забываете, что сказалъ бывшій вашъ братъ.

Она подняла свою голову и начала говорить съ такою торжественностью во всей своей поз?, съ такою спокойною, кроткою, лучезарною улыбкой и съ такимъ трепетнымъ колебаніемъ своего голоса, что въ немъ невольно пришли въ движеніе самыя внутреннія струны его сердца, и взоръ его покрылся туманомъ, когда онъ ее слушалъ.

— Н?тъ, Вальтеръ, я не могу этого забыть. Я не хочу забыть этого ни за какія сокровища міра. Вы, Вальтеръ… милый Вальтеръ, ты очень б?денъ?

— Я не бол?е, какъ странникъ, которому предстоятъ огромныя путешествія по морямъ. Въ этомъ теперь мое призваніе.

— Скоро ты опять у?зжаешь, Вальтеръ?

— Очень скоро.

Съ минуту она сид?ла спокойно, не говоря ни слова, потомъ съ робостью взяла его дрожащую руку.

— Если ты сд?лаешь меня своею женою, Валътеръ, я буду любить тебя н?жно. Если ты возьмешь меня съ собою, Вальтеръ, я по?ду на тотъ край св?та безъ сожал?ній и безъ страха. Мн? неч?мъ для тебя жертвовать, некого покидать изъ-за тебя; но вся моя любовь и жизнь будутъ посвящены теб?, и съ посл?днимъ дыханіемъ я передамъ имя твое Богу, если сохранятся мои чувства, и память не оставитъ меня.

Онъ прижалъ ее къ своему сердцу, приложилъ свои уста къ ея щек?, и теперь, не отринутая бол?е, не отверженная, она плакала долго и плакала сладко на груди своего милаго.

О священное время любви и младенческихъ упованій! Да, смотри Вальтеръ, н?жно и гордо смотри на сомкнутые глаза своей красавицы, потому что во всемъ мір? тебя только ищутъ эти очи, — тебя и никого бол?е!

Капитанъ оставался въ маленькой гостиной вплоть до самой ночи. Онъ занялъ стулъ, на которомъ до него сид?лъ Вальтеръ, и смотр?лъ на потолочное окно до т?хъ поръ, пока дневной св?тъ мало-по-малу потухъ, и зв?зды заискрились на ясномъ неб?. Онъ зажегъ св?чу, закурилъ трубку, выкурилъ, еще закурилъ, и дивился, что тамъ такое д?лается наверху, и отчего такъ долго не зовутъ его къ чаю.

Когда, наконецъ, достигъ онъ посл?днихъ пред?ловъ своего изумленія, подл? него очутилась Флоренса.

— Вы ли это, моя радость! — вскричалъ капитанъ. — Ваши переговоры съ Вальтеромъ тянулись долго, даже очень, можно сказать, долго!

Флоренса схватила своей ручкой одну изъ огромныхъ пуговицъ его камзола и, пристально смотря ему въ лицо, сказала:

— Любезный капитанъ, мн? нужно вамъ кое-что сказать, если вамъ угодно.

Капитанъ франтовски поднялъ голову вверхъ, собираясь выслушать высокорожденную д?ву, зат?мъ онъ ловко отодвинулъ свой стулъ и съ нимъ вм?ст? самого себя, чтобы этимъ способомъ ясн?е и лучше вид?ть лицо Флоренсы.

— Какъ?! восторгъ моего сердца! — воскликнулъ капитанъ, проникнутый съ ногъ до головы внезапнымъ восторгомъ, — неужто?

— Да! — сказала Флоренса.

— Валли! супругъ вашъ! такъ ли? — прорев?лъ капитанъ, бросивъ свою шляпу къ потолочному окну.

— Да! — отв?чала Флоренса улыбаясь, и вм?ст? заливаясь слезами.

Капитанъ немедленно обнялъ ее, облобызалъ и, нахлобучивши лощеную шляпу, взялъ ее за руку и повелъ наверхъ, гд? ему предстояло торжественнымъ образомъ окончить великое д?ло своей жизни. При этомъ лицо его пылало какъ раскаленная сковорода.

