Я сразу не поняла, о чем они там говорят. Какой мост? Почему взрывать? А потом, как вспомнила, что у нас в городе всего один мост, - и догадалась. Значит, они хотят бандитов от города отрезать. Ведь если моста не будет, им сюда не попасть.

'Ловко, - думаю, - придумали! Хоть и мальчишки, а, ничего, соображают...'

Подумала так, и вдруг меня за плечо кто-то как схватит. Оглянулась Вася.

- Ты что? - говорит. - Тебе кто позволил?

Я хоть и не боялась его ни капельки, а все-таки испугалась.

- Я, - говорю, - не за чем-нибудь пришла. Я - просто так, поглядеть.

- А ну, домой сию же минуту!

Рассердился.

- Мне, - говорит, - перед отцом за тебя отвечать!

- Да? - говорю. - А за тебя, интересно, кому отвечать?

- Еще рассусоливать?! Пигалица! Марш!..

Ну, я спорить не стала больше, поглядела на него как следует и пошла.

В3РЫВ

До угла не успела дойти - как бахнет. В ушах зазвенело. И даже в глазах темно стало.

Оглянулась - все небо черное. И сразу на улице дымом запахло.

Я думаю:

'Что это? Откуда?'

А потом вспомнила:

'Мост!'

Очень мне хотелось на реку побежать, поглядеть, как этот взорванный мост гореть будет. Но не пошла.

'Нет, - думаю. - Надо, и правда, домой спешить. А то я даже и дверь на замок не закрыла. Да и поздно уж - Пора уж за Ночкой в стадо бежать...'

Подумала так и похолодела.

- Ой, батюшки! Милые мои! Ночка-то! Ночка-то ведь моя -за рекой?!

'Что же мне делать? - думаю. - Миленькие!..'

У меня даже слезы из глаз брызнули.

Закричала я тут, как сумасшедшая:

- Ноченька моя! Ночка!

И побежала к реке.

МОСТ ГОРИТ

Я думала - может, еще проскочить успею.

Да нет, где уж тут проскочишь. Еще издали, за две улицы, слышно было, как трещали в огне сухие сосновые балки.

Люди бежали к реке с баграми. Наверно, не знали, в чем дело. Думали, что пожар.

А на берегу уж весь город собрался. Я еле протискалась.

Все шумят, кричат - радуются, что бандитов обманули. А я стою как дура и плачу...

Тут уж и думать нечего было, чтобы на ту сторону пробиться. Из-за дыма да из-за огня даже не видно было, что на той стороне делается.

Вдруг мне послышалось, будто на том берегу теленочек закричал. А потом колокояьцы будто звякнули.

Потом слышу: коровы мычат.

А уж в толпе кто-то кричит:

- Стадо идет! Стадо идет! Куда они? Гоните их!

Ведь сгорят! Живые сгорят...

А я, хоть и на цыпочки встала и шею вытянула, а никакого стада не вижу. Только дым и огонь вижу, и только слышу все ближе и ближе: 'Му-у-у-у! М-у-у! М-у-у-у!..'

Да так это жалобно, так печально, что и не хочешь плакать, а заплачешь.

ПЛОТИНА

'Ну, - думаю, - пропала моя Ноченька'.

И тут я вспомнила о Стахеевской мельнице.

'А что? - думаю. - Попробовать разве?'

Я даже не подумала о том, что Стахеевская мельница далеко, что туда полчаса бежать надо. 'Ничего, - думаю, - как-нибудь добегу. Через плотину переберусь, корову найду - и обратно. Бандиты еще и подойти не успеют'.

Но до мельницы мне добежать не пришлось.

Только я из толпы выбралась, не успела на дорогу выйти, вижу навстречу Вася идет. И с ним еще человек пять комсомольцев.

Вася и рта раскрыть не успел, а уж я ему говорю:

- Не ругайся, Васька! У нас беда.

- Что такое?

- Ночка на той стороне осталась.

Он побледнел весь. Потом говорит:

- Плевать. Ничего с ней не будет.

Я говорю:

- Как это так ничего не будет? А если ее подстрелят?

- Ну и пусть, - говорит, - подстрелят. Не в этом счастье... Беги домой. Сейчас у нас тут стрельба начнется. Бандиты подходят.

Тут я не выдержала и говорю:

- Нет, уж как хочешь, Васька, а я домой не пойду.

Я лучше к Стахеевской мельнице побегу.

- Это зачем еще? - говорит.

А один комсомолец языком прищелкнул и говорит:

- Опоздала, девочка!

- Как это опоздала?

- Да так. Опоздала трошки. Наши ребята только что побежали плотину взрывать.

ДЯДЯ ФЕДОР

Что же мне делать было? Домой бежать? Нет, не могла я домой бежать ноги не шли.

На берегу уже никого не осталось, все куда-то попрятались. Только я, горемычная, сидела у самой воды и смотрела на тот берег. А мост все еще горел. И вода вокруг него была красная, огненная, блестящая. Пар над водой клубился. Что-то шипело, ломалось, трещало... И мне все чудилось, что на той стороне коровы мычат. А может быть, и не чудилось, может быть, они и правда мычали.

Вдруг где-то близко-близко захлопали по воде весла.

Я голову подняла - вижу: лодка плывет. А в лодке знакомый старик - дядя Федор, охотник.

Он меня тоже заметил, положил весла и кричит:

- Эй! Кто там? На берегу! Тетенька!

А я и ответить ке могу. Отвернулась и поскорей слезы глотаю.

Тогда он к берегу пристал, поглядел и узнал меня.

- О! - говорит. - Тетенька-то знакомая. Ты чего ревешь, тетка?

Ну, я ему все рассказала - сквозь слезы-то. Он помолчал, веслом поиграл и говорит:

- Жалко корову.

Потом еще подумал, в затылке почесал, крякнул и говорит:

- Э, была не была! Давай садись поскорей в лодку.

Поедем твою бурепушку спасать...

У меня сразу и слезы высохли. Я сама лодку от берега отпихнула, на ходу вскочила, дядя Федор ударил по воде веслами, и наша лодочка на всех парах полетела на тот берег.

УСПЕЕМ ИЛИ НЕ УСПЕЕМ?

Я все думала:

'Успеем или не успеем?'

И все на тот берег поглядывала. А там, у самого берега, очень густой кустарник рос. И вот я, помню, думаю:

'Если мы там, у этих кустов, пристанем, - это хорошо. Там можно и лодку спрятать и самим притаиться, если надо будет...'