Леонид Пантелеев

НОЧКА

ХОЗЯЙКА

Мне двенадцать лет было. Подружки мои еще в куклы играли да через веревочку прыгали, а уж я хозяйкой была. Сама и белье стирала, и по воду ходила одна, и кухарила, и полы мыла, и хлебы пекла...

Нелегко было, только я не жаловалась.

Мама у нас умерла. Папа второй год с белыми воевал. Жили мы вдвоем с братом. Ему уже тогда пятнадцатый год пошел, он в комсомоле состоял. А меня в комсомол не брали. Говорят - маленькая.

А мне это слушать было очень обидно. Какая же я, помилуйте, маленькая, когда я не только обед сготовить или чго, я даже корову доить не боялась!

НОЧКА

Корова у нас была хорошая, красивая, во всем городе такой второй не сыскать. Сама вся черная, как ворона, и только на лбу белая звездочка. Зато и кличка у нее была подходящая - Ночка.

Это еще мама ее так назвала, еще теленочком. Я, может, за это и любила ее так, нашу Ночку, что она мамина воспитанница была.

Ухаживала я за ней - сил не жалела.

Бывало встану чуть свет, сама не поем, а Ночке воды согрею, сена натаскаю, - ешь, говорю, Ноченька, поправляйся. Потом доигь сяду.

А как подою, Васю разбужу - и скорей гоню Ночку в стадо.

Для меня это самое милое дело - корову в стадо гонять. Бывало, меня соседки просят:

- Верочка, возьми и нашу заодно.

- А что ж, - говорю, - давайте!

Прихвачу штуки три-четыре - мне еще веселее. Иду, кричу:

- Гоп! Гоп!

А коровы мычат, стучат, колокольцами брякают.

Так через весь город и топаем.

А потом - река. А на реке - мост.

Мы через мост идем: Туп! Туп! Туп!

А потом уж луга пошли. А за лугами лес. Ну, тут и прощаемся.

Я, правда, никогда сразу из леса не уходила. Утром в лесу хорошо. Другой раз возьму с собой шить или починить что-нибудь и сижу себе, ковыряюсь до самого обеда. А рассидишься если, так и уходить не хочется.

БАНДИТЫ

Правда, меня пугали, будто в лесу бандиты орудуют. Только я сначала не верила. Мало ли что девочки брешут. Но потом и Вася мне однажды сказал:

- Ходи осторожнее. В заречных, - говорит, - хуторах, действительно, орудуют...

А потом уж и по всему городу слухи пошли о бандитах.

Такие о них ужасы рассказывали: будто они и живых в землю закапывают, и маленьких детей режут, и даже кошкам и собакам пощады не дают.

А у нас в городе в это время никакого войска не было. И некому было его защищать. Одни комсомольцы остались вроде Васи нашего. Им на всякий случай оружие выдали. И Вася мой тоже наган получил.

Все думали, что вот-вот Красная Армия подойдет.

Богунская дивизия тогда подступала от Киева.

Эту дивизию у нас в городе все и ночью и днем ждали. А я больше всех ждала. Потому что в одном из полков этой дивизии служил наш папа.

А я уж о нем так соскучилась, так соскучилась, что и сказать не могу. Бывало, ночью проснусь, лежу и слушаю: не идут ли, не слышно ли? А потом в подушку забьюсь и плачу тихонько, чтобы Вася не услышал. А то ведь, если услышит, задразнится. Он и так меня плаксой называл. А -ничего не скажу любила поплакать...

ОДНАЖДЫ

Дело осенью было. Я уж давно с хозяйством управилась, обед приготовила, на стол накрыла, - сижу, дожидаюсь Васю. А Васи моего чего-то все нет и нет. А мне уж за Ночкой пора - уж доить время.

Вдруг слышу: за окном где-то - бах! Бах!

Я думала - это бочки с водой по улице катятся.

А потом, как еще раз бабахнуло, - нет, думаю, это не бочки... Это, пожалуй, скорее всего, с винтовок стреляют. Ох, думаю, не папина ли это дивизия подходит?

Только подумала - слышу: в сенях со всего размаху дверь как хлопнет. Вася вбегает.

Сам бледный, рубаха на шее расстегнута. Козырек набок свернулся.

Я испугалась даже. На скамеечку даже присела.

- Что, - говорю, - Васенька? Что такое? Что с тобой?

А ой на меня дико так посмотрел и говорит:

- Банда идет!

- Какая банда?

- Такая вот... Соколовского атамана банда. С Богуславского хутора хлопчик сейчас прискакал. Богуславку сожгли, сюда идут.

- Ой, - говорю, - что же это будет?

- Ничего не будет, - говорит Вася. - Защищаться будем. Я за наганом пришел. У нас в комитете сбор.

Я не подумала, вскочила. Говорю:

- Я тоже пойду.

Рассердился Вася.

- Ну да! - говорит. - Только тебя там и ждали, Матрена Ивановна!..

Обиделась я, еле слезы сдержала. Но не сказала ему ничего, отвернулась.

А Вася наган из-под подушки досгал, почистил, подул на него зачем-то, сунул за пояс и побежал.

А я посидела, подождала, да и за ним следом.

В КОМИТЕТЕ

Прибегаю в комитет, а там уж народу - не протолкаться. Там комсомольцам оружие выдают. Кому - наган, кому - винтовку, а кому - только один штык от винтовки.

Я потолкалась, да и тоже в очередь стала.

Подошла очередь, я говорю:

- Дайте и мне.

Оттолкнули меня. Говорят:

- Иди, не мешай!

Я говорю:

- Дайте, пожалуйста! Я ж тоже хочу город защищать.

- Иди, - говорят, - не путайся.

Я говорю:

- Вы думаете, я маленькая? Я ж не маленькая. Я - сильная. Во, посмотрите, какие мускулы у меня...

Тогда этот парень, который оружие выдавал, говорит:

- Ну, на, попробуй.

И винтовку мне подает.

Я винтовку взяла - и чуть на пол не села. Действительно, хоть мускулы у меня и крепкие, а тяжело. Я говорю:

- Вы мне дайте - знаете, бывают такие маленькие... карабинчики, что ли...

- Эва, - говорят, - чего! Может, тебе еще игрушечный пугач выдать? Иди, не задерживай, некогда...

ПОДСЛУШАЛА РАЗГОВОР

Я в сторону отошла, слышу: ребята судачат о чем-то.

- Мост, - говорят, - сейчас взрывать будут.

Все говорят:

- Правильно! Пусть через реку сунутся - без моста-то.

Один говорит:

- А что толку-то? Мост! Они, если захотят, и по плотине у Стахеевской мельницы переберутся.

- Ну, это положим. Кто им, интересно, покажет эту плотину! О ней ведь и в городе не каждый знает.