Каждый свиток расправляли, оценивали его содержание, и начинался подробный перевод. Один за другим перед нами раскрывались бухгалтерские книги городской торговли или приказы, отданные Великим Львом и советом девяти семейств. Запись делали безымянные чиновники, стиль у них был сжатый и экономный, без всякого полета воображения и ненужных описательных строк. Абсолютно прагматичный взгляд, который соответствовал стилю жизни, реконструируемому по нашим находкам на раскопках. По вечерам мы обсуждали результаты.

– Это типично для финикийцев, – соглашался Элдридж. – У них не было интереса к пластическим искусствам, их керамика груба и однотипна. По моему мнению, их скульптура, вернее, то немногое, что от нее сохранилось, просто отвратительна.

– Для искусства нужно богатство, свободное время и безопасность, – предположил я.

– Верно, хорошие примеры – Рим и Греция. Карфаген, а раньше Финикия были в слишком опасном положении, им приходилось постоянно бороться за выживание. Торговцы и воины, они больше интересовались богатством и приобретениемвласти, чем роскошествами жизни.

– Не нужно углубляться так далеко, современное искусство тоже возникает у наций, обеспечивших себе безопасность и богатство.

– А мы, белые африканцы, подобны карфагенянам древности, – сказала Салли, – когда в холмах скрывается золото, никто не интересуется картинами.

Свитки подтверждали нашу теорию. Золото с Зимбао и Пунта, слоновая кость с южных травяных равнин или из лесов вдоль большой реки, шкуры и сушеное мясо, соленая рыба с озер, вино и масло из расположенных на террасах садов Зенга, медь с холмов Тии, соль с котловин вдоль западных берегов озер, олово с места слияния двух рек, зерно в корзинах плетеного камыша из срединного царства, солнечные камни с южной реки крокодилов, железные слитки из шахт Салы – и рабы, тысячи и тысячи человеческих существ, с которыми обращались как с домашними животными.

Отсчет времени в хрониках начинался с какого-то неизвестного момента в прошлом; мы полагали, что это дата основания нашего города, и каждая новая запись начиналась с такой примерно даты: «год 168, месяц слона». Их этих записей мы сделали вывод о десятимесячном годе, состоявшем из 365 дней.

Как только была установлена природа свитков, я предложил Элдриджу не идти последовательно с начала к концу, а брать отдельные свитки выборочно, чтобы попытаться установить историю города.

Он согласился с моим мнением, и скоро перед нами стала разворачиваться картина обширной колонизации центральной и южной Африки воинственным и энергичным народом, с центром в городе Опет, которым правил наследственный царь, Великий Лев, и олигархия из девяти аристократических семейств. Декреты совета девяти касались огромного множества проблем, начиная от мер, необходимых для расчистки каналов, ведущих в озеро, чтобы они не зарастали водорослями, до выбора вестников, которых посылали к богам Баалу и Астарте. Астарта здесь, казалось, упоминалась чаще, чем обычная для Карфагена Танит. Мы полагали, что «вестники» – это человеческие жертвоприношения.

Мы обнаружили тщательно записанные семейные древа, основанные, как и у евреев, на генеалогии по женской линии. Каждый аристократ мог проследить свое происхождения до самого основания города. Из хроник также яствовало, что религия составляла важную черту образа жизни и была распространенной формой политеизма, с двумя главными мужским и женским божествами – Баалом и Астартой.

Продвигаясь вперед во времени, мы обнаруживали новые факторы, новые сложные обстоятельства занимали внимание правящего царя. Быстрое высыхание озера Опет начало угрожать существованию города, и в 296 году Великий Лев послал 7 000 рабов в помощь тем, кто расчищал каналы, ведущие к морю. Он также отправил тысячный отряд собственной гвардии под командованием боевого командира Рамуза с приказом «двигаться на восток навстречу восходящему солнцу, не останавливаясь и не теряя решительности», пока они не доберутся до восточного моря и не найдут пути к северным землям, чье существование было доказано капитаном и навигатором Хаббакук Лалом.

Год спустя Рамуз вернулся всего с семьюдесятью солдатами, остальные погибли в земле чумных болот и гнилостных лихорадок. Однако он добрался до восточного моря и там обнаружил город торговцев и мореплавателей, «смуглых людей, бородатых, одетых в красивые ткани и закрывающих лбы тем же материалом». Они приплыли из-за восточного моря. Рамуз был награжден двадцатью пальцами золота и двадцатью рабами. Наши люди из Опета установили первый контакт с арабами, известными им под именем «дравы», которые колонизировали берег Софала.

