытками. Последний бушмен умер на четвертый день. Неудивительно, что Ксаи не отходил от меня и испуганными китайскими глазами смотрел на этих гигантских незнакомцев.

Я объяснил Макдональду приблизительное местонахождение нашей цели, указав на карте с той точностью, с какой позволяло описание Ксаи, и инспектор нахмурился. Он снял чешуйку обгоревшей кожи с носа, прежде чем ответить.

– Не очень хороший район, доктор. – И отправился поговорить со своими людьми.

Лишь в полдень из-за верхушек деревьев с юго-востока появился с рокотом вертолет. Лорен выпрыгнул из кабины, таща за собой сумку.

– Прости за опоздание, Бен. Пришлось ждать телефонного звонка из Нью-Йорка.

Подошел Макдональд и коснулся своего шлема.

– Добрый день, сэр. – Отношение его было почтительным. – Премьер-министр просил передать привет, мистер Стервесант. Я полностью в вашем распоряжении.

Мы оставили дорогу, не доезжая до сельскохозяйственной местности вблизи Тете, и повернули на север к Замбези. Макдональд находился в переднем лендровере с шофером и пулеметчиком. Мы ехали в центре, Лорен вел машину, а еще один полицейский с ружьем сидел на пассажирском сидении. Мы с Ксаи сзади. Второй полицейский лендровер под командой сержанта Ндабука замыкал колонну.

Мили медленно уходили назад, колонна пробиралась в лесу из деревьев мопана и поднималась на невысокие гранитные холмы. Как только мы начинали колебаться в выборе направления, Ксаи показывал рукой, и мы двигались дальше, подпрыгивая и раскачиваясь на неровной местности или плавно двигаясь на полянах, поросших коричневой травой. Я понял, что Ксаи ведет нас по слоновьей тропе, пробитой большими мигрирующими хивотными к убежищу – заповеднику Вэнки на юге. Опытные следопыты и путешественники, слоны выбирают наиболее удобный маршрут. Подъем всегда некрутой, проходы через холмы невысокие, реки текут медленно в пологих берегах.

Мы остановились у одной из таких рек. Русло высохло, забитое полированными черными булыжниками, сверкавшими на солнце, как рептилии. Виднелись полоски сахарно-белого песка, островки высоких тростников и лужи вязкой зеленой воды, над которыми свисали ветви хинных деревьев.

Мы сидели на камнях и наблюдали за колонией желтых ткачей, которые щебетали и возились вокруг своих гнезд, сплетенных изтравы и свисавших с ветвей деревьев.

Лорен дал Ксаи сигару, и пока мы разговаривали, глаза бушмена не отрывались от наших лиц, как глаза верного пса. Разговор был прерывистый, мы без всякой последовательности перескакивали с темы на тему. Лорен рассказывал о своем проекте с отелями на островах. Он был уверен в его успехе.

– Один из моих хороших замыслов, Бен. – И когда я подумал о других его замыслах: скотоводческие ранчо, алмазные, золотые, хромовые и медные шахты, – я понял, какой он должен быть большой.