вроде плова с ветчиной либо морепродуктами, специями и т.п.> и великолепным кофе они разговорились об амулетах и материальных компонентах заклятий - словом, обо всем, что Элизабет могла обсуждать, не нарушая ни обещаний бабушке, ни служебной подписки о неразглашении.

Как и подозревала Элизабет, бесчисленные карманы Будро были набиты всякой всячиной. Совсем как бюро о сотне крохотных ящичков, стоявшее в гостиной ее бабушки. С каждой фразой он выуживал наружу что-нибудь новое: моточек ниток, перо, ручку, камень или даже сушеную ящерицу. По большей части за ординарной внешностью этих вещей не скрывалось ничего неординарного, но кое-какие полуистлевшие конверты и грязные узелочки испускали интригующий - конечно, видимый лишь посвященным - свет. В духе миролюбивого 'рукопожатия над водами Атлантики' Элизабет тоже дала ему посмотреть кое-что из своей сумочки, но служебный арсенал придержала при себе. Вероятно, Будро поступал так же.

- А знаете что: раз уж нам предстоит работать в паре, зовите меня лучше Бобо, а? - произнес американец, неловко засовывая в карман пару амулетов от неуклюжести (медная проволока, оплетенная белой ниточкой).

Элизабет жадно глотала кофе, чувствуя, что потихоньку оживает.

- Ну, если вам так нравится, Бобо.

- А я вас буду звать 'Лиз', - продолжал он. И, как бы споткнувшись о ее суровый взгляд, заулыбался. - 'Элизабет' слишком длинно произносить. Тем более если придется срочно звать на помощь.

- Мне это представляется не совсем уместным, - возразила Элизабет. Чуть не проболталась, что это первое серьезное задание в ее жизни, но успела прикусить язык. В конце концов руководство операцией возложено на нее. Признавшись в своей неопытности, она упадет в глазах коллеги. - Для меня это очень важная миссия. Я не могу так просто... расслабиться.

- Вы сейчас в Новом Орлеане. Расслабиться вы просто обязаны, - сразил ее Бобо неопровержимым аргументом. - Не переживайте из-за всякой ерунды. Дышите ровнее. Все пройдет легче, чем вам кажется.

- Ну, хорошо, - с сомнением протянула Элизабет. Произнесла на пробу: Лиз. - Впрочем, имя ей скорее понравилось. Так кратко ее не называли со времен университета. - Ладно, так и быть.

- Правильной дорогой идете, - заявил Бобо, откинувшись на спинку кресла. Думаю, мы с вами закорешимся просто класс.

Элизабет решила, что пришло время поговорить всерьез.

- При том условии, если вы сознаете, что за проведение операции отвечаю я. Дело Фионны Кенмар было поручено мне.

Синие глаза Бобо полыхнули ей в лицо своим фирменным лазерным огнем, но его голос оставался кротким:

- Невежливо поправлять дам, но здесь, мэм, вы вне своей юрисдикции и без моего позволения ничего не можете.

- Что-о? Мое правительство попросило вас помочь - а не перехватывать руль! - Услышав, как ее слова эхом отразились от стен пустого зала, Лиз продолжала на пониженных тонах: - Это мое задание.

- Ну, знаете ли, нельзя же забывать о суверенитете Соединенных Штатов, возразил Бобо. - Ладно бы все происходило в британском посольстве - тогда бы я и слова не сказал. Но мы находимся в моем городе. Если вы хотите вернуться домой ближайшим самолетом, рейс завтра после обеда. Конечно, тогда вы на концерт не попадете, а это большая жалость. - Его синие глаза так и пылали. Лиз осознала, что это не пустые угрозы. Если ее вышлют в Англию, мистера Рингволла удар хватит. Она тяжело вздохнула.

- Простите меня, пожалуйста, мистер Будро.

- Бобо, - поправил он. Морщины на его узком лице разгладились. - Не стоит нам ссориться, Лиз. Мы оба хотим одного и того же.

'Во-во, - подумала Лиз. - Мы оба хотим власти'.

- Да, верно, - произнесла она вслух, срываясь на зевок. - Ой! Извините! И обнаружила, что раззевалась всерьез.

- Нет, это вы меня извините. Вы, наверно, вконец замучились. Ну как - мир? - спросил Бобо, предупредительно отодвигая ее кресло, чтобы Элизабет могла выбраться из-за стола.

- Определенно мир, - отозвалась Элизабет с улыбкой. Нет, он вообще-то милый. А битву за господство она возобновит утром, когда у нее снова голова заработает.

