газеты всего мира. Представитель родезийской полиции назвал Магеба одним из самых опасных террористов Африки. За информацию, которая приведет к его смерти или пленению, назначена награда в 10 000 родезийских долларов.

Свирепым рывком Лорен выключил радио и вернулся к костру. Прежде чем заговорить, он отпил виски.

– Он действует в ста километрах к северу отсюда. Все бы отдал, чтобы с ним встретиться.

Новости о Тимоти глубоко встревожили меня, и ночью я долго лежал без сна, глядя на великолепие ночного звездного неба. Венера ушла за горизонт, прежде чем я уснул беспокойным сном с кошмарами.

Утром солнце осветило вершины пригорков свежим золотом и окрасило небо в ядовито-красные и пурпурные тона, прогнав мрачные мысли, и, медленно пробираясь на восток, мы разговаривали и смеялись.

В середине утра мы увидели летящих на север стервятников, обширное колесо из точек медленно поворачивалось в голубом небе. Одно из самых замечательных приглашений, которые делает Африка, это следовать за полетом пожирателей падали. Они обязательно приведут к сцене отчаянной борьбы в нескончаемой драме жизни диких мест.

– Всего в нескольких милях, – заметил Лорен, вглядываясь в ветровое стекло. Я разделял его любопытство. К дьяволу разрушенные города и утраченные цивилизации, нам предстояло увидеть, как действует суровый закон клыка и когтя.

Мы за четверть мили увидели сгорбленные птичьи фигуры на вершинах деревьев, эти дьявольские плоды адского сада.

– Они не трогают добычу, – Лорен был возбужден. – Что-то удерживает их на деревьях и в воздухе.

Он остановил лендровер и выключил двигатель. Мы выбрались из машины, и Лорен проверил свой большой магнум .345, заменив сплошные пули другими, с мягкими наконечниками, которые обладают большей силой удара.

– Пойдем пешком, – сказал он. – Хотелось бы встретить большого черногривого льва. – Он щелкнул затвором. – Возьми дробовик, Бен.

Лорен пошел вперед по пояс в траве, я следом за ним, стараясь держаться чуть в стороне, чтобы он не перекрывал мне линию огня. Дробовик заряжен, и карманы мои оттопыриваются от запасных зарядов. Мы шли медленно, стараясь определить центр этого сборища стервятников, потому что они расселись на деревьях на площади в пол квадратной мили.

Каждый шаг усиливал напряжение, мы все время ожидали встречи с целым прайдом львов, лежащим в траве. С деревьев рядом с нами срывались в полет птицы, и неожиданно неряшливая поза сменялась грациозной и прекрасной, когда они переходили в свою родную стихию.

Горло мое пересохло от напряжения и приятного страха. Рубашка на спине Лорена потемнела от пота, и потел он не только от жары. Каждое его движения было заряжено сдержанной энергией, готовой взорваться при первом же признаке добычи. Я люблю эту часть охоты, потому что в каждом из нас скрывается атавистическая страсть к охоте; только убийство отталкивает меня.

Лорен застыл, подняв ружье. Перед нами была площадка с утоптанной и смятой травой. В центре ее лежало тело буйвола, брюхо его вздулось от газов, и большие блестящие зеленые мухи кишели на мертвых глазах и в открытой пасти. На толстой шкуре, покрытой короткой черной шерстью, не было видно следов когтей.

Я посмотрел на землю, чтобы не наступить на какую-нибудь сухую ветку, и увидел отпечаток детской ноги на взрыхленной муравьями земле.

Волосы на затылке у меня зашевелились: мы встретились с чем-то, гораздо более опасным, чем львиный прайд. Я быстро посмотрел на мертвого буйвола и впервые увидел маленький двухдюймовый стержень, торчащий из шеи. Вокруг него тело буйвола вспухло и затвердело.

– Ло! – хрипло прошептал я. – Надо отсюда убираться: это бушмены.

Голова Лорена дернулась, он посмотрел на меня. Я увидел, как побледнели, раздулись и побелели его ноздри.

