– Но он говорит, что лендровер нужно оставить здесь, – добавил я. – Они услышали нашу машину за час до появления, а слон очень старый и хитрый. Это значит, нам нужно немного поспать. Завтра день будет дьявольски тяжелый.

К восходу солнца мы уже три часа находились в пути, роса до колен промочила наши брюки, но от ходьбы мы согрелись; нам приходилось стараться, чтобы не потерять из виду две маленькие коричневые фигурки. Ксаи и Гал двигались той свободной рысцой, которая за день способна покрыть множество миль, их маленькие коричневые фигуры приплясывали впереди сквозь густые кусты.

– Как дела, Бен?

Я хмыкнул и переложил дробовик с одного плеча на другое.

– Хорошо идут маленькие ублюдки.

– Братец, мы только начали, – предупредил я его. Бушмены привели нас в неприветливую пересеченную местность, где из земли торчали неровные камни – бурый железняк, заросшую спутанным серым колючим кустарником, появились глубокие ущелья с крутыми стенами, жара усилилась и высасывала последние капли жидкости из наших тел, на наших рубашках появились белые пятна соли. Именно такую местность старый слон, всю жизнь преследуемый людьми, выберет в качестве убежища.

В полдень мы с полчаса отдохнули в тени большого камня, поверхность которого обжигала при прикосновении, выпили несколько глотков теплой воды, потом пошли дальше и почти немедленно взяли след.

– Вот и вот. – Концом отравленной следы Ксаи обвел след ноги слона на твердой почве. – Ты разве не видишь? – удивленно спросил он, когда мы стали вглядываться, наклонив головы. Ни я, ни Лорен не видели никаких признаков следа.

– Если это след слона, то я китайский лудильщик, – пробормотал Лорен. Но Ксаи уверенно двинулся по новому направлению в кустах, идя по следу, который мы с Лореном так и не смогли увидеть. У вершины холма лежала груда слоновьего помета, еще влажного, несмотря на невероятную жару, и над ним висела туча желтых и оранжевых бабочек, привлеченных влагой. Помет походил на матрац из волокна кокосовой пальцы.

– Осень исьвиняюсь, – сказал я Лорену, – вася каслюля готова.

– Да он просто волшебник. – Лорен удивленно покачал головой, снимая тяжелое ружье с плеча и беря его в руки.

Мы снова пошли, но на этот раз медленно, часто останавливаясь, когда Ксаи и Гал осматривали непроходимые заросли кустарника впереди. Очень трудно было идти в этом колючем кустарнике, приходилось планировать каждый шаг и делать его только по сигналу Ксаи. Когда его изящная рука с розовой ладонью показывала вперед, мы делали шаг, когда она замирала, мы тоже останавливались.

– Идите, – приказала рука, мы пошли. Вдруг: Стоп! Короткий резкий знак прекращения, потом рука ударила в кулак другой руки, и кулак показал вперед: дурная примета указывать на добычу пальцем.

Мы стояли неподвижно, как смерть, лица наши блестели от пота; мы смотрели на серую стену кустарника и вдруг увидели призрачно-серую фигуру слона, он двигался неторопливой неуклюжей раскачивающейся походкой, серая кожа сморщена и на животе свисает большими складками и мешками, хвост облысел, спина костлявая, сквозь кожу ясно проступают спинные позвонки. Старый слон. Большой слон.

– Оставайтесь на месте, – приказала мне и Галу рука Ксаи, и я кивнул в знак согласия.

– Иди со мной! – указательный палец Ксаи повернулся к Лорену, согнулся, и они двинулись вместе, обходя слона с фланга. Кукольная фигура бушмена рядом с большим телом Лорена, старик вел его туда, откуда удобно сделать выстрел.

Слон остановился и начал объедать ветви с кустарника, острожно обрывая зеленые побеги кончиком хобота, заталкивая их в пасть, совершенно не подозревая об опасности, а сбоку от него Лорен занял позицию для выстрела, расставил ноги, откинулся, готовясь встретить отдачу тяжелого ружья.

В жаркой тишине звук выстрела прозвучал оглушительно громко. Я слышал, как пуля ударила в тело, слон покачнулся от этого удара, обернулся к Лорену, высоко поднял большие желтые клыки, расставил огромные серые уши и завизжал, увидев человека. Он визжал от гнева, его многолетняя ненависть к людям вспыхнула ярким пламенем.

