Дядя Федор изо всех сил веслами работал. А мне все казалось - тихо плывем. Я, помню, даже подгоняла его:

- Дядя Федор! Давай нажмем! Дядя Федор! Поскорей, пожалуйста!..

Он только покряхтывал да головой кивал: дескать ладно, не торопись, успеем...

Вот уж до того берега совсем близко осталось. Вот уж травой запахло. Уж листики на кустах видно стало.

Я на носу сидела. Мне не стерпелось, я встала; думаю- сейчас соскочу на берег. Уж и место себе глазами выбираю посуше.

Вдруг что-то как хрустнет. Я думала -это днище о песок задело. А потом слышу:

- Стой! Кто такие?

Глянула, а в кустах на берегу - люди.

Дядя Федор лодку с разгону как повернет. Зубами как заскрипит.

- Садись, - говорит, - девка! Живо! Назад!

А я не знаю, что со мной сталось, откуда у меня храбрость взтлась. 'Нет, - думаю, - уж коли так случилось, назад не поеду'.

Взяла да и прыгнула в воду.

И - бегом к берегу.

А уж над головой у меня пули свистят. Одна, другая, третья.

Оглянулась, вижу: дядя Федор далеко. Саженей двадцать уж огмахал. Лодка у него как моторная бежит. Пена вокруг. А весла над головой так и мелькают, так и мелькают, будто крылышки стрекозиные...

ДОПРОС

Я когда в воду прыгала, мне не спрашно было. А как увидела этих бандитов - ноги затряслись.

Их там немного было: человек пять или шесть. По я хоть и раньше о них слыхала, а все-таки не думала, что эти бандиты такие страшенные.

Все они с ног до головы оружием обвешаны: бомбами, кинжалами, револьверами. Одеты не по- военному.

а как-то чудно, будто на маскарад вырядились. Кто в офицерской шинели, кто в бушлате, кто в шубе овчинной. У одного на голове фуражка без козырька, у другого- папаха, у третьего - капелюх соломенный. У одного косынка шелковая в полосочку, а еще у одного- так целая дамская шляпа с пером и вуалькой.

У меня голова завертелась, когда я на них посмотрела.

Мне бы бежать надо, пока они там в дядю Федю стреляли. А я - не могу. Ноги не двигаются. Стою по колено в воде и смотрю, как наша лодочка от бандитов удирает.

Дядя Федор так и ушел от них невредимый.

Рассердились бандиты. Плюнули. Заругались. И сразу на меня накинулись.

- Ты кто, - говорят, - такая? Тебе что здесь требуется? А?

А я забубнила чего-то, заплакала. Потом говорю:

- Я, дяденьки, за Ночкой приехала.

- Ты зачем врешь? - говорят. - За какой дочкой?

Какая у тебя может быть дочка?

Я говорю:

- Да не за дочкой, а за Ночкой. Это корова у нас так называется...

Который в шляпе с пером, приставил к моему носу наган и говорит:

- А это вот нюхала? А ну, говори правду, а не то зараз дух вышибу...

И так наганом нажал, что носу больно стало.

Я еще громче заплакала и говорю:

- Я вам правду сказала.

- Нет, ты не правду говоришь! Ты врешь! Отвечай: кто тебя сюда послал?

Я говорю:

- Никто меня не послал. Я за коровой приехала.

Пустите меня, пожалуйста, у меня корова с утра недоенная ходит.

Они друг на дружку посмотрели, головами покачали и говорят:

- Ловко придумано. Ничего не скажешь...

А потом этот, который в шляпе, взял меня за плечо, сдавил его со всей силы и говорит:

- А ну пошли к атаману. Разберемся.

КОРОВЫ

Я всю дорогу плакала. Да так еще плакала, так орала, что даже бандиты не выдержали. Один какой-то, с бородой, в капелюхе, остановился и говорит:

- Тьф}! Не могу. Все уши заложило от се крика.

Тут и другие остановились. Говорят:

- А ну ее! Таскаться с ней... Может, она и верно за коровой приехала!

А тот, который в шляпе, ногой топнул и говорит:

- Бросьте! Знаем мы, какие тут у них коровы. Никаких тут коров нема! Тут...

И только сказал 'тут' - будто назло ему где-то впереди как загудит: 'M-y-y-y-yL'

Я сразу очухалась и плакать перестала.

Вижу: паве гречу нам из лесу на лужок выходят коровы. Впереди - белая, за ней - пегая, потом еще какие-то, а потом -кто вы думаете? - -а потом вижу: Ноченька, красавица паша, идет!

Я как закричу:

- Вот она! Boт она, моя корова! Видите - черная которая, с беленькой звездочкой!

И бежать уж хотела. А бандит в шляпе схватил меня за плечо и говорит:

- Стой!

Потом говорит:

- Вот я тебе что скажу. Это твоя корова? Да? Так ты ее позови. Кликни. Если она отзовется, если пойдет - значит, правда. А если не пойдет значит, неправда, значит, ты брешешь, значит, ты - красный разведчик.

ИСПЫТАНИЕ

Я обрадовалась. Говорю:

- Ладно!

А сама думаю:

'А вдруг не пойдет Ночка? Вдруг не откликнется?'

Ведь все-таки, сами понимаете, это корова, а не собака...

Вздохнула я тихонечко и говорю:

- Ноченька! Ночка!..

Она - хоть бы что. Даже головы не повернула. Идет не спешит, травку жует.

Тогда я погромче говорю:

- Ночь, Ночь, Ноченька!

Вижу. Ноченька голову подняла, губами шевелит, будто воздух нюхает. А потом в мою сторону посмотрела - пошла. А я - к ней навстречу.

За шею схватила - и целовать. И оиять чуть не плачу.

- Ноченька ты моя, Ноченька, - говорю. - Бедная ты моя, бедная! Вымечко-то у тебя как разбухло. Пить ты, наверное, хочешь, бедняжечка!..

А Ночка меня узнала, трется об меня и локоть мне своим шеошавым языком лижет.

Тут, уж, конечно, бандитам пришлось поверить, что я за коровой приехала, а не за чем-нибудь. Даже этот, который в дамской шляпе, и тот поверил.

- Ну, что ж, - говорит. - Твое счастье. Черт с тобой'

Забирай свою дочку или бочку - и катись колбаской отсюдова.

А я думаю:

'Куда ж мне катиться?'

Потом думаю:

'Ясно -куда. К Стахеевской мельнице. Сейчас, как они только уйдут, потихонечку, по кустикам да по залескам и погоню мою Ночку к плотине. Может, успею еще. Может, еще наши ребята, на счастье, не взорвут ее к тому времени...'

АТАМАН СОКОЛОВСКИЙ

Но и тут мне не повезло.

Только мы с бандитами разговор кончили, не успели попрощаться, слышу: копыта стучат. Вижу: из лесу