Я остановился, вообразив длинные правильные линии обнаженных рабов, склонившихся к скале, каждый у одного из углублений, каждый связан цепью с соседом, у каждого в руках тяжелый железный пест, каждый бьет по куску золотоносной породы, зажатой в коленях.

В своем воображении я видел расхаживающих вдоль рядов надсмотрщиков с кожаными хлыстами в руках, они следят, как руда превращается в порошок. Видел бесконечные колонны рабов с корзинами руды, которые они несут на головах из забоев. И все это происходило здесь почти 2 000 лет назад.

– Интересно, где шахта, – мысли Лорена развивались параллельно моим.

– И вода? – добавил я. – Нужно много воды, чтобы промывать золото.

– К дьяволу воду! – крикнул Лорен. – Мне нужна шахта, эти ребята в старину разрабатывали только руду при содержании в три унции и больше и прекращали работу на уровне воды; тут где-то поблизости настоящая сокровищница.

Так уничтожались все древние шахты. Нужно признать искусство древних геологов и металлургов: почти все современные шахты в Центральной Африке были открыты ими 2 000 лет назад. Современные шахтеры в спешке уничтожили все следы древних разработок, торопились обнажить золтоносную породу. Я дал клятву, что по крайней мере сейчас буду первым, прежде чем эти вандалы пустят в ход свои сверла и динамит.

Вода оказалась на дне пятидесятифутового колодца, вырубленного в скале, его стены были отделаны обтесанным камнем. Лучший образец древнего колодца, какой мне только приходилось видеть; очевидно, бушмены содержали его в порядке, и я радовался этому, пока Ксаи доставал из тайника в скалах веревку из шкуры и кожаное ведро. Он вытащил из колодца ведро, полное до краев прозрачной водой, в которой плавало несколько мертвых лягушек и утонувшая кустарниковая крыса. Я принял решение пить воду, только прокипятив ее.

Лорен ровно тридцать секунд восхищался колодцем, а затем спустился в узкое ущелье между двумя гранитными хребтами. Я следил, как он скрывается среди деревьев, усердно отыскивая следы шахты; двадцать минут спустя до меня долетел его слабый крик.

– Бен! Иди сюда! Быстрее! – Я с трудом слез с перекрытия колодца и захромал в ущелье.

– Сюда, Бен. – Лорен был страшно возбужден, и меня опять поразила власть золота, убыстряющая даже самый вялый пульс, придающая жадный блеск даже самому усталому взгляду. Сам я не жаден, но магия золота, его таинственная власть ускорили даже мое дыхание, когда я стоял рядом с Лореном, глядя на шахту древних.

Само по себе это не очень впечатляющее зрелище, мелкая яма, траншея на три-четыре фута ниже окружающей земли, стены ее мягко закруглены, она извивается среди деревьев, как тропа, проложенная по земле.

– Открытый забой, – сказал мне Лорен. – Они шли вдоль золотоносной жилы.

– Потом опять заполнили выемку, – прокомментировал я странный обычай древних заполнять свои выработки землей, прежде чем покинуть их. Эта мелкая траншея появилась вследствие оседания насыпанной в выемку земли.

– Пошли, – сказал Лорен. – Пройдем вдоль нее.

Мы почти полторы мили шли вдоль траншеи по лесу, пока она не кончилась.

– Если бы мы только могли найти их отвалы, – бормотал Лорен, когда мы пробирались через буйную растительность в поисках груд обработанной породы. – Или хотя бы кусок руды, который они не заметили.

Спина моя болела, поэтому я присел отдохнуть на упавший ствол, а Лорен продолжал поиски. Он отошел, оставив меня одного, и я наслаждался тем чувством древности, которое охватывает в таких местах.

Вода в колодце в пятидесяти футах от поверхности; я предположил, что до этого уровня и довели свой забой древние. У них не было насосов, и как только забой начинала заливать вода, им приходилось уходить и искать другую жилу.

