нечего.

Их тихую беседу прервала компания подгулявших юнцов, которые шагали к Бурбон, раскатисто хохоча и размахивая пластмассовыми стаканчиками. Не хохотал из них лишь один - друзья держали его под мышки, а он лишь переставлял ноги с видом смертельно раненного героя.

Провожая их взглядом, Элизабет сморщила нос.

- Неужели вас это не раздражает? Мне кажется, что местные жители должны страшно злиться на всех этих туристов, которые приезжают только ради попоек.

Борей покосился на пьяную компанию с таким видом, словно заметил ее только сейчас.

- Да нет, - возразил он. - Им просто весело. Понимаете, народ сюда едет развеяться. Если они выпьют лишнее или начнут орать песни - невелика беда. Лишь бы никого не обижали. Кроме того, Квартал только на туристические доллары и живет. И вообще, видали бы вы, что здесь на карнавал творится...

- Вам лучше знать, - произнесла Элизабет. - И все же я диву даюсь, какие здесь все терпимые.

Ее спутник, запрокинув голову, расхохотался:

- Елки, во Французском Квартале почти двести лет пили, гуляли и развлекались с куртизанками. Пираты, дуэли и все такое. Так что ж мы теперь будем сучки в чужих глазах подмечать?

Не зная, что сказать, Элизабет сменила тему.

- А куда мы, собственно, идем?

- Что ж, зная примерное направление их движения, я хочу проверить одну догадку, - заявил Бобо. - Вон там есть ирландский паб 'О'Флаэрти'. Живая музыка - настоящая кельтская - и музыканты очень приветливые, всегда приглашают с собой джемовать. Спорим, что если ваши ребята решили выпить, там-то они и засели.

И в этот же момент, словно повинуясь заклятию, издалека донеслось слабое эхо гитары, а вслед - звучный женский голос, поющий балладу.

- Кажется, вы правы, - выдохнула Элизабет, ускоряя шаг. - Это голос Фе... Фионны. Я его узнаю где уг...

Тут стали различимы слова песни. Элизабет резко замерла на месте.

Но у моих сынов есть сыновья...

- Что такое? - спросил Борей, озабоченно глядя на нее.

Элизабет не отвечала. Застыв, как истукан, с гримасой гнева на лице, она дослушала песню до конца, до последних аккордов и бурной овации.

- С вами все в порядке? - не унимался Борей.

- Да так, ничего, - произнесла Элизабет наконец, встряхивая головой. Просто... песня эта... Это старинный марш ИРА. Страшно привязчивый. Называется 'Четыре зеленых поля'. В нем рассказывается об ирландском восстании - по сути, автор песни клянется, что оно никогда не закончится. Если учесть, сколько человек - и англичан, и ирландцев, - погибло в Ольстере, такие песни - просто верх бестактности. На публике их исполняют редко. Прямо надивиться не могу, что Фионна ее спела.

'А точнее, что ее спела Феба', - пробурчала Элизабет про себя.

- Думаю, у нас тут к песням относятся посвободнее, - несколько смешался Будро. - Простите, если вас это расстроило. В утешение скажу только одно здесь о чем только не поют, включая наши собственные войны.

'Мы сидели у камина... с дочкою О'Рейли...'

Музыка зазвучала вновь, но на сей раз это была задорная застольная песня.

- Да ладно, ерунда это все, - вымученно улыбнулась Элизабет. - Пойдемте к ним присоединимся.

Однако, когда они устроились в задних рядах у стойки, исподтишка приглядывая за своими разошедшимися подопечными, Элизабет обнаружила, что выходка Фебы Кендал - тоже мне, вздумала насилие пропагандировать! - не выходит у нее из головы. 'Как только можно, - вновь и вновь спрашивала себя Элизабет, - зацикливаться на старых обидах и злости? В провинции, к радости и облегчению обеих сторон, ведутся мирные переговоры. Зачем все время науськивать людей друг на друга, когда ту же самую энергию можно было бы направить на достижение мира и исцеление ран?'

Теплая сила Матери-Земли, которую Элизабет ощутила при прогулке по Кварталу, куда-то делась. Теперь Элизабет стало холодно и одиноко, хотя ее и окружали люди - в том числе Будро. Она попыталась порадоваться за Фебу - по крайней мере та в безопасности. И поет, сказать по чести, отлично. Странно даже, как разошлись - и вновь сошлись - их жизненные пути. Феба, как все знаменитости, живет точно под увеличительным стеклом, а Элизабет - боец невидимого фронта, но магия свела их вновь. Элизабет нахмурилась.

