причиной, что вы перестали играть?

— Вы? конечно н?тъ.

— Отчего-жъ ты не продолжаешь, милая Эди?ь? — спросила Клеопатра.

— Вздумалось — начала, вздумалось — и кончила. Кажется, я могу им?ть свои фантазіи.

Равнодушіе и гордый взглядъ, сопровождавшій эти слова, совершенно согласовались съ безпечностью, съ какой проб?жали ея пальцы по струнамъ арфы. Зат?мъ она отступила на н?сколько шаговъ.

— Знаете ли, м-ръ Домби, — заговорила мать, играя в?еромъ, — y насъ съ Эди?ью доходитъ иногда чуть не до ссоры по поводу этихъ холодныхъ приличій, которыя наблюдаются въ разныхъ мелочахъ?

— Однако-жъ все-таки мы не ссоримся, мама, — сказала Эди?ъ.

— Конечно, милая! Фи, фи, какъ это можно! — воскликнула мать, д?лая слабое покушеніе дотронуться в?еромъ до плеча дочери. — Отчего мы не бол?е натуральны? Боже мой! Со вс?ми этими стремленіями, изліяніями сердца, со вс?ми высокими побужденіями, которыя насаждены въ нашихъ душахъ, и которыя д?лаютъ насъ столь очаровательными, отчего мы не бол?е натуральны?

— Правда, — сказалъ м-ръ Домби, — совершенная правда.

— A мы могли бы быть натуральными, если бы захот?ли! — воскликнула м-съ Скыотонъ.

— Конечно, — сказалъ м-ръ Домби.

— Позвольте съ вами поспорить, сударыня, — сказалъ майоръ. — Иное д?ло, если бы міръ населенъ былъ такими откровенными добряками, какъ ващъ покорн?йшій слуга; тогда натуральность была бы y м?ста.

— Замолчи, негодный! — проговорила м-съ Скьютонъ.

— Клеопатра повел?ваетъ, — отв?чалъ майоръ, ц?луя ея руку, — и Антоній Багстокъ повинуется.

— Н?тъ въ теб? ни чувствительности, ни симпатіи, безстыдное созданіе! — воскликнула м-съ Скьютонъ, слегка ударяя майора в?еромъ, чтобы заставить его замолчать. — A что и жизнь безъ симпатическаго влеченія сердецъ, безъ магнетическаго стремленія душъ, проникнутыхъ уваженіемъ одна къ другой? Какъ холодна была бы наша земля безъ живительныхъ лучей солнца, и какъ мертва была бы наша жизнь безъ симпатическихъ увлеченій! О, если бы весь міръ составлялъ одно сердце!.. какъ бы я любила его?… Слышишь ли ты, лукавая тварь?

Майоръ объявилъ, что тогда весь міръ принадлежалъ бы Клеопатр? безъ разд?ла, a это было бы слишкомъ обидно для другихъ. Клеопатра напомнила, что терп?ть не можетъ лести, и что она принуждена будетъ прогнать его домой, если онъ не станетъ держать на привязи неугомоннаго языка.

Въ это время долговязый Витерсъ началъ разносить чай. М-ръ Домби подошелъ къ молодой леди.

— Кажется, зд?сь не слишкомъ большое общество? — заговорилъ онъ, принимая джентльменскую позу.

— Очень небольшое. Мы почти ни съ к?мъ незнакомы.

— Да и не съ к?мъ знакомиться, — зам?тила м-съ Скьютонъ. — Порядочныхъ людей зд?сь вовсе н?тъ.

— То есть, людей съ чувствительными сердцами? Такъ ли мама?

— Эди?ь, какъ видите, см?ется надо мной, — проговорила мать, слегка качая головой. — Негодная шалунья!

— Вы бывали зд?сь и прежде? — спросилъ м-ръ Домби молодую лэди.

— Очень часто. Впрочемъ, мы, кажется, везд? перебывали.

— Прекрасная страна!

— Да, говорятъ.

— Твой кузенъ Фениксъ, Эди?ь, бредитъ этими м?стами, — проговорила мать, небрежно облокачиваясь на подушки.

Дочь граціозно повернула головкой и нахмурила брови, какъ будто хот?ла показать, что лордъ Фениксъ такого рода челов?къ, о которомъ она думаетъ мен?е всего на св?т?. Потомъ взоры ея снова обратились къ мру Домби.

— Вс? эти м?ста, признаюсь вамъ, мн? ужасно наскучили.

