домой.

Капитанъ Куттль и дядя Соль ходили на корабль, чтобы пом?стить тамъ Діогена и поглаз?ть на Вальтеровы вещи. Они распространяются сь большимъ восторгомъ насчетъ популярности Вальтера и насчетъ комфорта, изготовленнаго для юной супруги въ его кают?, которую капитанъ называетъ не иначе какъ: 'Чудо-загляд?нье!' Оказывалось по веему, что молодой челов?къ употребилъ большія старанія и облагороженный вкусъ для украшенія своего морского пріюта.

— Адмиральская каюта, — восклицаетъ капитанъ, — просто трынъ-трава передъ этимъ чудо- загляд?ньемъ, не правда ли?

Дядя Соль совершенно согласенъ съ этимъ мн?ніемъ.

Ho главн?йшее наслажденіе капитана состоитъ въ совершенн?йшей ув?ренности, что его драгоц?нные часы, равно какъ чайныя ложечки и сахарные щипчики находятся на корабельномъ борту. Онъ н?сколько разъ возвращается къ этому предмету и съ неизъяснимымъ восторгомъ повторяетъ:

— Дурачина ты, Эдуардъ Куттль, мореходъ великобританскій! лучше ничего ты не могъ выдумать во всю твою долгую жизнь, какъ передать имъ эту собственность в_к_у_п_? и в_л_ю_б_?! Это д?лаетъ теб? честь, мой другъ! — заключаетъ капитанъ, разглаживая свои волосы жел?знымъ крюкомъ.

Старый инструментальный мастеръ, противъ обыкновенія, туманенъ и разс?янъ и слишкомъ принимаетъ къ сердцу посл?днее прощанье. Однако общество его стариннаго однокашника, Неда Куттля, служитъ для него великимъ ут?шеніемъ, и онъ садится за ужинъ съ умиленнымъ сердцемъ и веселымъ лицомъ.

— Мальчикъ мой спасенъ и на хорошей дорог?! — говоритъ дядя Соль, потирая руки. — Что же мн? д?лать, какъ не благодарить Всевышняго Творца и молиться о его счастіи?

Капитанъ, еще не занявшій м?ста за столомъ, обнаруживаетъ какое-то безпокойство, посматриваетъ сомнительно на м-ра Гильса и, взявшись, наконецъ, за спинку креселъ, произноситъ съ н?которою торжественностью:

— Соломонъ! помнишь ли, мой другъ, въ подземныхъ департаментахъ им?ется y тебя бутылка старой мадеры: желательно бы употребить ее сегодня за здоровье Вальтера и его жены. Какъ ты объ этомъ думаешь, дружище?

Инструментальный мастеръ пристально взглянулъ на капитана, засунулъ руку въ боковой карманъ своего кофейнаго камзола, вынулъ заиисную книгу и при ней какое-то письмо.

— М-ру Домби, отъ Вальтера, — говоритъ старикъ, разсматривая адресъ. — Переслатъ черезъ три нед?ли. Я прочту.

— 'Милостивый государь, я женился на вашей дочери. Она отправилась со мною въ дальнюю дорогу. Безграничная преданность, разум?ется, не можетъ оправдать моихъ требованій на нее или на родственную связь съ вашимъ домомъ; я и не оправдываюсь.

'Но почему, любя ее выше вс?хъ земныхъ существъ, я р?шился однако же, безъ мал?йшаго угрызенія сов?сти, подвергнуть ее опасностямъ и случайностямъ своей жизни, — этого я вамъ не скажу. Вы знаете почему, вы ея отецъ.

'Не упрекайте ея. Она никогда не упрекала васъ.

'Не думаю и не над?юсь, что вы когда-нибудь простите меня. Этого я всего мен?е ожидаю. Но если придетъ часъ, когда вамъ пріятно будетъ в?рить, что Флоренса им?етъ подл? себя челов?ка, который поставилъ задачею своей жизни стереть изъ ея воспоминаній глубокіе сл?ды прошедшей грусти, я торжественно васъ ув?ряю, что въ тотъ часъ вы можете утвердиться въ этой в?р?'.

Соломонъ бережливо кладетъ письмо въ свою записную книжку, которал отправляегся опять въ боковой карманъ его кофейнаго камзола.

— Мы еще не станемъ пить посл?днюю бутылку старой мадеры, другъ мой Недъ! — говоритъ старикъ задумчивымъ тономъ. — Не время!

— Не время, — отв?чаетъ капитанъ, — да, еще не время.

