Миссъ Гэрріетъ опять подняла глаза, и м-ръ Морфинъ сд?лалъ новое наблюденіе, что она была прекрасна въ своемъ лучезарномъ восторг?.

— Сэръ, это д?ло требуетъ глубокой тайны. Ваша опытность и познанія укажутъ на необходимыя средства. Можно, наприм?ръ, навести м-ра Домби на догадку, что неожиданно спасены какіе-нибудь непредвид?нные источники его доходовъ, или, что ему, какъ честному челов?ку, оказываютъ этимъ невольную дань уваженія торговые дома, съ которыми онъ велъ продолжительныя связи, или какой-нибудь заимодавецъ вздумалъ уплатить ему старый долгъ. Средствъ много, и я ув?рена, вы изберете самыя лучшія. Въ этомъ-то и состоитъ одолженіе, о которомъ я пришла васъ просить. Вы будете такъ добры, что не станете говорить объ этомъ Джону, который хочетъ, чтобы вс? эти распоряженія были сд?ланы тайно и безъ мал?йшихъ одобреній, которыя бы относились собственно къ нему. Мы сбережемъ для себя весьма незначительную часть этого насл?дства, предоставляя его м-ру Домби, который въ такомъ случа? будетъ счастливъ и спокоенъ на всю свою жизнь. Позвольте быть ув?ренной, что вы не станете объ этомъ часто говорить даже со мною, и что наща общая тайна будетъ погребена въ вашемъ сердц?.

Слезы радости достойнымъ образомъ заключили эту р?чь, внушенную благородн?йшимъ сердцемъ, какое когда-либо существовало на земл?. Ея брать смываетъ навсегда позорное пятно, которымъ заклеймилъ свою жизиь, какъ же не порадоваться его сестр?? Вотъ почему лучезарный восторгъ озаряетъ прекрасное чело д?вицы Каркеръ.

— Милая Гэрріетъ, — сказалъ Морфинъ посл? продолжительнаго молчанія, — я вовсе не былъ приготовленъ къ этимъ р?чамъ. Вы желаете, если не ошибаюсь, уд?лить и собственную часть отъ насл?дства, которое досталось на вашу долю, такъ ли я васъ понялъ?

— О да, какъ же иначе? Мы такъ долго жили вм?ст?, разд?ляя радость и горе, труды и заботы. Наши мысли, надежды и желанія всегда были общія, и мы все д?лили пополамъ. Какъ же мн? отказаться отъ удовольствія быть его соучастницей въ этомъ великодушномъ поступк??

— Избави меня Богъ оспаривать ваше нам?реніе!

— Стало быть, мы можемъ положиться на вашу дружескую помощь? конечно, конечно, я не сомн?валась.

— Миссъ Гэрріетъ, я былъ бы дурнымъ челов?комъ… то есть, я дурной и теперь, но былъ бы еще хуже, если бы не посп?шилъ отъ всего сердца предложить полную готовность къ вашимъ услугамъ. Да, я принимаю вс? ваши условія и клянусь честью, ничто въ св?т? не вырветъ y меня вашей тайны. Итакъ, если м-ръ Домби д?йствительно будетъ доведенъ до крайности, неизб?жной въ его положеніи, то я съ полною охотой принимаю на себя привести въ исполненіе великодушный планъ, на который вы и братъ вашъ Джонъ р?шились съ общаго согласія.

Она подала ему свою руку и поблагодарила.

— Миссъ Гэрріетъ, — сказалъ онъ, удерживая ее, — говорить вамъ о достоинств? великой жертвы, или, правильн?е, самоотверженности, на которую вы р?шились, было бы д?ломъ празднымъ и большою дерзостью съ моей стороны. Сов?товать вамъ внимательн?е обсудить и обдумать свой планъ — было бы опять безразсудно и дерзко. Я не им?ю никакого права останавливать или ограничивать великій конецъ великой исторіи неум?стнымъ представленіемъ своихъ собственныхъ соображеній и разсчетовъ. Смиренно склоняю голову передъ вашей дов?рчивостью, счастливый и довольный сознаніемъ, что она происходитъ отъ высшаго и чист?йшаго источника вдохновенія. Скажу только одно: я — вашъ в?рный управитель, и если бы мн? предоставили выбирать свое положеніе въ св?т?, я бы хот?лъ только остаться избраннымъ вашимъ другомъ и нич?мъ бол?е.

Она поблагодарила опять отъ чистаго сердца и пожелала ему покойной ночи.

— Очень вамъ благодарна, м-ръ Морфинъ. Я не прямо домой. Мн? надобно еще сд?лать визитъ. Не угодно ли вамъ пожаловать завтра?

— Съ большимъ удовольствіемъ; завтра я приду. A между т?мъ я подумаю, какъ лучше взяться за ваши д?ла. Вы, конечно, сами будете думать о нихъ, милая Гэрріетъ, и… и… могу ли над?яться, что въ связи съ ними подумаете немножко и обо мн??

