Конечно, он знал, что отличается от других, что ему доступны такие вещи, о которых другие не могут даже подумать, но что значит — быть частью «эволюционного сдвига»? Что это такое? Что это еще за сдвиг такой непонятный? Но Роун не успел задать гюнтеру эти вопросы, потому что в потолке открылся потайной люк, в котором показалась голова Лампи.

— Нам пора идти, — сказал он, но, увидев снежного сверчка на странном прозрачном кубике, спросил: — А это еще что такое?

— Интерактивный тональный амплификатор, — объяснила девушка.

— Ну да, как же это я сразу не заметил, — откликнулся Лампи.

Семьдесят Девятая склонилась над самым сверчком:

— Спасибо тебе большое, что ты сотрудничал со мной.

Приветственно помахав усиками, сверчок вспрыгнул Роуну на плечо.

К тому времени, как они пришли в Парк Мегаполиса, праздник был уже в полном разгаре. Непонятно, почему это место называлось парком — вся площадь была залита светлым бетоном, здесь не росло ни деревца, ни кустика, ни даже травинки. Площадь окружали башни из зеленого стекла, зловеще нависавшие над собравшимися, но никто не обращал на них внимания. Большинство гуляющих были в масках, некоторые нарядились в карнавальные костюмы. Безвкусное многоцветье одеяний дополнялось громкой какофонией ритмичных ударных. Роун шел между Мабатан и Лампи, в надежде хоть немного оградить себя от бивших через край эмоций участников праздника. Перед встречей со Стоув у него в голове не должно было быть ничего лишнего.

— Почему у этих людей нет блокираторов? — шепотом спросил Роун у Талии.

— Откуда ты знаешь?

— Слишком уж они разгулялись.

— Здесь, должно быть, собрались одни богатенькие. Гражданам, которые вносят свой вклад в прославление Города, блокираторы не ставят. Пока что, по крайней мере. Всем своим достоянием они обязаны Владыкам — и никогда об этом не забывают. Поэтому их можно не контролировать.

— А ты уверена, что они всем миром с нами не расправятся? — с явным беспокойством спросил Лампи. — То есть я хочу сказать, что в нашей пьесе такие люди выглядят слишком тупыми.

— Ты даже себе не представляешь, как легко можно от всего отмазаться, если хорошенько их рассмешить, — ответила ему Талия и заговорщически подмигнула.

Роун напрягся, пытаясь определить в массе этих движущихся и жестикулирующих тел того человека, ради встречи с которым он сюда пришел. Он закрыл глаза, надеясь, что так лучше сможет почувствовать присутствие сестры, но Мабатан резко одернула его.

— Будь осторожен, не забывай, что можешь всех нас подвергнуть риску, — предупредила она. — В Городе полно тех, кто может обратить внимание на твои способности. Подожди, пока она сама себя чем- нибудь не проявит.

Не успел Роун ей ответить, как между ними вклинился Камьяр. Обняв обоих, он прошептал:

— Не надо быть такими серьезными, друзья мои. Что ни говори, для этих людей сегодняшнее событие — всем праздникам праздник. И кроме того, — он широко улыбнулся, — нам в нем отведена не последняя роль!

Машина остановилась на тихой улице в нескольких кварталах от Парка Мегаполиса. Из нее вышли молоденький будущий клирик, лицо которого было скрыто капюшоном, городской чиновник невысокого ранга и врач в накидке изумрудного цвета. До и после их машины остановились несколько других. Из них повыскакивали клирики и быстро образовали что-то вроде кольца, в центре которого оказался клирик- юнкер. Но его глаза с такой яростью сверкнули из-под капюшона, что охранники рассеялись — но не настолько далеко, как хотелось бы Стоув. Она отчетливо видела каждого из них — и тех, кто шел по противоположной стороне улицы, и тех, кто был впереди, и тех, кто шагал позади. Если бы на нее кто-то специально подготовил нападение, может быть, какой-то толк от них и был бы, но все они, вместе взятые, не стоили одного Виллума. Как же Дарий мог быть настолько слеп? Неужели потому, что так хотел Виллум? Могло ли его могущество простираться настолько далеко? Одно было очевидно: эти клирики — пустое место даже по сравнению с ней. Особенно теперь, когда они знают, что она может с ними сотворить.

