– Приехали.

Я велел ему подождать и вышел наружу. Бэйнбридж следовала за мной по пятам. Я обозрел дом из красного кирпича, как две капли воды похожий на клонов-близнецов, тянущихся до самого конца квартала. Мальчик лет десяти сидел перед домом среди разбросанных камней и пытался провести через завал игрушечный вездеход – из тех, что были широко разрекламированы «Маулдином и Крессом». Пацан азартно верещал, несомненно, сражаясь с тучей воображаемых врагов, и заметил чужого, лишь когда моя тень упала на землю прямо перед ним. Он вскинул глаза, испуганно уставившись на меня.

– Привет. Это дом Мак-Класки?

Глаза мальчика расширились от страха. У него были густые разлохмаченные волосы; ясные глаза блестели на пухлом лице. Он походил на Фермана не более, чем Ферман – на меня.

– Я ищу Фермана. – Никакой реакции. Потом я сообразил, что это не имя, а прозвище, которого здесь могли и не знать. – Э… Я хочу сказать… Френсиса.

Мальчонка схватил свой вездеход и прижал к груди.

– Фрэнка. Фрэнки.

Пацан вскочил на ноги и с воплями скрылся в доме.

– Начало хорошее, – заметила Бэйнбридж.

– А что я должен был сделать?

– Не подходить к странному ребенку и не заводить с ним беседу.

– Это тот дом?

Она показала мне запись в своем слэйте. Адрес правильный.

– Что ж, пойдем прямо к хозяину, – решил я.

Мы поднялись на четыре бетонные ступеньки и остановились на пороге. Я уже поднял руку, чтобы постучать, но Бэйнбридж остановила меня. Она указала на бронзовую пластинку, прикрепленную под дверным звонком. Я кивнул и нацелил палец на кнопку. Бэйнбридж снова остановила меня.

– Ты прочитай сначала.

Я еще раз посмотрел на табличку с кнопкой. Там оказалось выгравировано имя Закер.

– Ты же сказала, что это его адрес.

– Я сказала, что это его последний известный адрес, – поправила она.

– Отлично. Тогда объясни мне… – Я снова посмотрел на именную табличку. – Может быть, он Френсис Герман Мак-Класки Закер?

– Как ты собираешься это проверить?

Я пожал плечами.

– И что будем делать?

Я нажал на кнопку звонка.

– Выясним в этом доме все, что сумеем.

Мне пришлось позвонить еще дважды, прежде чем за дверью раздался шорох. Открылось окошечко, и моему взору предстала невысокая женщина с морщинистым лицом и черными волосами, сквозь которые уже начала пробиваться седина. Она подозрительно переводила взгляд е меня на Бэйнбридж и явно не собиралась открывать нам дверь.

– Да?

– Добрый день, – сказал я. – Мое имя Боддеккер. Я – лидер творческой группы из Пембрук-Холла…

– Что вам надо? – перебила она. – Вы приходите сюда, пугаете моего сына до полусмерти… – Изнутри доносились азартные крики ребенка и жужжание вездехода.

– Компания поручила мне разыскать одного человеку – объяснил я. – Видимо, он жил здесь раньше. Может быть, вы сумеете нам помочь?

– С какой стати мне вам помогать? Вы из полиции?

– Нет. Разумеется, нет. Мы только хотим предложить этому человеку выгодную работу, поэтому и пытаемся его найти.

– И кто же это?

– Френсис Мак…

Глаза женщины расширились. С губ сорвался глухой невнятный звук. Ее рука вцепилась в заслонку окошечка и распахнула ее. Женщина высунула наружу голову, одарила нас полным ненависти взглядом и сплюнула мне под ноги.

– Френки! Всем нужен Френки! Он что, должен вам денег? Или желаете, чтобы он продал вам наркотики? Может, свел вас с бабой, которая вас заразила? Тогда так вам и надо! Это проклятие за то, что вы с ним познакомились! – Она снова плюнула. – У меня нет сына по имени Френсис! Френсис мертв. Пусть сатана в аду раздерет его душу! А вы… – Она поглядела на Бэйнбридж, потом на меня. В глазах женщины я увидел чистую, ничем не замутненную ненависть. – Если вы хотите как лучше – оставьте его мертвым. Раскапывать могилы – преступление!

С этими словами она исчезла в доме и с грохотом захлопнула окошечко.

– Ну и ну, – сказала Бэйнбридж несколько секунд спустя, когда миновал первый шок. – Ничего не скажешь, веселый парнишка.

Из глубины дома голос женщины прокричал:

– Если вы сию же минуту не уберетесь, я вызову полицию.

– Я бы сказала: интервью окончено, – заметила Бэйнбридж.

– Согласен.

Бэйнбридж первой вернулась в коляску. Я плелся следом, думая об очередном поражении. Отчаяние накрыло меня тяжелой волной. Бэйнбридж приказала водителю отвезти нас к станции метро, я же откинул голову на спинку и закрыл глаза. Я пытался думать.