я всегда носилъ въ своей душ?, любуясь на нее день и ночь въ тяжкую годину испытанія, — самая слабая копія передъ очаровательнымъ оригиналомъ.

Ни одного слова въ отв?тъ, ни одного взгляда. Поникшія в?ки совс?мъ закрыли ея черные глаза, но голова ея держалась гордо.

— Тяжелое было время! — продолжалъ Каркеръ, начиная улыбаться, — но вотъ оно прошло, и мы т?мъ безопасн?е можемъ наслаждаться настоящимъ. Сицилія будетъ м?стомъ нашего уб?жища. Въ беззаботной и очаровательн?йшей стран? Европы мы станемъ, мой ангелъ, искать вознагражденія за продолжительное рабство.

М-ръ Каркеръ р?шительно повесел?лъ и уже готовился съ отверстыми объятіями приступить къ своей красавиц?. Но Эди?ь быстро схватила ножъ и отступила шагъ назадъ.

— Остановись, — сказала она, — или я тебя убью!

Они оба безмолвно смотр?ли друтъ на друга.

Изумленіе и ярость отразились на его лиц?, но онъ мгновенно подавилъ эти чувства и продолжалъ спокойнымъ тономъ:

— Тише, мой ангелъ, тише! Мы одни, и никто насъ не видитъ и не слышитъ. Неужели вы думаете запугать меня этой д?вственной вспышкой!

— A разв? ты над?ешься запугать меня, когда говоришь объ уединеніи этого м?ста? Думаешь ли отвратить меня отъ моихъ нам?реній, припоминая, что никто зд?сь меня не услышитъ, меня, которая нарочно прі?хала сюда, чтобы стать съ тобой лицомъ къ лицу? Отважилась ли бы я на этотъ поступокъ, если бы въ моемъ сердц? существовала боязнь? Н?тъ, робость не заставила бы меня явиться на этомъ м?ст? и въ этотъ часъ, чтобы высказать теб? все, что y меня на ум?!

— A что такое y васъ на ум?, прекрасная упрямица? Право, mon amour, въ этомъ положеніи вы прекрасн?е вс?хъ женщинъ на св?т?. Говорите: я слушаю.

— Я ничего не скажу, — возразила она, — до т?хъ поръ, пока ты не сядешь на стулъ… не то… не подходи ко мн?! Ни шагу больше! не то я убью тебя!

— Разв? вы принимаете меня за своего супруга? — возразилъ м-ръ Каркеръ, стараясь, но весьма неудачно, улыбнуться.

Не удостаивая его отв?томъ, она протянула руку, указывая ему на стулъ. Онъ закусилъ губы, нахмурился, засм?ялся и с?лъ съ пораженнымъ, нер?шительнымъ, нетерп?ливымъ видомъ, котораго онъ не могъ поб?дить.

Она бросила ножикъ на столъ и, приложивъ руку къ своей груди, говорила:

— Лежитъ зд?сь вещь, ув?ряю тебя, не похожая на любовный медальонъ, и если разъ ты осм?лишься осквернить меня своимъ прикосновеніемъ, я испробую ее на теб? какъ на пресмыкающейся гадин?, которую ничего не стоитъ раздавить. Зам?ть это хорошенько!

Онъ попробовалъ улыбнуться и попросилъ ее шутливымъ тономъ скор?й окончить эту комедію, такъ какъ ужинъ простываетъ. Но тайный взглядъ, брошенный на нее, былъ очень угрюмъ и неспокоенъ; его нога сд?лала нетерп?ливое движеніе.

— Сколько разъ, — говорила Эди?ь, склоняя на него свой мрачный взоръ, — твое безстыдное плутовство подвергало меня оскорбленіямъ и обидамъ? сколько разъ твои обидные слова и взгляды изд?вались надо мной, какъ надъ нев?стой и несчастной женой? сколько разъ ты обнажалъ и растравлялъ рану моей любви къ этой невинной и беззащитной д?вушк?? Ты съ неумолимой злостью раздувалъ пламя, которое меня пожирало, кололъ и жалилъ меня со вс?хъ сторонъ и возбудилъ въ этой груди отчаянное мщенье, которое, быть можетъ, никогда бы не гор?ло съ такою яростью.

— Вы вели аккуратный счетъ вс?мъ этимъ матеріямъ, надо отдать вамъ справедливость. Ну, сударыня, продолжайте. Впередъ, прекрасная Эди?ь! Для вашего супруга это хоть куда… б?дный Домби…

— Ты былъ его сов?тникомъ, льстецомъ и другомъ, и этого слишкомъ довольно, чтобы презирать васъ обоихъ, хотя бы вс? другія причины роковой ненависти разлет?лись въ дребезги! — сказала Эди?ь съ такимъ гордымъ презр?ніемъ, отъ котораго онъ невольно затрепеталъ.

— Такъ неужели только для этого вы уб?жали со мной? — спросилъ м-ръ Каркеръ, д?лая судорожное движеніе.