М-ръ Тутсъ и Сусанна думаютъ то же. Посл? глубокаго молчанія они садятся за столъ и пьють молодое виио за счастье новобрачныхъ. Посл?дняя бутылка старой мадеры остается еще въ углу душнаго погреба подъ прикрытіемъ паутины и пыли.

Прошло н?сколько дней. Величавый корабль распускаетъ свои б?лыя крылья и при попутномъ в?тр? несется по волнамъ глубокаго моря.

Англійскіе матросы съ наивнымъ удивленіемъ всматриваются на палуб? въ какую-то фигуру, прекрасную и н?жную, граціозную и слабую, которая, однако, служитъ для нихъ порукой счастливаго пути. Это — Флоренса.

Ночь. Вальтеръ и Флоренса сидятъ на палуб? одни, наблюдая торжественную стезю св?та, проведенную на мор? между ними и землею.

Но вотъ на глазахъ ея слезы. Она кладетъ свою голову на его грудь и обвивается вокругъ его шеи.

— Вальтеръ, милый, Вальтеръ, я такъ счастлива!

Супругъ прижимаетъ ее къ своему сердцу, и они совершенно спокойны на широкомъ мор?, и корабль весело несется на вс?хъ парусахъ.

— Когда я наблюдаю море и вслушиваюсь въ его волны, много минувшихъ дней проносится передъ моею мыслью, и я думаю…

— О Павл?, мой ангелъ. Это — очень естественно.

О Павл? и Вальтер?! И морскія волны, своимъ безконечнымъ журчаньемъ, нап?ваютъ ей п?снь любви, не ограниченной ни временемъ, ни м?стомъ, любви безпред?льной и в?чной, которая несется за моря, за облака, къ незримой обители св?та и жизни.

Море приливало и отливало ц?лый годъ. Облака и в?тры приходили и уходили; безконечная работа времени озарялась солнцемъ, омрачалась бурей. Ц?лый годь приливы и отливы челов?ческихъ д?яній вращались въ своихъ опред?ленныхъ орбитахъ. Ц?лый годъ знаменитый торговый домъ подъ фирмой Домби и Сынъ сражался на жизнь и смерть противь непредвид?нныхъ событій, сомнительной молвы, безусп?шныхъ разсчетовъ, неурочныхъ предпріятій и всего бол?е противъ упорной сл?поты своего представителя, который ни на шагъ не хот?лъ отступить отъ своихъ плановъ и отнюдь не слушалъ благоразумныхь внушеній, что корабль, имъ надорванный, уже слабъ и рыхлъ и не можетъ устоять противъ грозной бури, готовой переломать его мачты.

Прошелъ годъ, и торговый домъ пошатнулся.

Было л?тнее угро. До году посл? свадьбы въ изв?стной церкви оставалось н?сколько дней. На королевской бирж? шепотомъ толкуютъ о какомъ-то страшномъ подрыв? великихъ зат?й. Изв?стный гордый джентльменъ не явился туда нын?шнимъ утромъ, и никто его не представлялъ. Еще день, — и на вс?хъ рынкахъ заговорили, что Домби и Сынъ остановился на всемъ ходу. Еще и еще день, — и весь торговый людъ съ изумленіемъ увид?лъ въ списк? опубликованныхъ банкротствъ имя Домби и Сына, поставленное въ первомъ ряду, на первомъ м?ст?.

Св?тъ былъ теперь ошеломленъ, и вдругъ оказалось много д?ла для краснор?чивыхъ языковъ. Это былъ до невинной пошлости легков?рный св?тъ, непостоянный, прихотливый, в?треный, непосл?довательный. Не было въ немъ никакихъ другихъ банкротствъ, кром? банкротства изв?стныхъ богачей. Не было въ немъ и н?тъ людей, которые см?ло и отважно торгуютъ на тл?нныхъ прилавкахъ. Помилуйте — какъ это возможно! Св?тъ дорожитъ лишь изв?стными билетиками, которые даютъ возможность жить для удовольствія, безъ всякихъ процентовъ, и не было въ немъ никакихъ недочетовъ и убытковъ, кром? недочетовъ въ звонкой монет?. Въ настоящую минуту св?тъ былъ очень сердитъ, и особенно сильное негодованіе обнаруживали люди, которые въ другомъ, н?сколько худшемъ св?т?, могли бы быть давнымъ давно причислены къ несостоятельнымъ торговцамъ матеріями изв?стнаго сорта.