челов?комъ. Очень хорошо. Такъ почему же онъ не идетъ? Вотъ что я желаю знать.

Молчаніе. М-съ Чиккъ, очевидно, удивляется этой могучей ц?пи умозаключеній, которую она съ такимъ искусствомъ выковала.

— И притомъ, слыханое ли д?ло — оставаться y себя взаперти во время вс?хъ этихъ страшныхъ непріятностей? Упрямство непостижимое! Какъ будто ужъ ему некуда было головы преклонить! Ахъ ты, Боже ты мой, Боже, да онъ могъ идти прямо въ нашъ домъ! Онъ знаетъ, я полагаю, что онъ y насъ, какъ y себя. М-ръ Чиккъ, признаться, даже надо?лъ мн?, да и сама я говорила собственными устами: 'Павелъ, любезный братецъ, ты не думай, что мы ужъ какіе-нибудь этакъ… вотъ ты теперь въ крайности, ну, и приходи къ намъ, такъ-таки и приходи. Разв? ты полагаешь, что мы такъ себ?, какъ и вс? люди? Никакъ н?тъ. Мы всегда твои родственники, и домъ нашъ къ твоимъ услугамъ! ' — Такъ н?тъ, прости Господи, сидитъ себ?, какъ байбакъ, и хоть бы словечкомъ заикнулся! Ну, a если предположить, что домъ вздумаютъ отдать внаймы, тогда что?… Что тогда, м-съ Пипчинъ? В?дь ему нельзя будетъ зд?сь оставаться. Никакъ н?тъ. Иначе его поневол? выживутъ, заставятъ уйти, и онъ долженъ будетъ уйти. Такъ зач?мъ ужъ лучше онъ не идетъ теперь, ч?мъ тогда? Не придумаю, право не придумаю. Какъ же вы думаете, м-съ Пипчинъ, ч?мъ все это кончится?

— Я знаю только то, — возражаетъ м-съ Пипчинъ, — ч?мъ все это кончится для меня. Этого и довольно. Я убираюсь отсюда на кондицію.

— И прекрасно, м-съ Пипчинъ, ей Богу! Лучше вы ничего не могли выдумать. Я нисколько не осуждаю васъ за это. Никакъ н?тъ.

— Еще бы! — отв?чаетъ сардоническая Пипчинъ. — Мн?, впрочемъ, все равно, если бы вы и осуждали. Во всякомъ случа?, я ухожу. Оставаться мн? нельзя. Умрешь со скуки въ одну нед?лю. Вчерашній день я принуждена была сама жарить свои котлеты, a къ этому, съ вашего позволенія, я не привыкла, не такъ воспитана, да и здоровье-то мое не на ту стать. Притомъ въ Брайтон? y меня отличное заведеніе. Одни маленькіе Панки доставляли мн? каждый годъ около восьмидесяти фунтовь чистаго барыша. Нельзя же мн? все это оставить. Я писала къ своей племянниц?, и она ждетъ меня съ часу на часъ.

— Говорили вы объ этомъ моему брату?

— Да, это очень легкое д?ло говорить съ вашимъ братцемъ, — возражаетъ м-съ Пипчинъ. — Доберешься до него, держи карманъ! Вчера, правда, я заходила къ нему и сказала, что не м?шало бы послать за м-съ Ричардсъ, такъ какъ мн? нечего зд?сь д?лать. Онъ прохрюкалъ что-то себ? подъ носъ и былъ таковъ. Я распорядилась и безъ него. Прохрюкалъ; a какъ см?етъ хрюкать, желала бы я знать? Онъ не м-ръ Пипчинъ, я над?юсь. Н?тъ ужъ, съ вашего позволенія, тутъ лопнетъ и дьявольское терп?нье!

Съ этими словами, неустрашимая дама встаетъ съ своей мягкой собственности, чтобы проводить м- съ Чиккъ къ дверямъ. М-съ Чиккъ удаляется безъ всякаго шуму.

Вечеромъ того же дня м-ръ Тудль, по окончаніи своихъ занятій, привозитъ сюда Полли и сундукъ, оставляетъ ее, даетъ ей звонкій поц?луй въ коридор? пустого дома и наполняется назидательными чувствами при взгляд? на окружающій мракъ и пустоту.

— Вотъ что, Полли, душа моя, — говоритъ м-ръ Тудль, — такъ какъ я попалъ теперь въ машинисты и зажилъ хорошо на св?т?, то, пожалуй, мн? бы и не сл?довало пускать тебя на такую скуку, если бы не прошлая хл?бъ-соль. Прошедшихъ благод?яній, мой другъ, забывать не должно. Притомъ, y тебя такое радушное лицо, и авось ты развеселишь немного добрыхъ людей. Поц?луй меня еще разокъ, душа ты моя; вотъ такъ! Ты сд?лаешь доброе д?ло, я знаю, a ужъ я какъ-нибудь промаячу безъ тебя. Прощай, Полли!

Между т?мъ м-съ Пипчинъ увеличиваетъ вечерній мракъ своимъ бомбазиновымъ чернымъ капотомъ, черной шляпой и шалью. Ея личная собственность упакована, и спокойныя креслица — посл?днія любимыя кресла м-ра Домби, проданныя съ аукціона — стоятъ подл? уличной двери. М-съ Пипчинъ ждетъ съ минуты на минуту покойнаго экипажа, который нанятъ довезти до Брайтона ея особу вм?ст? со всею собственностью.