— Да, и это посл?дній разъ мы стоимъ зд?сь другъ передъ другомъ, лицомъ къ лицу. Злод?й! Мы въ полночь встр?тились и въ полночь разстанемся. Ни одной минуты не остаюсь я посл? того, какъ выговорю свое посл?днее слово.

Онъ схватился рукою за столъ и бросилъ на нее свой безобразн?йшій взглядъ, но не тронулся съ м?ста и не произнесъ никакой угрозы.

— Я женщина, закаленная въ униженіи и безславіи съ первыхъ л?тъ моего несчастнаго д?тства, — продолжала Эди?ь, выступая впередъ съ своими сверкающими глазами. — Меня выставляли на показъ и отвергали, навязывали встр?чнымъ покупщикамъ, продавали и оц?нивали до т?хъ поръ, пока душа зачахла отъ стыда и заклеймилась позоромъ. Не было во мн? природной граціи или пріобр?теннаго таланта, которые бы служили для меня ут?шеніемъ и отрадой: ихъ разбрасывали и выв?шивали всюду, чтобы надбавить мн? ц?ну, точь-въ-точь, какъ д?лаетъ съ своимъ товаромъ какой-нибудь площадной крикунъ. Мои б?дные, гордые пріятели любовались мною и одобряли эти сцены, и всякая связь между нами замерла въ моей груди. Н?тъ изъ нихъ ни одного, который бы въ моихъ глазахъ стоилъ больше комнатной собаки. Я стояла одна во всемъ св?т? и отлично понимала, какъ пустъ для меня этотъ міръ, и какъ, въ свою очередь, я пуста для него. Вы это знаете, сэръ, и понимаете, что мн? нечего было гордиться этой славой.

— Да, я воображалъ это, — зам?тилъ м-ръ Каркеръ.

— И разсчитывали на это, — прибавила она, — и пресл?довали меня. Хладнокровная ко всему на св?т? и проникнутая совершеннымъ презр?ніемъ къ безжалостнымъ орудіямъ, истребившимъ во мн? челов?ческія чувства, я не могла не знать, что супружеская связь, какая бы ни была, прекратитъ, по крайней м?р?, этотъ постыдный торгъ, доступный для всякаго в?трогона, который нагло позволялъ себ? браковать и безславить выставленную жертву. Вотъ почему, въ свою очередь, я сама согласилась на низкій торгъ, какъ презр?нная женщина съ веревкою на ше?, которую пьяный мужъ продаетъ на какой-нибудь торговой площади среди б?лаго дня. Вы это знаете.

— Да, — сказалъ Каркеръ, выставляя вс? свои зубы, — я это знаю.

— И ты разсчитывалъ на это и пресл?довалъ меня, — повторила Эди?ь съ большой выразительностью. — Съ первыхъ дней замужества на дорог? моей жизни очутился низкій извергъ, неслыханный и неожиданный, который опуталъ меня такимъ новымъ стыдомъ, что мн? невольно показалось, будто до той поры я еще не была знакома ни съ какимъ униженіемъ. Его пресл?дованія, прикрытыя зм?иной лестью, были до того безсов?стны и наглы, что самыя низкія ругательства не могли бол?е унизить выбранной жертвы. Этотъ стыдъ самъ супругъ утвердилъ за мною, онъ самъ погрузилъ меня въ него собственными руками и по собственной вол? сотню разъ повторилъ убійственныя условія моего позора. И вотъ, дикій сумасбродъ и его палачъ совм?стными силами нарушили мой покой, затормошили меня, загнали, перебрасывая, какъ мячикъ другъ отъ друга, и, наконецъ, съ неутолимымъ варварствомъ выгнали меня изъ посл?дняго уб?жища любви и благородства, уб?жища, откуда, скр?пивъ сердце, мн? сл?довало удалиться, подъ опасеніемъ сгубить окончательно невинное созданіе, чуждое вс?хъ этихъ пронырствъ и лишенное всякой защиты и покровительства въ чудовищномъ дом?. Мудрено ли, что я возненавид?ла обоихъ вм?ст? съ одинаковой силой.

Она стояла теперь въ полномъ торжеств? своей негодующей красоты, и м-ръ Каркеръ наблюдалъ ее съ напряженнымъ вниманіемъ. Она была р?шительна, неукротима, и было ясно, что онъ казался въ ея глазахъ не страшн?е червяка.

— Должна ли я говорить о супружеской чести или о сознаніи своего долга? Зач?мъ? Это — пустой звукъ для твоихъ ушей, пустой звукъ и для меня. Но если я скажу теб?, что мал?йшее прикосновеніе твоей руки леденитъ мою кровь антипатіей, что я возненавид?ла тебя съ первыхъ минутъ нашего свиданія, и отвращеніе мое возростало съ каждымъ днемъ по м?р? нашего знакомства; если скажу, наконецъ, что въ настоящую минуту ты въ моихъ глазахъ самый омерзительный предметъ, которому н?тъ ничего подобнаго между пресмыкающимися гадами, что изъ этого выйдетъ?

Каркеръ улыбнулся кое-какъ и сквозь зубы проговорилъ.

— Ну, моя королева, что изъ этого выйдетъ?