– Откуда ты знаешь? – так же хрипло спросил он.

– Отпечаток у твоих ног. – Он посмотрел вниз. – Стрела в шее буйвола.

Он был убежден. «Это твое поле, Бен. Что нам делать?» – Теперь он потел так же сильно, как и я.

Я ответил: «Медленно, медленно! Не поворачивайся спиной и не делай неожиданных движений. Они следят за нами, Ло, вероятно, прямо сейчас».

Мы начали пятиться, сжимая оружие вспотевшими руками, беспокойно поглядывая по сторонам.

– Заговори с ними, ради Бога, Бен, – прошептал Лорен. Я нашел время удивиться тому, что угроза яда может даже такого человка, как Лорен, превратить в труса.

– Не хочу рисковать. Можно ждать любой реакции.

– Они могут быть за нами. – Голос его дрожал, и я чувствовал, как холодеет моя спина в ожидании полета стрелы. С каждым шагом назад страх мой уменьшался, и в пятидесяти ярдах от буйвола я осмелился окликнуть их.

– Мир! Мы не хотим вам вреда.

Ответ пришел немедленно, он был бестелесным и птичьим, казалось, он исходит из самого нагретого воздуха.

– Скажи большому белоголовому, чтобы он положил оружие, потому что мы его не знаем.

– Ксаи! – воскликнул я с облегчением и радостью. – Брат мой!

Глаза его ярче желтой луны,

Копыта выбивают огонь их железных холмов.

Мы все вместе пели песню буйвола, мужчины сидели на корточках вокруг костра, хлопая себя в такт по ляжкам. Женщины танцевали вокруг нас, раскачиваясь, изображая буйвола и храброго охотника. Огонь костра освещал их золотисто-желтую кожу, по-детски маленькие тела с удивительно выпячивающимися ягодицами и маленькие желтые груди, качавшиеся в такт танцу.

Птица-стрела вылетела из моей руки,

Быстрая, как пчела, как падающий ястреб.

На ветвях деревьев вокруг нас висело множество кусков мяса – для высушивания, а в темноте раздраженно кричали гиены и шакалы, принюхиваясь к мучительным запахам.

И кровь его яркая, как цветок,

А плоть его тела сладка, как дикий мед.

Наконец танец кончился, женщины с хихиканьем подсели к костру, чтобы затолкать еще мяса в свои круглые маленькие животы. Бушменов привлекает размер и сила, и для них Лорен был золотым гигантом. Женщины откровенно и интимно обсуждали его достоинства, начав с головы и спускаясь все ниже, пока я не рассмеялся.

– Что тебя насмешило? – спросил Лорен, и я ему объяснил.

– Боже, неужели они так сказали! – Лорен был шокирован, он с ужасом посмотрел на женщин, а они, хихикая, прикрывали рты руками.

Я сидел между Ксаи и Лореном, один из них курил, а другой ел сигару «Ромео и Джульетта», и я был их переводчиком. Они разговаривали о животных и птицах, потому что их сближала любовь к охоте.

– Мой дед рассказывал мне, что когда он был молод, буйволы в этой земле ниже великой реки были многочисленны, как саранча, от них чернела земля, но скоро пришла красная болезнь.

– Чума крупного рогатого скота, – объяснил я Лорену.

– И, умирая, они падали друг на друга, и стервятники не могли взлетать от тяжести в желудках, и кости буйволов лежали на солнце, как поля белых намакванских маргариток весной.

Они говорили и после того, как женщины и дети свернулись в пыли, как щенята, и уснули. Они говорили о благородных животных и больших охотах, они стали у костра друзьями, и наконец Ксаи сказал мне: «Я бы хотел поохотиться в ним. Я покажу ему слона, как те, которых знал мой дед, с клыками, толстыми, как моя талия, и длинными, как древко метательного копья».

И тут кончается даже видимость поисков руин и караванных путей, подумал я, видя, как осветилось лицо Лорена при этом предложении.