им?ть какія-нибудь опасенія на счетъ б?дной страдалицы, которая такъ долго съ безотв?тнымъ самоотверженіемъ шла по своей скромной тропинк?. Невзгода судьбы подкосила его очень зам?тно, но еще далеко не поставила въ уровень съ землею. Корень широкъ, глубокъ, и съ теченіемъ годовъ его поб?ги распространились безъ всякихъ препятствій, собирая пищу отъ вс?хъ окружающихъ предметовъ. Дерево подрублено, но корень еще ц?лъ.

Хотя онъ тщательно скрываетъ внутренній міръ своей души отъ міра вн?шняго, который, по его понятіямъ, им?етъ въ эту пору одну ц?ль своей д?ятельности, ц?ль сл?дить за движеніями и поступками м-ра Домби, однако ему никакъ не удается скрыть отъ міра этихъ буйныхъ сл?довъ, вырывающихся наружу подъ формой впалыхъ глазъ, обрюзглыхь щекъ, дикаго лба и пасмурнаго, задумчиваго вида. Непроницаемый, какъ всегда, онъ однако изм?нился; неприступный и гордый, какъ всегда, онъ однако значительно упалъ духомъ: иначе св?тъ не вид?лъ бы этихъ злов?щихъ сл?довъ.

Св?тъ! Что думаетъ о немъ св?тъ, какъ на него смотритъ, что видитъ въ немъ и что говоритъ, — вотъ окаянный демонъ его души. Онъ пресл?дуетъ его всюду, куда онъ идетъ, и, что всего хуже, пресл?дуетъ даже тамъ, гд? никогда его н?тъ. Лукавый духъ колышется между его домашней челядью и злобнымъ шепотомъ сопровождаеть его приходъ и выходъ; онъ толкаетъ его по улицамъ взадъ и впередъ, забирается съ нимъ въ контору, глядитъ на него на бирж? черезъ плечи богачей, манитъ его пальцемъ черезъ презр?нную толпу и предупреждаетъ его на вс?хъ возможныхъ пунктахъ, занимаясь везд? и всюду его д?лами. Въ полночь, когда м-ръ Домби зас?даетъ одинъ въ своемъ кабинет?, окаянный демонъ опять подымаетъ возню въ его дом?, стучитъ для его пот?хи по мостовой, пляшетъ по ст?намъ, трещитъ и прыгаетъ въ камин?, кривляется на статуэткахъ и д?лаетъ ему рожи изъ-подъ стола.

И это не призракъ разгоряченнаго воображенія. Сатана д?йствительно обуялъ душою многихъ смертныхъ. Свид?тель — кузенъ Фениксъ, который нарочно прискакалъ изъ Баденъ-Бадена, чтобы переговорить съ м-ромъ Домби. Свид?тель майоръ Багстокъ, который предлагаетъ дружескія услуги кузену Фениксу.

М-ръ Домби принимаетъ ихъ съ обычнымъ достоинствомъ, вытягиваясь во весь ростъ передъ каминомъ и величественно поправляя накрахмаленный воротникъ. Онъ чувствуетъ теперь, что демонъ смотритъ на него во вс? глаза. Его харя обрисовалась на картинахъ, на поверхности бронзоваго Питта, ус?вшагося на книжномъ шкаф?, и даже на вс?хъ точкахъ и фигурахъ географической карты, пов?шенной на ст?н?.

— Необыкновенно холодная весна, — зам?чаетъ м-ръ Домби, чтобы отвлечь вниманіе св?та.

— Дьяволъ меня возьми, сударь мой, — отв?чаетъ майоръ, согр?тый пламенемъ дружескаго чувства, — вы хотите провести насъ, Домби… наше почтеніе! Джозефъ Багстокъ, скажу я вамъ, собаку съ?лъ на эти штуки! Если вамъ угодно, Домби, подц?пить на удочку своихъ друзей, сов?тую поискать карася не такого, какъ старикашка Джой. Эхъ, Домби, Домби! разв? ты забылъ меня, пріятель? Н?тъ, чортъ побери, стариканища Джозъ всегда былъ и всегда будетъ продувной бестіей, которая, съ вашего позволенія, въ одно ухо вл?зетъ, a въ другое выл?зетъ. Недаромъ его высочество, герцогъ іоркскій удостоилъ меня титуломъ… ну, заслуженно или незаслуженно, это другой вопросъ, a онъ говорилъ тысячу разъ: 'Если есть на св?т? челов?къ, на котораго въ крайнемъ случа? можно положиться, такъ этотъ челов?къ — старикашка Джой, то есть, майоръ Джозефъ Багстокъ'.

М-ръ Домби кланяется.

— Ну, Домби, — продолжаетъ майоръ, — я челов?къ св?тскій, честь им?ю рекомендоваться. Пріятель нашъ Фениксъ… если см?ю назвать его…

— Сд?лайте милость, — отв?чаетъ Фениксъ.

— Ну, такъ видите ли, Домби, пріятель нашъ Фениксъ — тоже св?тскій челов?къ. О васъ, Домби, нечего и толковать: вы и подавно св?тскій челов?къ. Такъ исторія, собственно, вотъ какая: какъ скоро три св?тскихъ челов?ка сходятся вм?ст?, и какъ скоро вс? они пріятели — в?дь мы, разум?ется, вс? пріятели, не правда ли? — продолжалъ майоръ, обращаясь опять къ кузену Фениксу.

— Конечно, конечно, — отв?чалъ кузенъ Фениксъ.