Прі?зжаетъ покойный экипажъ. Гардеробъ м-съ Пипчинъ отправляется первый и занимаетъ теплое м?стечко; зат?мъ шествуютъ спокойныя кресла и располагаются въ спокойномъ углу между охапками с?на; любезная дама им?етъ нам?реніе сид?ть на креслахъ въ продолженіе своего путешествія. Зат?мъ ществуетъ сама м-съ Пипчинъ и угрюмо занимаетъ свое с?далищ?. Зм?иный блескъ въ ея одинокомъ с?ромъ ок? и крокодлова улыбка на устахъ, — содержательница воспитательно-учебно-образовательнаго заведенія, очевидно, мечтаетъ о поджаренныхъ хл?бцахъ съ масломъ и сметаной, о горячихъ котлетахъ въ связи съ молодыми ребятами, которымъ она будетъ задавать горячія бани, о б?дной миссъ Беринтіи, хранительниц? в?чнаго д?вства, которую она будетъ тузить отъ ранняго утра до поздняго вечера, и о другихъ не мен?е вождел?нныхъ ут?хахъ своей одинокой и безпомощной старости. Обложенная подушками на своемъ сиокойномъ кресл? и закрытая чернымъ бомбазиномъ, м-съ Пипчинъ чуть не хохочетъ отъ полноты душевнаго восторга, когда ретивые кони двинулись съ м?ста.

И домъ м-ра Домби превратился въ такую развалину, что вс? крысы изъ него разб?жались и теперь не осталось ни одной.

Одинока и печальна м-съ Ричардсъ въ опуст?ломъ дом?, и не съ к?мъ отвести ей душу, такъ какъ м- ръ Домби не говоритъ ни съ к?мъ и в?чно сидитъ съ поникшей головой въ своихъ запертыхъ покояхъ. Не долго однако она остается одна.

Ночь. М-съ Ричардсъ сидитъ за работой въ комнат? ключницы, стараясь забыть унылую пустоту и печальную исторію огромнаго дома. Вдрутъ раздается громкій звонъ по всему пространству пустого коридора. Полли отворяетъ дверь, и черезъ минуту возвращается съ какой-то женской фигурой въ черной шляпк?. Это — вы угадали, миссъ Токсъ, и глаза y миссъ Токсъ красны и пухлы.

— Сію минуту, Полли, — говоритъ миссъ Токсъ, — я покончила уроки съ д?тьми и привела въ порядокъ хозяйство, которое вы оставили на мои руки. Теперь я свободна и пришла васъ нав?стить. Ну, что, зд?сь никого н?тъ кром? васъ?

— Ни души!

— Вы вид?ли его?

— Благослови васъ Богъ, — отв?чаетъ Полли, — какъ это можно? Его не видалъ никто уже н?сколько дней. Мн? сказали, что онъ никогда не оставляетъ своей комнаты.

— Разв? онъ боленъ?

— Н?тъ. Боленъ разв? душевно. Б?дный джентльменъ, должно быть, онъ очень печаленъ!

Миссъ Токсъ собол?знуетъ до того, что не можетъ говорить. Годы и безбрачная жизнь не очерствили ея и не ослабили ея силъ. Ея сердце очень и?жно, состраданіе очень наивно, уваженіе истинно и глубоко. Несмотря на свой медальончикъ съ рыбьимъ глазомъ, который всегда y нея на груди, миссъ Токсъ очень достойная д?вушка, и ея мягкая душа одарена такими качествами, которыя способны устоять противъ всякихъ треволненій міра сего.

Долго сидятъ миссъ Токсъ и м-съ Ричардсъ, разговаривая о разныхъ разностяхъ, касающихся челов?ческой суеты. Наконецъ, Полли беретъ св?чу, озаряетъ темныя л?стницы, спускается внизъ, провожаетъ свою гостью, запираетъ дверь тяжелымъ засовомъ, возвращается въ свою комнату и ложится спать. На другой день посл? полудня она идетъ робкимъ шагомъ въ зав?шанныя комнаты, разставляетъ на стол? припасы собственнаго изд?лія, приготовленные по сов?ту изв?стной особы, удаляется опять въ свое м?сто и сидитъ, и работаетъ, и не см?етъ вплоть до завтрашняго утра вступить въ пред?лы зав?шанныхъ комнатъ. A тамъ есть и колокольчики, и сонетки, но никто не звонитъ въ нихъ, и только изр?дка слышна тяжелая поступь страннаго затворника, отчужденнаго отъ св?та.

Миссъ Токсъ регулярно приходитъ каждый день. Съ этой поры главныя занятія миссъ Токсъ на Княгининомъ лугу состоятъ почти исключительно въ приготовленіи кое-какихъ лакомствъ для перенесенія ихъ въ изв?стныя комнаты. Къ этимъ занятіямъ она возвращается каждое утро и всегда съ новымъ наслажденіемъ. Къ полудню ея корзинка наполняется вафлями, бисквитами, сухарями и пирожками самаго утонченнаго свойства; сверхъ того, въ особомъ узелк?, на оберточной бумаг?, бережно и симметрически укладываются: жареная курица, бычачій языкъ, порція холоднаго поросенка, порція телятины и такъ дал?е. И все это миссъ Токсъ, нахлобучивъ черную шляпу, своевременно относитъ въ тотъ развалившійся домъ, откуда разб?жались крысы. Зд?сь она сидитъ до поздняго вечера и бес?дуетъ съ розоцв?тною Полли, разд?ляя съ нею вс? свои блага. Она вздрагиваетъ при каждомъ звук? и прячется въ темный уголъ, какъ уличенная преступница. Ея единственное желаніе — сохранить до гроба в?рность падшему предмету своего удивленія. И не знаетъ этого м-ръ Домби, никто не знаетъ, кром? одной б?дной и простой женщины.