— Неудивительно, если эти прекрасныя произведенія — вашей кисти, — отв?чалъ м-ръ Домби, бросивъ взглядъ на дюжину акварельныхъ ландшафтовъ, представлявшихъ окрестности Лемингтона. Рисунки въ безпорядк? были разбросаны по столу.

М-съ Грэйнджеръ, не отв?чая ничего, гордо с?ла на стулъ.

— Такъ это произведенія вашей кисти? — спросилъ м-ръ Домби.

— Да.

— И вы также играете и поете? это мн? изв?стно.

— Да.

На эти вопросы м-съ Грэйнджеръ отв?чала съ крайней неохотой и съ т?мъ зам?чательнымъ видомъ пренебреженія, который составлялъ характеристическую черту ея красоты. Впрочемъ, она въ совершенств? влад?ла собой и отнюдь не была въ затрудненіи. Она не изб?гала и разговора, потому что ея лицо постоянно было обращено на м-ра Домби, даже когда онъ молчалъ.

— У васъ, по крайней м?р?, много средствъ противъ скуки, — сказалъ м-ръ Домби.

— Вы знаете ихъ вс? теперь, и другихъ y меня н?тъ.

— Прекрасныя средства! Могу ли въ нихъ уб?диться? — сказалъ м-ръ Домби съ торжественной любезностью, подходя къ арф? и положивъ на столъ одинъ изъ рисунковъ, которымъ онъ любовался.

— Очень можете, если вамъ угодно.

И сказавъ это, она вышла изъ комнаты, бросивъ на мать одинъ изъ т?хъ выразительныхъ взглядовъ, всеобъемлющее значеніе которыхъ не можетъ быть объяснено ц?лою сотнею томовъ.

Между т?мъ майоръ, вполн? прощенный предметомъ своей страсти, пододвинулъ къ Клеопатр? маленькій столикъ и ус?лся играть съ нею въ пикетъ. М-ръ Домби, не понимая игры, смотр?лъ на нихъ для собственнаго назиданія, дожидаясь возвращенія Эди?и и вм?ст? удивляясь, зач?мъ она ушла.

— Вы хотите слушать музыку, м-ръ Домби? — спросила Клеопатра.

— М-съ Грэйнджеръ такъ добра, что об?щала доставить мн? это наслажденіе.

— О, это очень хорошо. Вамъ ходить, майоръ.

— Н?тъ, вы еще не покрыли.

— Такъ вы очень любите музыку, м-ръ Домби?

— Я въ восторг? отъ нея.

— Это значитъ, натура съ избыткомъ над?лила васъ изящнымъ чувствомъ, — отв?чала Клеопатра, бросая на столъ трефоваго валета. — О, какъ много тайнъ им?етъ натура. Если бы я р?шилась когда прекратить свое земное существованіе, то единственно для того, чтобы разгадать эти тайны, сокрытыя отъ насъ мракомъ в?чности. Вамъ ходить, майоръ!

Майоръ бросилъ карту. М-ръ Домби, не обращая теперь ни мал?йшаго вниманія на игру, начиналъ безпокоиться, отчего такъ долго не возвращается прекрасная леди.

Накоиецъ, она пришла, с?ла за арфу, и м-ръ Домби, ставъ подл?, приготовился слушать. Онъ не понималъ музыки и не зналъ, какую пьесу она играла; но эти звуки напоминали ему почти забытую мелодію, услаждавшую посл?дніе дни его сына въ борьб? съ предсмертными страданіями.

Зоркій глазъ Клеопатры, обращенный, казалось, только на карты, сл?дилъ по вс?мъ направленіямъ комнаты, особенно впиваясь въ безмолвнаго слушателя, недвижно стоявшаго подл? очаровательной артистки.

Кончивъ пьесу, гордая красавица встала, слегка кивнула на комплименты м-ра Домби и безъ мал?йшей паузы с?ла за фортепьяно.

Эди?ь Грэйнджеръ! какую угодно, только не эту, ради Бога, не эту п?сню! Эди?ь Грэйнджеръ, ты прекрасна, голосъ твой великол?пенъ, игра блистательна, но не эту п?сню, которую отверженная дочь п?ла для умирающаго брата!

Ho м-ръ Домби не узнаетъ этой аріи, a еслибъ и узналъ, какой нап?въ дочери могъ бы растрогать огруб?лое сердце чудовищнаго отца! Спи, одннокая Флоренса, спи, и да будутъ спокойны твои сновид?нія.