— Нечего, стало быть, и хлопотать св?тскимъ людямъ: рыбакъ рыбака видитъ издалека, и Джозефъ Багстокъ утверждаетъ напрямикъ, что вы оба, господа, очень хорошо знаете въ настоящемъ случа? мн?ніе св?та.

— Безъ сомн?нія, — говоритъ кузенъ Фениксъ, — д?ла такого рода, словомъ сказать, очевидны сами по себ?. Мн? весьма прискорбно, майоръ, обнаруживать въ присутствіи друга моего Домби мое великое изумленіе и душевное сожал?ніе, что моя любезная и совершенн?йшая родственница, влад?вшая вс?ми средствами и талантами составить счастье своего мужа, забыла въ настоящемъ случа? до такой степени свои обязанности въ отношеніи… словомъ сказать, въ отношеніи къ св?ту… что отважилась позволить себ? такое совершенно, можно сказать, необычайное поведеніе. Съ этого рокового происшествія я, что называется, нахожусь въ чертовски-непріятномъ состояніи духа, и не дал?е какъ вчера вечеромъ долговязому Сексби — верзила слишкомъ въ три аршина, другъ мой Домби, разум?ется, знакомъ съ нимъ — я говорилъ, что это приключеніе взволновало всю мою внутренность и сд?лало меня, словомъ сказать, желчнымъ. Невольно, что называется, призадумаешься надъ подобной катастрофой и, самъ собою, придешь къ заключенію, что все на семъ св?т? происходитъ правильной чередой по премудро устроенному плану; ибо, еслибы, почтенная моя тетка, м-съ Скьютонъ, им?ла несчастье дожить до настоящаго времени, она, н?тъ никакого сомн?нія, сд?лалась бы жертвой этого б?дственнаго, событія и съ печали сошла бы въ могилу; a вы знаете, джентльмены, м-съ Скьютонъ была чертовски живучая и, что называется, двужильная баба.

— Ну, Домби, что ты на это скажешь? — воо клицаетъ майоръ со страстнымъ одушевленіемъ.

— Прошу извинить, — прерываетъ кузенъ Фениксъ. — Еще н?сколько словъ. Другъ мой Домби, само собою разум?ется, позволитъ мн? сказать, что если какое обстоятельство увеличиваетъ, что называется, нравственную пытку, въ которой нахожусь я по настоящему поводу, то это только очень натуральное изумленіе св?та, что моя любезная и совершенн?йшая родственница — вы, конечно, джентльмены, еще не осудите меня, что я называю ее этимъ именемъ — отважилась на такое необычайное поведеніе съ челов?комъ… словомъ сказать, y него б?лые и, въ н?которомъ род?, прекрасные зубы… съ челов?комъ, говорю я, который по своему положенію въ св?т? гораздо ниже ея супруга. При всемъ томъ, джентльмены, я долженъ въ н?которомъ род? требовать, и довольно настоятельно, чтобы друтъ мой Домби, словомъ сказать, не отваживался обвинять мою любезную и совершенн?йшую родственницу, пока ея вина не будетъ юридически утверждена и доказана на законномъ основаніи. Наконецъ, я считаю своей обязанностью ув?рить друга моего Домби, что фамилія, которую я представляю, и которая теперь почти исчезаетъ — демонически печальная и совершенно безотрадная мысль, джентльмены — эта благородная и древн?йшая фамилія отнюдь не станетъ противопоставлять ему препятствій и съ радостью согласится на всякую форму процесса, какую только ему будетъ угодно назначить. Над?юсь, другъ мой Домби отдастъ справедливость нам?реніямъ, какими я одушевленъ въ этомъ горестномъ д?л? и… словомъ сказать, я принужденъ, что называется, безпокоить друга моего Домби еще н?которыми дальн?йшими зам?чаніями.

М-ръ Домби кланяется не поднимая глазъ и хранитъ глубокое молчаніе.

— Ну, Домби, что ты на это скажешь? — возглашаетъ майоръ. — A я, съ своей стороны, признаюсь откровенно: въ жизнь не слыхалъ оратора краснор?чив?е друга нашего Феникса, ей, ей же не слыхалъ, клянусь вамъ… — зд?сь майоръ, посин?вшій, какъ удавленникъ, схватилъ палку и въ порыв? одушевленія началъ махать вокругъ своей головы. — Теперь, благодаря нашему другу, вы, Домби, понимаете очень ясно, что относится собственно къ леди, a я, съ своей стороны, какъ истинный другъ, долженъ два-три слова сказать насчетъ васъ самихъ, м-ръ Домби. Св?тъ, вы понимаете, сударь мой, — продолжалъ майоръ, отфыркиваясь, какъ надсаженная лошадь, — им?етъ въ этихъ д?лахъ свои мн?нія, которыя должны быть удовлетворены.

— Знаю, — отв?чалъ м-ръ Домби.

— Конечно, вы знаете, Домби, — продолжалъ майоръ. — Чортъ меня побери, сударь мой, если я не зналъ, что вы это знаете. Нев?роятно, чтобы челов?къ вашего калибра не зналъ этихь вещей.

— Над?юсь, — говоритъ м-ръ Домби.

— Домби! остальное вы угадаете. Я говорю напрямки, такъ какъ порода Багстоковъ, съ вашего позволенія, всегда говорила напрямки. Мало, сударь мой, мы выигрываемъ отъ этихъ вещей, да ужъ такова наша натура: кутить такъ кутить, чтобы чертямъ сд?лалось тошно… пуфъ, пуфъ, бацъ въ б?лые зубы. При