древомъ классическаго знанія, и плоды, имъ собранные, были горьки и кислы. М-ръ Байтерстонъ во вс?хъ отношеніяхъ былъ очень счастливъ, и, если сказать правду, едва ли не счастлив?е самого м-ра Бриггса: положенный подъ прессъ классическаго станка, онъ, съ необыкновенной быстротой, выдавливалъ изъ своего мозга самыя благовонныя испаренія, которыя однако съ такою же быстротою исчезали невозвратно, какъ скоро переставалъ на него д?йствовать форсированный аппаратъ. Теперь м-ръ Байтерстонъ ?халъ въ Бенгалію, и можно было держать какое угодно пари, что морской воздухъ совершенно осв?житъ его голову, и онъ, еще не до?зжая до м?ста, р?шительно забудетъ, что есть на св?т? вещь, которую зовутъ латинской грамматикой.

— Милостивые государи! Наши лекціи им?ютъ теперь начаться въ сл?дующемъ м?сяц?, двадцать пятаго числа.

Эти слова д-ръ Блимберъ провозгласилъ утромъ того счастливаго дня, который долженъ былъ окончиться классическимъ баломъ. На этомъ, однако, сверхъ всякаго чаянія, д-ръ Блимберъ не остановился. Бросивъ на собраніе самодовольный классическій взоръ, онъ продолжалъ такимъ образомъ:

— Милостивые государи! Почтенный другъ нашъ Цинцинатъ, по достославномъ окончаніи военныхъ и гражданскихъ подвиговъ на служб? отечеству, удалился изъ сената на свою скромную мызу съ т?мъ, чтобы въ спокойствіи и мир? наслаждаться сельскими занятіями. Это вы знаете, милостивые государи! Равном?рно вамъ небезызв?стно, что Цинцинатъ, изъ среды гражданъ, не представилъ сенату ни одного римлянина, котораго онъ счелъ бы нужнымъ удостоить титуломъ своего преемника. Но вотъ, милостивые государи, вотъ благородный римлянинъ, — говорилъ д-ръ Блимберъ, возложивъ руку на плечо Фидера, магистра вс?хъ искусствъ, — adolеs cens imprimis gravis et doctus, мужъ, нарочито важный и ученый. Милостивые государи, будущія ваши занятія, какъ я сказалъ, начнутся въ сл?дующемъ м?сяц? двадцать пятаго числа, подъ наблюденіемъ м-ра Фидера, магистра вс?хъ искусствъ.

Эта р?чь вообще принята была съ глубоко обдуманнымъ классическимъ восторгомъ, и д-ръ Блимберъ, объяснившій напередъ свои распоряженія родителямъ благородныхъ питомцевъ, наслаждался эстетически и раціоналистически въ эту счастливую минуту своей жизни. М-ръ Тозеръ преподнесъ доктору отъ лица вс?хъ массивную серебряную чернильницу, и это преподношеніе м-ръ Тозеръ сопровождалъ удивительно витіеватою р?чью, въ которой находилось пятнадцать цитатъ латинскихъ и семь греческихъ, съ весьма незначительною порціею англійскаго текста. Такая необычайная ученость президента возбудила во вс?хъ другихъ джентльменахъ очень непріятное чувство зависти и досады, и они основательно д?лали по этому поводу зам?чанія врод? сл?дующихъ: — 'О! а! видишь, какой выскочка этотъ старый Тозеръ! Изволилъ отличаться на наши денежки! Разв? мы для него собирали подписку-то? Кто его просилъ сочинять эту р?чь? Такъ н?тъ, пойду, дескать, на отличку. Какъ будто чернильница-то его! Покупай, пожалуй, на свои деньги, и говори хоть двадцать р?чей!' — Множество и другихъ подобныхъ упрековъ сыпалось на краснор?чиваго витію, и должно согласиться, на сколько вс? эти упреки были справедливы, на столько же и остроумны.

Ни словами, ни намеками молодые джентльмены не были изв?щены о чемъ-нибудь врод? того, что въ скоромъ времени им?етъ совершиться бракосочетаніе Фидера, магистра вс?хъ искусствъ, съ прекрасною Корнеліею Блимберъ, единственною дщерію доктора вс?хъ наукъ. Д-ръ Блимберъ не преминулъ бы придти въ необычайное изумленіе, еслибы какой-нибудь дерзновенный заикнулся передъ нимъ объ этой матеріи. За вс?мъ т?мъ молодые джентльмены постигали въ совершенств? настоящую субстанцію этого вульгарно- хозяйственнаго пункта, и потому, передъ отъ?здомъ къ своимъ роднымъ, они свид?тельствовали м-ру Фидеру глубочайшее почтеніе и преданность.

Итакъ, романтическія грезы м-ра Фидера, во славу Юпитера и Аполлона, готовы были осуществиться на самомъ д?л?. Достопочтеннный содержатель классическаго заведенія р?шился сдать свои д?ла и вм?ст? съ д?лами прекрасную миссъ Корнелію Блимберъ, перестроивъ заново домъ и выкрасивъ его новой классической краской. Перестройка началась въ самый день отъ?зда молодыхъ джентльменовъ, a вотъ наступило, наконецъ, в?нчальное утро, — и ce л?пообразная Корнелія, въ новыхъ синихъ очкахъ, готовится идти, яко горлица изъ отчаго дома, и шествовать съ подобающимъ тріумфомъ къ алтарю гименея.