* * *

Перед дверью ее номера, на прощание, Бобо извлек из своего кармана еще один сюрприз.

- Берите, пригодится, - сказал он, положив ей на ладонь сотовый телефон размером с пачку жевательной резинки. - Подарок от Дяди Сэма. Ваши тут наверняка не работают. Можете даже домой по нему звонить, но прежде всего он нужен для связи со мной. - Он включил телефон, показал, как пользоваться клавиатурой. - Мой номер на автонаборе. Просто нажмете вот это и 'единичку'. Доброй ночи, мэм.

* * *

Лиз покосилась на часы и произвела в уме кое-какие вычисления. Звонить в Лондон и отчитываться пока рановато - рабочий день еще не начался. Она надела ночную рубашку, выключила лампу и блаженно разлеглась на мягких, чистых, прохладных простынях. Сон, по идее, должен был сморить ее внезапно, но она поймала себя на том, что просто лежит и смотрит на темный потолок. У Элизабет вырвался стон. Ох, не надо было пить кофе. Или лучше было выпить еще галлон и вообще сегодня не ложиться.

Конечно, Фи Кенмар - избалованная стерва, но это еще не повод убивать ее или калечить. За что на нее так взъелся таинственный враг? Этот вопрос крутился в голове у Лиз всю ночь, не давал ей спать, будоражил еще сильнее, чем кофе. Может быть, Фи не ошибается, и магия тут очень даже ПРИ ЧЕМ? Отчаявшись избавиться от навязчивых размышлений, Элизабет включила телевизор. Но это не помогло. Прыгая с канала на канал, она остановилась на ток-шоу, где ведущий и зрители с большим азартом оскорбляли участников - группу геев, а слушать их доводы не желали. Когда ведущий ничтоже сумняшеся вскочил с места и закатил одному из участников такую пощечину, что тот растянулся на полу, Элизабет с отвращением щелкнула кнопкой пульта.

И, обняв подушку, провалилась в неспокойный сон. Перед ней мелькали искаженные воплем лица с ненавидящими глазами.

* * *

Угрюмый диктор взглянул прямо в объектив.

- САТН-ТВ, 'Глас разума, вопиющего в пустыне' завершает вещание на сегодня. Спасибо за внимание. А теперь послушаем национальный гимн.

Под известный назубок рев тромбонов старший инженер аппаратной Эд Челински начал заранее рассовывать по машинам пленки для утреннего эфира. Ночное ток-шоу ничем не отличалось от трехсот шестидесяти пяти таких же передач, сделанных другими телекомпаниями. Ничем, кроме одной, но важной детали. С такими привычными, усыпляющими бдительность участников и аудитории вещами, как мягкие кресла, столик ведущего и трибуны для зрителей, соседствовал размещенный прямо на сцене алтарь в форме свиньи. Ее кроваво-красная спина украшалась перевернутым пентаклем, расколотыми крестами, разбитыми звездами и щербатым полумесяцем. На алтаре горели черные свечи. Задачей ток-шоу было разжигание кровожадной розни. Почти каждый эфир кончался дракой.

Полиция наконец-то выволокла из студии сегодняшних борцов. У некоторых еще не пропал азарт. Одного из участников - заранее намеченную жертву, сказал бы Эд - грузили на носилках в 'скорую' с переломанной шеей. Ведущий живого эфира, Ник Трентон, со своим обычным самодовольным видом встал, утер с подбородка кровь, поправил галстук и величаво вышел из комнаты. 'Много же он успел за одну смену', - подумалось инженеру. Трентон ушел, даже не оглянувшись на спровоцированное им побоище. 'Зато рейтинг передачи все растет и растет', мрачно подумал Эд.

Дождавшись ухода операторов и осветителей, Эд выключил софиты. Вот медленно потух последний из них, освещавший задник с огромной фотографией (рок-группа на концерте, предводительствуемая девицей с зелеными волосами). 'Следующая на очереди жертва', - подумал Эд не без сочувствия. Щелкнул тумблером аудиомонитора. Тут в аппаратную вошел главный человек в телекомпании - Аугустус Кингстон, владелец и гендиректор в одном лице.

- Ну что, все работает? - поинтересовался он у Челински.

- Да, сэр, - ответил инженер. - Картинка с частоты не сбивалась. Все прошло без помех.

- А как с приемом на особом канале вещания?

- Пока никак. Новый Орлеан пока вестей не подавал.

- Да и не подаст еще день-два, - пробурчал седовласый Кингстон, нетерпеливо переступая с ноги на