— Лучше бы тебе об этом не знать, — раздался из-под мешка приглушенный голос.

Мужчина бросил взгляд на зрителей.

— А мы думаем по-другому, ведь так?

Из толпы раздались возгласы: «Да, так! Правильно!»

Улыбнувшись, он сорвал с головы мешок, под которым оказалась жуткая маска — вся в незарубцевавшихся шрамах на словно освежеванном красном лице.

У всех зрителей одновременно вырвался единый общий вздох, только несколько человек, на которых маска, видимо, не произвела впечатления, зашикали на лицедеев:

— Да разве это настоящие лесные клещи? — подтрунивали они над артистами.

Ведущий, отступив немного назад, сделал широкий жест рукой в сторону толпы.

— Наслаждайтесь этим замечательным зрелищем!

Музыкант в пламенной маске играл на флейте зажигательную мелодию, а ложная жертва лесных клещей в такт ей притопывала ногами и похлопывала руками. Музыка чем-то задела Стоув за живое, привлекла ее внимание. Она сконцентрировалась на фигуре в маске, пытаясь понять, кто за ней скрывался, но наткнулась на непробиваемую защиту. Он смог от нее отгородиться — такого просто не могло быть!

Виллум легонько подталкивал ее к сцене, с высоты которой ведущий продолжал внимательно вглядываться в толпу, но их приближения явно не замечал. Рядом с ним стояла с барабаном молоденькая девушка, не отрывавшая глаз от Стоув. Взгляд ее как-то странно успокаивал.

— Ах, Виллум, со времени нашей прошлой встречи у тебя прибавился не один седой волос, — вдруг сказал ведущий лицедей, не сводя глаз с толпы.

Виллум напряженно взглянул в сторону сцены.

— Расслабься, этот клирик — один из наших. А спектакль они разыгрывают только для отвода глаз.

— Хорошо, с этим все понятно, но другие-то очень скоро нас настигнут.

Виллум обернулся к Стоув.

— Это Камьяр, тот друг, о котором я тебе говорил.

— Сюда, пожалуйста, — тихо сказал Камьяр, провожая их к разбитой за сценой палатке.

Сунув руку в сундук, он вынул оттуда ветхую одежду подмастерья красновато-желтоватого цвета.

— Надень-ка вот это. Пришло время менять профессию. И, пожалуйста, поторопись.

Стоув откинула капюшон, и Камьяр ахнул.

— Надо же, это и вправду она! А я-то был уверен, что неправильно тебя понял или что ты решил нас разыграть, хоть знаю, что ты начисто лишен чувства юмора.

— Это было очень рискованно, я даже думал — просто невозможно. Поэтому я и обратился к тебе.

— В таком случае ты тем более заслуживаешь похвалы.

Ободряюще кивнув Стоув, Виллум взял Камьяра за руку.

— Есть кое-что еще.

— У меня почему-то такое предчувствие, что это мне не понравится, — пробурчал Камьяр, когда Виллум выводил его из палатки.

Стоув, прекрасно понимая, что именно они так оживленно шепотом обсуждали, воспользовалась представившейся возможностью и переоделась. Она скинула одежду клирика-юнкера и натянула обноски подмастерья. Взглянув в небольшое обшарпанное зеркальце, совсем рядом с собой она увидела там того лицедея в огненной маске, который только что играл на флейте. Это именно он как-то сумел создать защиту, за которую она не сумела пробиться — поэтому-то она даже не заметила, как он вошел. Когда он сунул руку в карман, Стоув напряглась, готовясь отразить нападение. Сейчас она так закричит, что у него голова лопнет!

Но что это он сжимает в руке?

Тряпичную куклу, обернутую в выцветшую ткань когда-то пурпурного цвета.

Это же ее кукла! Та кукла, которую она тогда выронила на снег. На забрызганный кровью снег рядом с рукой Роуна… Рука Роуна. Дыхание Стоув стало резким и порывистым, сердце бешено застучало.

Флейтист-лицедей снял маску.

— Я скучал по тебе…

Его нежный голос все такой же… Это же он, брат ее, которого она так искала в Дальних Землях!

— Роун…

Роун как завороженный смотрел на сестру. Она очень выросла и была похожа на маму, какой он ее запомнил в последний раз. Те же золотисто-каштановые волосы, те же глаза, влажные от слез. Медленно, осторожно он протянул к ней руку.

Стоув смотрела на нее, не сводя глаз, — на ту самую руку, которую так давно не смогла удержать в своей, когда он, окровавленный, упал на снег.

Роун не говорил ни слова, протягивая к ней раскрытую ладонь, мысленно умоляя: Возьми мою руку, Стоув….

Ей так хотелось снова обрести семью, брата и жить спокойно, счастливо и по-доброму такой жизнью, которая осталась у нее в памяти. Жизнью ребенка.

Ты все еще дитя, говорили его печально улыбавшиеся глаза. Тебе ведь всего только десять лет…

Нет. Мое детство кончилось, когда ты отдал меня в лапы Города, когда пресекал все мои попытки найти тебя, не отвечал на мой зов…

Роун, в отчаянии мотая головой, сделал к ней шаг. В тот момент ему больше всего хотелось, чтобы она взяла его руку. Почему ты не хочешь взять меня за руку?

Прижав к себе куклу, Стоув отступила на шаг от брата. Не могла она взять его за руку. Если бы она это сделала, он бы тут же понял, что та Стоув, которую он знал, мертва. А новой Стоув надо было сосредоточиться, потому что пять клириков с врачом подошли совсем близко.

— Нет! — успел он крикнуть еще до того, как от адской боли у него чуть не раскололась голова.

Он от ужаса раскрыл рот, когда две тени упали на палатку, забрызгав ее кровью. Взмахнув мечом- секачом, он распорол ткань и увидел двух корчившихся от нестерпимой боли клириков. Виллум склонился над человеком в накидке изумрудного цвета, из ушей которого хлестала кровь. Роун выскочил, чтобы помочь нескольким гулякам, стоявшим на коленях и сжимавшим головы руками; из носа у них текла кровь. Раздался визгливый детский вопль, потом истошные крики взрослых, и через несколько секунд людей, забивших площадь до отказа, охватила паника. Все заметались в разных направлениях, пытаясь скрыться от непонятной опасности, и Роун уже не мог определить, кто пострадал от крика его сестры, а кто — от возникшего хаоса и беспорядка. Он стал искать своих друзей и заметил Камьяра, спешившего к тому месту, где отчаянно ржала их лошадка, несмотря на все усилия Талии ее успокоить. Доббс с Межан поднимали детей с земли на сцену, чтобы их не раздавили в опасной сумятице. До того как Роун увидел остальных, завыли сирены и десятки клириков, размахивая парализующими устройствами и все сметая на своем пути, бросились в парк.

Пронзительный вопль одиночества все еще звучал в ушах Роуна. Он бросился обратно к палатке, но Стоув уже и след простыл.

Его взял за руку Лампи.

— Нам срочно надо отсюда выбираться.

— Стоув…

Человек, который привел Стоув, положил руку на плечо Роуну и пристально посмотрел ему в глаза.

— Меня зовут Виллум. Я позабочусь о безопасности Стоув.

— Она моя сестра, и я ее найду!

Роун попытался уйти, но Виллум с невероятной силой снова привлек его к себе.

— Роун, пойми — сейчас весь Город поставят на уши. Ее будут разыскивать все Владыки. И если тебя схватят, им это доставит немалое удовольствие.

— Какое это имеет значение? — Ослепленный яростью, Роун схватился за меч.

Виллум не снимал руки с его плеча, и голос его доходил до самых глубин сознания юноши.