Д-ръ Блимберъ съ своими учеными ногами, и м-съ Блимберъ въ сиреневой шляпк?, и м-ръ Фидеръ, магистръ искусствъ, съ своими длинными щиколками и щетинистыми волосами, и братъ м-ра Фидера, Альфредъ Фидеръ, баккалавръ теологіи и философіи, готовившійся совершить бракосочетаніе, собрались въ гостиную и пребывали въ благогов?йномъ самосозерцаніи. Черезъ н?сколько минутъ величественно вошли Корнелія, очаровательная, какъ всегда, ув?нчанная померанцовыми цв?тами и окруженная своими подругами. Торжественная тишина и классическое спокойствіе. Но вдругъ дверь отворилась, и подсл?поватый малый громкимъ гласомъ возопилъ:

— М-ръ и м-съ Тутсъ!

Немедленно за этой прокламаціей вошелъ м-ръ Тутсъ, значительно пополн?вшій и потолст?вшій, и подъ руку съ нимъ черноокая леди, очень недурная и весьма прилично од?тая.

— М-съ Блимберъ, — сказалъ м-ръ Тутсъ, — позвольте вамъ представить мою жену.

М-съ Блимберъ была очень рада принять супругу м-ра Тутса. М-съ Блимберъ не отличалась большою снисходительностью, но была очень добра.

— И, такъ какъ вы меня знаете издавна, — говорилъ м-ръ Тутсъ, — то ужъ заодно, позвольте васъ ув?рить, что моя супруга презам?чательн?йшая изъ вс?хъ возможныхъ жеищинъ.

— Милый! — возразила м-съ Тутсъ.

— То есть, я вамъ скажу, что именно такъ, — продолжалъ м-ръ Тутсъ, — ув?ряю васъ, м-съ Блимберъ, она, что называется, самая экстраординарная женщина.

М-съ Тутсъ засм?ялась отъ полноты души, и м-съ Блимберъ подвела ее къ Корнеліи, которая въ эту же минуту не замедлила получить достодолжные комплименты отъ м-ра Тутса. Между т?мъ д-ръ Блимберъ повторялъ:

— Браво, Тутсъ, браво! Вотъ и вы поклонникъ гименея и достойный гражданинъ. Браво!

Раскланявшись такимъ образомъ съ незабвеннымъ начальникомъ, м-ръ Тутсъ посп?шилъ къ м-ру Фидеру, стоявшему въ углубленіи окна. М-ръ Фидеръ, парившій отъ восторга на седьмомъ неб?, залился громкимъ см?хомъ.

— Вотъ оно какъ, старый буршъ! — говорилъ м-ръ Фидеръ, — вотъ какъ! Вс? мы забрались на эмпиреи вм?сто Олимпа, не такъ ли?

— Фидеръ, — возразилъ Тутсъ, — поздравляю гебя! Если ты такъже блаженъ и счастливъ на порог? супружеской жизни, какъ я, то теб? нечего больше желать.

— Я, вотъ видишь, не забываю с_в_о_и_х_ъ старыхъ друзей, — сказалъ м-ръ Фидеръ. — Я ихъ приглашаю на с_в_о_ю свадьбу. Вотъ что, любезный Тутсъ!

— Фидеръ, любезный другъ, — сказалъ Тутсъ, — было много обстоятельствъ, которыя м?шали мн? вступить съ тобою въ сношенія до окончанія моей свадьбы. Наша свадьба происходила почти втихомолку, не было никого, кром? общаго нашего друга, который служитъ капитаномъ въ пол… право не знаю, въ какомъ полку, да это, разум?ется, все равно. Посл? свадьбы я и м-съ Тутсъ, какъ водится, ?здили за границу, и передъ этой по?здкой я писалъ къ теб? обо всемъ, что случилось. Этого, говорю теб?, довольно для моихъ пріятелей, и добрый Фидеръ не обидится.

— Любезный Тутсъ, другъ ты мой сердечный, я в?дь только пошутилъ, — сказалъ м-ръ Фидеръ. пожимая его руки.

— Фидеръ, я желалъ бы знать, что ты думаешь насчетъ моей женитьбы.

— Исполать теб?, Тутсъ! подц?пилъ на славу!

— Спасибо, Фидеръ, да еще вотъ какая исторія: теб? никогда не узнать, что это за экстраординарная дама.

М-ръ Фидеръ изъявилъ желаніе осв?домиться подробн?е, но м-ръ Тутсъ отрицательно покачалъ головой.

— Короче, мой другъ, — сказалъ м-ръ Тутсъ, — какъ ты полагаешь, что мн? особенно было нужно въ моей жен??

М-ръ Фидеръ недоум?валъ.

— Деньги y меня есть, — продолжалъ Тутсъ, — не такъ ли?

— Денегъ y тебя куры не клюютъ, — пояснилъ м-ръ Фидеръ.

— Ладно, пріятель, ладно. Ну a насчетъ мозгу-то какія y тебя понятія? То есть, я хочу знать, есть ли y