слышались шаги и мелькали быстрые тени.

– Минус один Остроголовый, – закричал чей-то голос.

– И цивил в придачу, – сказал другой.

– Ферман! – рявкнул я. – Это Боддеккер.

Я огляделся. Я не мог понять, что за жидкость заляпала меня с ног до головы, но подозревал, что мне этого лучше не знать.

– Тебе не кажется, что ваша глупая игра слишком далеко зашла?

– Ферман? – внезапно переспросил чей-то голос. – Коротышка?

Один за другим тени выходили в круг света единственного фонаря.

– Ты выбрал неудачное время дня, приятель.

Болезненно тощие, с длинными обесцвеченными волосами. Впалые бледные лица с прозрачной кожей, будто никогда не знавшей солнца. Глаза подведены темной тушью, а губы выкрашены кроваво-красной помадой. Банданы телесного цвета, которые носили некоторые из них, выделялись на белых лбах темными пятнами. И все одеты в безрукавки, из-под которых виднелось женское белье, кожаные штаны и черные высокие ботинки. Ногти сияли безупречным маникюром. И в каждой паре рук я видел оружие.

Я судорожно сглотнул, вспомнив предупреждение Фермана.

– Пачкуны? – спросил я.

– Как же! – ухмыльнулся один.

– Это не твоя ночь, верзила, – засмеялся другой.

Ужас парализовал меня. Милашки.

Я знал, что это бесполезно, и все же повернулся и кинулся бежать. Раздался еще один выстрел. Я ожидал удара и боли, однако ничего не произошло. За спиной послышался возглас и слаженный топот. Я усиленно работал ногами, хотя страх скрутил меня, не давая дышать. Я чувствовал, что слабею. Возникло знакомое ощущение безысходности: я подозревал, что преследователи могут поймать меня в любую секунду – когда им заблагорассудится. Я невольно спросил себя: а не попадутся ли эти ребята на ту же приманку, которую я использовал для Фермана.

Я уже приблизился к Колумбии, когда послышался, еще один сухой хлопок. Что-то просвистело мимо меня, но – странное дело – кажется, стреляли не сзади, а спереди. Я попытался сморгнуть слезы с глаз, попытался взглянуть и не смог. Силы оставили меня; я рухнул на середине улицы.

Я уже закрыл глаза, ожидая смерти, как что-то схватило меня за ворот пальто и приподняло над землей.

Что-то знакомое и уверенное в своей силе.

– Мы разберемся с ними, мистер Боддеккер.

…На этот раз Дьяволы Фермана явились, чтобы спасти меня.

Эта драка оказалась самым прекрасным зрелищем, которое мне довелось увидеть в жизни.

Вечно невозмутимый Джет опустил руку, поставил меня на землю, а затем усадил на кучу мусора. Я попытался вырваться, но он мягко положил ладонь мне на плечо, удерживая в сидячем положении.

– Мистер Боддеккер, вам повезло, что мы вас нашли. Я мгновенно оценил обстановку и повиновался, оставшись сидеть, используя кучу мусора как укрытие.

– Это много времени не займет, – уверил Джет и отправился на середину улицы, где Ферман и все остальные уже стояли перед Милашками. Со своего удобного наблюдательного пункта я видел, что один из моих преследователей безжизненно распластался на мостовой. Кровь еще текла из небольшой дырочки в центре лба.

– Вонючие трусы! – крикнул один из Милашек. – Вы убили нашего пса!

– Он умер лучше, чем заслуживал, – ответил Ферман. – Он принес пушку в нашу зону. И замочил здесь Остроголового.

– Да я и забыл, что у вас, ребята, с ними какой-то договор. Что ж, мы позаботимся о них, как только разберемся с вами. Вы ответите нам за Лесси.

– По крайней мере Лесси не стал главным действующим лицом в очередном ритуальном барбекю. А ты, кажется, именно это собирался сделать, Бинджи.

Бинджи ухватил себя за промежность и шевельнул бедрами в неприличном телодвижении.

– Я тебя отымею во все дыры, Коротышка. Ты еще побежишь в «Этические решения» и будешь умолять, чтобы тебя обслужили.

Два отряда стояли друг напротив друга, перегораживая улицу. Дьяволы были в меньшинстве – пятеро против восьмерых, но это их, кажется, вовсе не смущало, поскольку обладатель пистолета лежал мертвым посреди улицы. Впоследствии я не раз спрашивал себя – что помешало мне в тот момент просто тихонечко сбежать и спокойно вернуться домой через территорию Остроголовых. Я мог бы сказать, что один из них отдал свою жизнь, спасая меня от Милашек. И Остроголовые скорее всего разрешили бы мне пройти. Я бы даже мог предложить им поучаствовать в рекламе «Наноклина»… Только в тот момент, когда я лежал на куче мусора, наблюдая за развитием событий, все это даже не пришло мне в голову. Разумом я понимал, что Дьяволы могут проиграть многочисленным Милашкам, и тогда те наверняка займутся моей персоной. Но я не мог уйти. Я завороженно наблюдал за разворачивающимся действом. Ферман стоял в непринужденной позе и дразнил своих противников. Остальные Дьяволы кружили неподалеку, двигаясь с удивительной грацией. Я мог бы поспорить, что никогда больше не увижу ничего подобного.

Дослушав угрозы своего противника, Ферман заложил руки за спину, выпятил грудь и издал пренебрежительный звук. Потом рассмеялся.

– Еще одна пустая угроза, – непринужденно сказал он. – То, что у тебя в штанах, чего доброго придется искать с лупой и пинцетом.

Бинджи прищурился. Насмешка очевидно задела его. Она что-то значила для Милашек, учитывая их название и внешний вид.

– Ты заплатишь за это кровью, Коротышка. Еще – какое-то время ты будешь жить – чтобы хорошенько прочувствовать все, что мы с тобой сотворим.

Ферман прикрыл глаза и сделал вид, что с трудом подавил зевок. Затем глянул на свою команду, повернувшись к Милашкам спиной.

– Эй, Джимми Джаз, правда, что у Бинджи начинается кровотечение каждые двадцать восемь дней?

Оп! Одним проворным ударом Ферман выбил у Бинджи почву из-под ног: некоторые из членов его банды рассмеялись. Бинджи заорал, приказывая им заткнуться, и набросился на Фермана.

Вернее, попытался наброситься. Пока Бинджи находился в полете, Ферман крутанулся влево; из-за отворота норвежской куртки прямо ему в руки выпала заостренная палка. Бинджи попытался избежать столкновения и все же не успел. Конец палки воткнулся, ему в солнечное сплетение. Бинджи охнул, выпучил глаза, побледнел и начал складываться пополам. Ферман сгреб его за безрукавку и дернул на себя. Запустив руку ему под рубаху, он вытянул наружу сперва одну лямку, а затем и весь лифчик. Дьяволы радостно загомонили, когда Ферман триумфально взмахнул многострадальным предметом белья и сунул его в карман. Потом он хрипло рассмеялся, плюнул Бинджи. В лицо и толкнул его на землю.

– Настал твой час, Шнобель! – позвал Ферман.