что им не нравятся соседи, и передвинулись в другое место. – Он ухмыльнулся. – Наилучшее место для обитания дьяволов.

– Пришли, увидели, ушли. – Я шагал следом за Ферманом по длинной лестнице. Затем, сквозь ветхие двери, которые едва не вываливались из петель, мы вступили в зал. Внутри здание напоминало пещеру. В бочке горел огонь, скупо освещая помещение. Дым вился над ним, уходя к дыре в потолке.

– Могу поспорить, жить здесь зимой – одно удовольствие, – сказал я, рассматривая кучи тряпья, заменявшие Дьяволам постели.

– Зимой мы спускаемся вниз. Классные комнаты. Мой кабинет тоже внизу. – Ферман рассмеялся. Этот странный звук, напоминавший трескучее кудахтанье, долго еще отдавался под сводом пустого здания. Мы наконец остановились, и Ферман бросил мне продолговатый сверток. Сверток оказался пакетом одноразовых полотенец.

– А это зачем?

– Ты весь в крови.

Я оглядел себя, и у меня свело живот. Ферман был прав.

– Всегда их здесь держу. Не желаю, чтобы мои ребята ходили по уши в дерьме. Даже если они только что выбрались из крутой потасовки.

– Спасибо. – Я вынул из коробки первое полотенце и начал приводить себя в порядок, не выпуская из поля зрения других Дьяволов.

Джет закрыл входные двери и запер их тяжелым засовом. Джимми Джаз сдвинул в угол кучи лохмотьев потом извлек откуда-то обшарпанный футляр и мягкой тряпочкой принялся полировать предмет, находившийся внутри. Я разглядел желтоватый блеск меди. Ровер уселся на матраце. Он тоже что-то полировал. Какую-то маленькую темную штуковину, которую я рассмотреть не сумел. А Шнобель устроился возле бочки: держал над огнем металлический прут с куском мяса и ждал, когда оно приготовится.

Ферман скрестил руки на груди и удовлетворенно улыбнулся.

– Мне нравится, когда события происходят по плану. Когда все получается так, как ты ожидаешь. Ненавижу сюрпризы.

– Разве это не зависит от сущности сюрприза?

Ферман покачал головой.

– Любые сюрпризы. Их природа не имеет значения. Тебе надо привыкнуть. Но, кажется, это уже произошло. Ты приспособился. – Он послал мне косой взгляд. – Не стоит думать о том, о чем ты сейчас думаешь, мистер Боддеккер. Тебе не удастся меня удивить.

– Не удастся.

– Нет. – Он скрестил руки на груди и повернул ко мне лицо. – Ты можешь находиться здесь по одной из трех причин. Ну, ты уже доказал, что ты не самоубийца. Я не думаю, что ты пришел, чтобы присоединиться к Дьяволам. Вряд ли ты нам подойдешь. – Он оглянулся на Шнобеля.

– А вдруг?

– К чему связываться с кучкой детей, которые годятся тебе в сыновья? У тебя есть друзья, твое большое агентство, чистая женщина, ленчи из дорогих ресторанов… Всегда под рукой чистая одежда и чистые деньги в банке, и ты можешь купить все, что пожелаешь. У тебя есть квартира, там тепло и имеются все удобства. Ты можешь чистить зубы, когда захочешь, включать видик, когда тебе скучно, и трахать робота, если твоя баба наставила тебе рога. Ты покупаешь коктейли со льдом, и женщины в баре глядят на тебя так, будто чего-то от тебя ждут. Ты сочиняешь ролики, которые смотрит весь мир – чтобы заставить людей покупать то, что им на фиг не нужно. Все эти штуки, вроде «С-П-Б». Ты все это имеешь и потому считаешь, что у тебя есть сила и власть.

Ферман замолчал и сплюнул на пол.

– А я скажу тебе, где настоящая власть, мистер Боддеккер. – Он вынул свой нож и выпустил лезвие. – Власть в том, что ты приставляешь это кому-нибудь к горлу и чувствуешь, как он замирает, и видишь ужас в его глазах, поскольку он знает, что ты собираешься сделать. А потом кончик лезвия приникает к его артерии, и тогда его бросает в жар, а ужас превращается в панику. Он уже знает, что жизнь вытекает из него, и ни фига не может сделать. В этот момент ты не бог, но настолько близок к нему, насколько вообще возможно.