- С ней здесь ничего не станется, - сказал Бобо, почти (но только 'почти') угадав ее мысли. - Не стоит волноваться, тут на нее никто не нападет.

- Знаю, - рассеянно протянула Элизабет. И, постаравшись забыть обиду, сосредоточилась на своих профессиональных обязанностях. Действительно, безопасное место. Кто знает, как Феба его выбрала, но в баре витала добрая магия. Музыка здесь звучала замечательная, и пиво тоже подавали отменное. Единственный очаг дисгармонии таился в душе самой Элизабет.

Когда поздняя ночь незаметно перешла в раннее утро, музыканты нетвердым шагом вышли из 'О'Флаэрти' и, следуя за тоненькой путеводной нитью музыки, побрели по Тулуз в сторону неугомонной Бурбон-стрит. Элизабет несколько раз пыталась прочесть Фионне-Фебе мораль, но певица практически не отлучалась со сцены. На обратном пути в отель Элизабет сделала еще одну попытку:

- Выслушайте меня, Фи. В промежутках между репетициями вы должны сидеть в отеле и носу наружу не высовывать. Ради вашей же безопасности.

Но Фионна ее не слушала. Она не шла, а плыла по воздуху. Ее выступление стало триумфом. Еще одно знамение - в Новом Орлеане все пройдет хорошо. Как здорово, что она сюда попала!

- Фи!

- Для вас, Мата Хари, она - 'мисс Кенмар', - процедил Ллойд.

- Она... она мне разрешила называть ее по имени, - парировала Элизабет, не забывая о своем обещании Фебе. Возможно, Ллойд все равно подслушал их разговор в аэропорту, но это еще не резон, чтобы раззвонить тайну Фебы по всему городу. На улицах полно народу. - Фи, ну разве можно вот так сорваться и отправиться шататься по городу, которого не знаешь. А если бы что-нибудь произошло?

- И еще как произошло, - заявила Фионна-Феба, хватая Ллойда за руку и раскачивая ее, как ребенок. - Я показала класс! Мы все здорово рубились! Я такой кайф словила! И вы все, правда, ребята? - вскричала она, оглянувшись через плечо. Вопрос остался без ответа. Во морщился, точно от головной боли, Эдди скорчил кислую гримасу, а Майкл вообще был выше этой суеты. Гитархангел шествовал по улице, окидывая каждый попадающийся ему бар хозяйским взглядом точно раздумывал, не купить ли его.

Элизабет решила, что Феба так легко не отделается.

- На будущее давайте, пожалуйста, договоримся: если выходите в город, предупреждайте меня, - произнесла она. Фи немедленно повисла на шее у Ллойда, и они, подсвеченные неоновыми сполохами, замерли в полумраке, под аркой запертых ворот. Ну а Элизабет была вынуждена отскочить в сторону, ибо чуть не оказалась под колесами контрабаса (точнее, тачки, на которой какой-то субъект вез свой контрабас по тротуару). И продолжала:

- Я должна вас сопровождать. Я не смогу вас охранять, если вы все время будете удирать из помещений, которые я проверила. В баре дело могло бы кончиться очень плохо.

Фионна и Ллойд слиплись в единое целое, как две пластилиновые фигурки, и начали целоваться. Элизабет было неловко им мешать. Фи все равно не слушает. Вздохнув, Элизабет отстала от них на несколько шагов.

- Ничего, - обратился к ней Будро. - Не можете же вы ее запереть в стеклянной витрине, верно? Просто с ней надо глядеть в оба, вот и все. А для этого у вас есть я.

Особенного облегчения Элизабет не ощутила. Мистер Рингволл рассчитывает, что его подчиненная должна самолично предотвращать все угрозы. И теперь Элизабет опасалась, что не очень-то справляется. Хотя, конечно, Борей отличный помощник.

Наконец-то уложив подопечную спать и наложив на дверь все возможные заклятия, Элизабет позволила Будро увести себя в ресторан отеля ради долгожданного ужина.

- Пойдемте-пойдемте, - твердил Будро. - Ночной повар - мой знакомый. Мы вас сейчас на ноги поставим.

В практически пустом зале, за фантастически вкусной джамбалайей <Блюдо креольской кухни: что-то