Повернувшись, он бросился в атаку, прячась за кустарником и не давая возможности выстрелить вторично. Я видел, как Лорен повернулся и побежал в сторону, пытаясь открыть линию огня. Нога его попала в нору муравьеда, он упал на бегу, тяжело ударился о землю, ружье вылетело из его рук, и он остался лежать прямо перед бегущим слоном.

– Лорен! – закричал я и тоже побежал, вооруженный только дробовиком, стараясь привлечь внимание нападавшего раненого самца.

– Здесь! – кричал я на бегу. – Здесь! – Стараясь увести слона, я краем глаза видел Лорена, он на четвереньках тяжело полз к ружью.

– Эй! Эй! – напрягая легкие, кричал я, и самец замедлил свой бег, повернулся ко мне, его маленькие поросячьи глазки отыскивали нового противника, хобот в поисках нового запаха поднялся в воздух. Я поднял дробовик и с расстояния в тридцать футов прицелился в малькие глазки, надеясь ослепить его.

Бам! Бам! Я выстрелил из обоих стволов прямо ему в морду, и он бросился на меня. Я почувствовал огромное облегчение: я увел его от Лорена, это главное. Дрожащими пальцами я пытался перезарядить дробовик, зная, что не успею.

– Беги, Бен, беги! – высокий голос Лорена пробился сквозь топот нападающего самца. Но мои ноги отказались повиноваться, и я стоял прямо перед бегущим слоном, глупо шаря в поисках зарядов, которые так же бесполезны против этой горы плоти, как зернышки перца.

Мой оцепеневший мозг воспринял удар выстрела Лорена, потом еще один, и серая гора неслась ко мне, уже мертвая, мозг слона разлетелся от удара тяжелой пули, как переспевший плод.

Ноги мои оставались прикованы к земле, я не мог двигаться, не мог уклониться, и выставленный вперед хобот ударил меня со свирепой силой. Я почувствовал, как взлетаю в воздух, потом сильный удар о землю, яркая вспышка перед глазами, и я потерял сознание.

– Глупый ублюдок! Глупый храбрый маленький ублюдок! – ко мне из темного далекого туннеля долетел голос Лорена, и звук этот странно отозвался в моей голове. Мне в лицо плеснули холодную воду, благословенная влага смочила губы, и я открыл глаза. Лорен сидел на земле, держа мою голову у себя на коленях и брызгая водой из бутылки мне в лицо.

– Кого это ты называешь ублюдком? – прохрипел я, и облегченное радостное выражение, сменившее тревогу на его лице, стало одним из самых светлых впечатлений моей жизни.

Тело мое онемело и болело, плечо и спина в синяках и царапинах, на затылке шишка, к которой больно притронуться.

– Идти можешь? – суетился надо мной Лорен.

– Попробую. – Оказалось не очень больно, и я даже захотел сфотографировать огромного мертвого зверя с головой, упиравшеся большими желтыми клыками в землю, а Лорен и Ксаи сидели у него на голове.

– Сегодня мы заночуем у Воды-В-Скалах, – сказал мне Ксаи, – а завтра вернемся и возьмем клыки.

– А далеко это? – с сомнением спросил я.

– Близко! – заверил меня Ксаи. – Очень близко. – И я неуверенно поморщился. Я уже слышал, как он точно такими же словами предупреждал о переходе в пятьдесят миль.

– Хорошо бы, чтоб действительно близко, – сказал я по-английски, и, к моему удивлению, действительно, оказалось близко, гораздо ближе, чем я ожидал. Да и многого другого я тоже не ожидал.

Мы пересекли один хребет, я шел, опираясь на руку Лорена, и оказались на широкой гранитной площадке, большом куполообразном камне почти в четыре акра площадью. Мне достаточно было одного взгляда на эту площадку, на мелкие круглые углубления, усеивавшие всю ее поверхность, как я испустил крик радости. Неожиданно я перестал нуждаться в поддержке Лорена, и мы побежали по камню, задыхаясь от радости, осматривая правильные линии углублений, сглаженных погодой.

– Больша была, Бен! – возбужденно воскликнул Лорен, подсчитывая отверстия. – Тысяча?

– Больше! – возразил я. – Больше двух тысяч!