На лице Фермана блуждала странная улыбка. Я посмотрел на него и припомнил список его прегрешений. Теперь я знал больше.

– Ты же сам никогда ничего подобного не делал. Ферман вскинул глаза. Я все-таки удивил его. Серебристое лезвие исчезло внутри рукоятки.

– Мои ребята не в курсе. – Он улыбнулся, и я увидел двойной ряд неровных, пятнистых зубов. – А ты, кажется, знаешь улицу лучше, чем я думал.

Может, в прошлой жизни я был психологом?

– И вес же ты прав, – сказал я. – Я здесь, и ты знаешь почему.

– Да. – Ферман кивнул. – Пойми, я не для себя стараюсь. Для них. В ночь, когда мы тебя захватили, я и подумать не мог, что твое предложение так здорово их заведет. Они только об этом и говорят в последнее время Меня уже достало это выслушивать. Постоянно строят планы насчет того, что будут делать после рекламы. Лично я не хочу, чтобы они в это ввязывались. Я долго жил бок о бок с этими парнями.

– Вдобавок мое предложение – серьезная угроза твоему лидерству.

Ноздри Фермана дрогнули.

– Что ж, может быть. И все же я не стал тебя убивать. Ради них. Вот что тебе надо понять, Боддеккер. У этих ребят нет ничего, кроме дерьма. Теперь у них появилась надежда. Если она опять обернется дерьмом – для них все кончится.

Со стороны бочки долетел громкий крик. Дьяволы сгрудились вокруг Шнобеля, который взмахнул своим шампуром, загримасничал и принялся усердно жевать. Остальные ритмично хлопали в ладоши и распевали: «Виват, виват, виват, виват!..» Шнобель крепко сжал челюсти, опустил голову и открыл глаза. Потом он сделал глубокий вдох, и по залу раскатилось эхо его пронзительного вопля. Дьяволы взвыли от восторга. Подхватив Шнобеля, они подняли его на плечи, поднесли к Ферману и поставили на пол. Шнобель смущенно улыбался. Сок от барбекю тек у него по подбородку.

Ферман протянул руки и положил их на плечи Шнобелю.

– Питер, ты сделал последний шаг. Теперь у тебя ест право носить значок Дьяволов. – С этими словами он взял Шнобеля за уши, притянул к себе и поцеловал в губы. Дьяволы снова взвыли. Движением руки Ферман призвал их к тишине и обвел взглядом. – Настало время дарить подарки. Кто первый?

Ровер шагнул между Ферманом и Шнобелем и протянул блестящий металлический цилиндрик.

– Отличный выбор, – улыбнулся Ферман. – Шнобель, это гильза от пули, которая убила Милашку в ходе нашей сегодняшней конференции.

– Конфронтации, – поправил Джимми Джаз.

– Спасибо, – сказал Ферман. – Сегодняшней конфронтации. Береги ее, Шнобель. В ней душа этого парня.

Шнобель широко распахнул глаза и бережно принял дар. Вперед выступил Джет.

– Шнобель, я буду польщен, если ты позволишь мне нарисовать для тебя значок.

Шнобель быстро кивнул, снял свой видавший виды жилет и протянул его Джету.

– А Джимми Джаз поможет мне правильно написать слова.

– Буду рад, – отозвался Джимми Джаз. – И Шнобель, пока Джет будет рисовать, я бы хотел сыграть тебе серенаду из композиции Джона Колтрена, над которой я работал.

Шнобель улыбался. На глазах у него выступили слезы.

– Это будет чудесно, Джимми Джаз.

– Шнобель, – сказал Ферман, засунув руку в карман, – ты получил свое звание за то, что навсегда опозорил нашего заклятого врага. А наш заклятый враг – это Милашки!

Все они, включая Шнобеля, радостно завопили.

– Я бы хотел, чтобы у тебя хранился этот символ двойной победы. – Ферман вытянул красный лифчик, который носил Бинджи. – Нынешний лидер Милашек пал. Словами мы лишили его уважения его же людей. В драке мы лишили его символа лидерства. – Он взмахнул лифчиком, и все загомонили еще сильнее. – А ты навсегда изменил его природу, лишив Бинджи естества и отправив туда, откуда он вылез. И даже там он не