Мы узнали об отчаянных поисках новых источников рабов, которые вел Великий Лев. Во все шахты были разосланы приказы о том, чтобы как можно дольше продлевалась жизнь рабов. Увеличились рационы мяса и зерна, повысив стоимость продукции, но увеличив продолжительность жизни рабов. Рабовладельцам предписывалось регулярно оплодотворять рабынь, прекратилась практика пожалования поместий. Все дальше и дальше уходили экспедиции за рабами, повсюду охотились за юе. По описанию этого желтокожего народа мы догадались, что юе – предки готтентотов.

Неожиданно Великий Лев получает радостное сообщение о возвращении с севера экспедиции с пятьюста «дикими нубийцами, высокими и сильными», и руководитель этой экспедиции получает десять пальцев золота. Этот успех все более забывается на протяжении следующих ста лет, когда севернее большой реки появляются обширные массы черных народов. Началась грандиозная миграция банту, и теперь Великий Лев озабочен тем, чтобы преградить путь движущемуся на юг потоку, и его легионы постоянно патрулируют вдоль северных границ.

Записи позволяли нам заглянуть в прошлое, но все они были лишь сухим перечислением фактов. Как нам не хватало пунического Плиния или Ливия, чтобы вдохнуть жизнь в эти аккуратные перечисления накопленных богатств.

Каждый факт ставил перед нами сотни неразрешимых вопросов. Наиболее настоятельными из них были следующие: откуда пришли люди Опета и когда? Куда ушли и почему? Мы надеялись, что где-то в многочисленных записях скрываются ответы и на эти вопросы, а тем временем занимались поисками ответа на другие, менее настоятельные.

Сравнительно легко оказалось локализовать местности, упоминаемые в свитках. Зимбао и Пунт – это южные и северные территории современной Родезии, большая река – Замбези, озера исчезли, сады Зенга, очевидно, сотни тысяч акров террас на холмах в районе Иньюнга в восточной Родезии, холмы Тия – это богатая медью местность севернее Синои; шаг за шагом мыустанавливали присутствие людей Опета почти во всех древних поселениях, в то же время складывалась картина постоянно накапливавшихся огромных сокровищ. Хотя часть из них отсылалась «за пределы», но постоянно упоминалось «десятая часть Великому Льву».

Где хранились эти сокровища и что с ними стало? Погибли вместе с городом или по-прежнему лежат в какой-нибудь тайной кладовой, вырубленной в Кровавых холмах?

Как упражнение для развития ума я попытался примерно определить количество этих сокровищ. Предположив, что «палец золота» – это те похожие на пальцы слитки драгоценного металла, которые изредка попадались в раскопках, я подсчитал общий приход золота за двадцать случайно выбранных лет, начиная с 345 и кончая 501 годом. И обнаружил, что предыдущие оценки были безнадежно неточны. Вместо 750 тонн золота общее поступление из древних шахт не могло быть меньше 4 000 тонн, и десятая часть была долей Великого Льва.

Допустим, половина из этих 400 тонн была потрачена на содержание армии, на строительство храмов и другие общественные работы, но оставалось огромное количество – 200 тонн золота могло быть спрятано где-то в городе, а двести тонн – это целое состояние в 80 000 000 фунтов.

Когда в следующее появление Лорена на раскопках я показал ему свои расчеты, я увидел в его голубых глазах алчный блеск. Он взял у меня листок с расчетами и, когда на следующее утро садился в Лир, чтобы лететь в Йоханнесбург, заметил нейтральным тоном: «Знаешь, Бен, я бы хотел, чтобы вы с Ралом больше времени занимались раскопками у подножия холмов, а не проводили все время в архиве».

– А что нам искать, Ло? – Как будто я не знал.

– Ну, эти парни в старину наловчились прятать свои пожитки. Это самый таинственный народ в истории, а мы до сих пор не нашли их кладбище.

– Значит, ты хочешь, чтобы мы стали грабителями могил, – улыбнулся я, и он рассмеялся.

– Конечно, Бен, если ты натолкнешься на сокровища, я не стану тебя за это ненавидеть. В конце концов восемь больших М – неплохая добыча.