Сейчас эта деловая часть Города была пустынна — никто не работал, но как только они свернули за угол, тут же увидели толпы празднично одетых людей, со всех сторон спешивших в парк.

— Доктор Аркантас, держись поближе. Мы не хотим, чтобы ты затерялся в толпе, — сказал ему Виллум.

— Я буду рядом с вами как приклеенный, — пообещал врач.

Но когда они вклинились в компанию из дюжины подвыпивших гуляк, доктора куда-то оттеснили, и Виллум со Стоув незаметно затесались в толпу и слились с ней, оставив Аркантаса с клириками суетливо носиться позади.

Парк украшали яркие гирлянды флажков и вымпелов, все было забито праздношатавшимися толпами гуляк. По всей площади тут и там демонстрировали свое мастерство жонглеры и фокусники, клоуны на ходулях и глотатели огня, на открытой сцене одетые в странные костюмы музыканты наяривали зажигательные танцевальные мелодии.

Внезапно Стоув резко остановилась, почувствовав сильный приступ тошноты. Внутренности ее будто кто-то сдавил, горло непроизвольно сжалось. Оттуда — из глубины ее существа — наружу рвался голос, который ей не принадлежал.

— Что мы здесь делаем?

Это был голос Феррела, каждое слово его звучало низко и хрипло, как будто скребло ей нутро.

— Помоги мне, — взмолилась Стоув, непроизвольным жестом в отчаянии поднеся руку к горлу.

Виллум взял ее за локоть.

— Пойдем дальше, или остальные нас догонят. — Он взял девочку за руку, крепко обхватив ее своими сильными длинными пальцами. — Я с тобой, и я не позволю ему причинить тебе вред. Не пытайся с ним бороться, открой ему путь, дай ему говорить.

Как только Стоув немного расслабилась, голос проскрежетал:

— Я же спросил тебя, что мы здесь делаем?

— Мы пришли сюда посмотреть представление, немного развлечься, — сказал Виллум.

— Я не верю тебе!

Виллум повернул Стоув к себе лицом и приподнял так, чтобы заглянуть ей прямо в глаза.

— Феррел, кем бы она ни была, это всего лишь ребенок.

— Она не ребенок. Она — выродок, чудовище!

Прислонившись лбом к голове Стоув, Виллум прошептал:

— Угомонись…

Исходивший от раны жар стал постепенно стихать, будто его как потоком холодной воды окатила спасительная энергия. Виллум крепко прижал Стоув к себе, чтоб унять бившую ее тело дрожь, и мягко стал утешать.

— Все в порядке, все хорошо, — тихонечко нашептывал он ей.

И когда он снова поставил девочку на землю, Стоув почувствовала себя ребенком, таким маленьким и ранимым, каким она себя даже не помнила. Ей были непереносимы эти чувства незащищенности и страха, хотелось от них отделаться, выкинуть их из сердца и из головы.

— Пойдем. Времени у нас осталось немного.

Виллум взял ее за руку и повел к возвышавшейся сцене. Высокий мужчина с черными вьющимися волосами взмахом руки дал знак музыкантам остановиться и, обратившись к публике, объявил:

— А теперь в честь Владык Города и ежегодного фестиваля Консолидации мы хотим представить вам нашу новую скромную постановку под названием «Ошибка клирика».

Лицедей поклонился свистевшей и хлопавшей в ладоши публике и чуть не споткнулся о мальчугана, лицо которого скрывал мешок.

Подмигнув зрителям, мужчина схватил паренька за рубашку.

— Прости меня, парень, почему ты натянул себе на рожу этот мешок?