Эта шахта открытая. Полторы мили длиной и пятидесяти футов глубиной, высеченная железными теслами и железными клиньями, забиваемыми каменными молотами. Когда скала оказывалась особенно прочной и не поддавалась такому методу, на ее поверхности разжигали костры и поливали раскаленный камень смесью воды с кислым вином, чтобы расколоть его. Именно такой способ использовал Ганнибал, чтобы расколоть камни, преграждавшие его слонам проход в Альпах, это можно назвать старой карфагенской уловкой. Расколовшийся золотоносный кварц грузили в корзины и кожаными веревками вытаскивали на поверхность.

Используя такой метод, древние добыли на обширном пространстве центральной и южной Африки примерно 700 тонн золота плюс большие количества железа, меди и олова.

– Это дает 22 миллиона унций золота по сорок долларов за унцию, 880 миллионов долларов, – вслух произнес я. – Большой кусок хлеба.

– Бен, ты где? – среди деревьев показался Лорен. – Я нашел кусок породы. – В руке он держал обломок скалы.

– Что ты об этом скажешь?

– Голубой сахарный кварц, – сказал я. Лизнул, чтобы увлажнить поверхность, и подставил лучам солнца. – Фью! – присвистнул я, когда влажно вспыхнуло природное золото, заполнившее трещины и щели в кварце, как масло в сэндвиче.

– Действительно фью! – согласился Лорен. – Богатая руда. Я отправлю своих ребят застолбить весь район.

– Ло, не забудь обо мне, – сказал я, и он нахмурился.

– Тебе будет выделена доля, Бен. Разве я когда-нибудь пробовал...

– Не будь дураком, Ло. Я не это имел в виду. Не хочу, чтобы твои псы перевернули тут все, прежде чем я тут поработаю.

– Хорошо, Бен. Обещаю, – он рассмеялся. – Ты будешь здесь, когда мы возобновим разработку. – Он взвесил в руке кусок кварца. – Давай возвращаться, я хочу размолоть это и получить представление о его ценности.

Мспользуя углубление в граните как ступу и кусок бурого железняка как пест, Лорен превратил кусок кварца в тонкий белый порошок. Потом в нашем кухонном котле водой из колодца промыл порошок. Легкими круговыми движениями он промывал порошок, с каждым оборотом выплескивая немного через край. Потребовалось пятнадцать минут, чтобы выделить золотой «след». Он лежал на дне котла, грязновато- желтый, блестящий.

– Красиво, – сказал я.

– Красивее не бывает! – улыбнулся Лорен. – Не менее пяти унций на тонну.

– Ах ты алчный ублюдок! – издевался я.

– Между прочим, Бен, – он подолжал улыбаться, – доход отсюда, вероятно, сможет финансировать твой Институт в течение двадцати лет. Не пинайся, партнер, золото и деньги не обязательно зло, если их правильно использовать.

– Не буду пинаться, – пообещал я.

Ночь мы провели у колодца, ели вареный слоновий язык с картошкой и всю ночь поддерживали костер, чтобы компенсировать отсутствие у нас одеял. Следующее утро провели, вырубая клыки. Мы закопали их под скалой, чтобы они не достались гиенам, и уже после подудня дивнулись туда, где оставили лендровер.

Ночь застала нас в пути, но к середине следующего утра мы добрались до лендровера. На подошвах у меня вздулись волдыри, а ушибы сильно болели. Я с благодарностью опустился на пассажирское сидение лендровера.

– До сих пор я недооценивал изобретение двигателя внутреннего сгорания, – серьезно заявил я. – Можете отвезти меня домой, Джеймс.

Мы оставили Ксаи и его семью продолжать бесконечные странствия и вернулись в Лунный город через восемь дней после ухода из него. Мы почернели от солнца и грязи, отрастили бороды, и волосы наши посерели от пыли и пепла. Ярко-рыжая борода Лорена сверкала на солнце.

После самовольной отлучки Лорена ждала огромная кипа сообщений в радиорубке. Не умывшись и не побрившись, он просидел час за радио, принимая решения по самым неотложным вопросам, возникшим за