Онъ проводилъ ее до кареты, стоявшей y вороть. Не будь его хозяйка глуха, какъ тетеревъ, она бы пременно услыхала бы, какъ м-ръ Морфинъ, взбираясь къ себ? наверхъ, бормоталъ про себя, что вс? мы исчадія привычки, и что самая скверная привычка — оставаться до старости холостякомъ.

Онъ взялъ віолончель, лежавшую на соф? между двумя стульями, и ус?лся на свое прежнее с?далище, не спуская глазъ съ порожняго стула, который стоялъ передъ нимъ. Инструментъ не замедлилъ издать звуки н?жные, патетическіе и сладостные до чудовищной степени совершенства; но эта музыкальная экспрессія ровно ничего не значила передъ выраженіемъ, которое м-ръ Морфинъ сообщилъ своему лицу, умиленному и разн?женному до того, что онъ не разъ принужденъ былъ приб?гать къ обычному врачеванію капитана Куттля и растирать свой носъ рукавомъ изношеннаго сюртука. Но мало-по- малу лицо его прояснилось, глаза осмыслились, и віолончель начала издавать гармоническіе звуки одной изъ національныхъ п?сенъ, гд? важн?йшую роль играетъ, такъ называемый, 'гармоническій кузнецъ', который н?сколько сродни камаринскому мужику. Эта п?сенка повторилась н?сколько разъ сряду, и віолончель, въ связи съ порожнимъ стуломъ, оставалась до глубокой полночи единственнымъ товарищемъ стараго холостяка.

Когда Гэрріетъ оставила жилище м-ра Морфина, кучеръ ея наемной кареты принялся разъ?зжать по грязнымъ переулкамъ и закоулкамъ одного изъ лондонскихъ предм?стій, пока, наконецъ, не вы?халъ на какую-то площадку, гд? торчало н?сколько старыхъ домовъ, расположенныхъ между садами. Зд?сь онъ остановился y одной садовой калитки, и Гэрріетъ, очевидно, привыкшая къ этимъ путешествіямъ, вышла изъ кареты.

Вскор? на звонъ колокольчика явилась женщина пожилыхъ л?тъ, съ унылымъ и бол?зненным ь лицомъ, съ глазами, поднятыми кверху, и съ головою, опущенною внизъ. При вид? Гэрріетъ, она сд?лала бол?зненный книксенъ и черезъ садъ провела ее въ домъ.

— Здравствуйте, м-съ Виккемъ. Какъ ваша больная? — спросила Гэрріетъ.

— Плохо, матушка, плохо. Я ужасно боюсь. Она, видите ли, сударыня, съ н?которыхъ поръ напоминаетъ мн? Бетси Джанну моего дяди, — заключила м-съ Виккемъ, испуская бол?зненный вздохъ.

— Въ какомъ отношеніи? — спросила Гэрріетъ.

— Да во вс?хъ, матушка. Разница лишь та, что Бетси Джанна умирала ребенкомъ, a эта ужъ большая.

— Но вы сказали мн? прошлый разъ, что ей гораздо лучше. Стало быть, еще можно над?яться, м-съ Виккемъ.

— Не говорите, матушка. Надежда хороша для т?хъ, кто не видалъ кручины въ своей жизни, a я на своемъ в?ку довольно натерп?лась и нагляд?лась всякой всячины, сударыня моя. О, вы еще не знаете, что такое всякая всячина: это, съ позволенія сказать, такая подлая вещь, что Боже упаси!

— Вамъ надобно стараться быть весел?е.

— Благодарю васъ, матушка. Если бы еще и оставалась какая веселость въ моей голов?, — вы извините, что я откровенничаю, — такъ я потеряла бы ее въ одни сутки въ этомъ скаредномъ м?ст?. Скука такая, хоть б?ги изъ дому! Впрочемъ, я никогда не видала красныхъ дней. Одно житье въ Брайтон? за н?сколько л?тъ передъ этимъ укоротило, я думаю, мою жизнь на ц?лый десятокъ годовъ.

Въ самомъ д?л?, это была та самая м-съ Виккемъ, которая въ старые годы зам?нила б?дную Полли въ званіи няньки маленькаго Павла, и которая подъ благодатной кровлей м-съ Пипчинъ д?йствительно натерп?лась всякой всячины. Превосходная старая система, утвержденная на древн?йшемъ похвальномъ обыча? удалять отъ общества скучн?йшихъ и безполезныхъ членовъ, назначая имъ весьма комфортныя должности филантропическаго свойства, доставила м-съ Виккемъ возможность утвердиться и усовершенствоваться въ званіи сид?лки и вм?ст? няньки, въ званіи, которое, какъ нарочно, изобр?тено для ея особы.

Склонивъ голову на одну сторону и поднявъ свои глаза къ потолку, м-съ Виккемъ провела ночную пос?тительницу наверхъ въ чистую, опрятную комнату, смежную съ другою, гд? стояла постель, осв?щенная тусклою лампадой. Въ первой комнат? безсмысленно сид?ла грязная, безобразная старушенка, глаз?вшая на улицу черезъ открытое окно. Во второй лежала въ постели фигура, или точн?е, т?нь той фигуры, которая н?когда въ зимнюю ночь презр?ла дождь и бурю, чтобы, посл? продолжительнаго