— Что, другъ мой Валли, что? не хот?лось быть братцемъ, любезный? Вотъ какъ! Мы съ тобой себ? на ум?!

Эти и подобныя шутки весьма остроумнаго свойства повторялись за чаемъ, по крайней м?р?, сорокъ разъ, при чемъ капитанъ усердно полировалъ свое радужное лицо рукавами своего камзола и еще усердн?е колотилъ въ промежуткахъ свой лобъ жгутомъ изъ носового платка. Были однако минуты серьезнаго настроенія капитанскаго духа, когда онъ, обращаясь къ собственной особ?, витійствовалъ такимъ образомъ:

— Дурачина ты, Эдуардъ Куттль, мореходъ ты великобританскій! лучше ничего ты не могъ выдумать во всю твою жизнь, какъ передать свою собственность имъ обоимъ, — вкуп? и влюб?.

Что же д?лаетъ м-ръ Домби въ заколдованномъ замк?, между т?мъ какъ дни проходятъ около него своей чередой? Думаетъ ли онъ когда о своей дочери и желаетъ ли узнать, куда она ушла? или, быть можетъ, онъ смекаетъ, что Флоренса воротилась домой и ведетъ свою обыкновенную жизнь? Никто не можетъ отв?чать за м-ра Домби. Ключница боится передъ нимъ заикнуться о предмет?, о которомъ онъ хранитъ такое упорное молчаніе. Одна только особа еще см?етъ его спрашивать, но повелительные жесты м-ра Домби сковываютъ дерзкій языкъ.

— Милый мой Павелъ! — восклицаетъ м-съ Чиккъ при вход? въ его кабинетъ посл? б?гства Флоренсы. — Жена-то твоя, ахъ! эта чопорная выскочка, эта гордячка, ай, ай, ай! кто бы могъ подумать? Неужели это правда? Вотъ и благодарность за вс? твои благод?янія, за твою безприм?рную привязанность! Б?дный Павелъ! A ты, я ув?рена, жертвовалъ ея капризамъ вс?ми своими родственниками! Милый братецъ, б?дный братецъ!

И при этой р?чи, вдохновленной жив?йшимъ воспоминаніемъ неприглашенія къ об?ду, м-съ Чиккъ подноситъ къ глазамъ свой батистовый платочекъ и бросается на шею къ своему возлюбленному братцу. Но м-ръ Домби холодно отталкиваетъ ее и усаживаетъ на стулъ.

— Благодарю тебя, Луиза, за вниманіе къ моимъ д?ламъ, — говоритъ м-ръ Домби, — но желаю, чтобы разговоръ нашъ обратился на другой предметъ. Если я буду горевать о своей судьб? или обнаружу ч?мъ- нибудь необходимость ут?шенія, тогда ты можешь, Луиза, ут?шать сколько теб? угодно.

М-съ Чиккъ обходится н?сколько разъ посредствомъ платочка, всхлипываетъ, откашливается и возводитъ свои очи къ небесамъ.

— Дорогой мой Павель, я знаю, хорошо знаю твой высокій, возвышенный духъ, и потому ни слова больше не скажу объ этомъ страшномъ предмет?, который возмущаетъ душу, раздираетъ сердце, отъ котораго терзается вся моя внутренность… — При этомъ м-съ Чиккъ обнаружила выразительнымъ жестомъ самое жгучее негодованіе. — Но позволь спросить тебя, другъ… эта несчастная дочь, Флоренса…

— Молчать, Луиза! — воскликнулъ братъ самымъ строгимъ тономъ. — Ни слова объ этомъ предмет?!

Опять и опять м-съ Чиккъ обходится посредствомъ карманнаго платочка и съ глубокимъ чувствомъ стонетъ объ этихъ несчастныхъ созданіяхъ, которыхъ судьба по какой-то непростительной ошибк? возводитъ на степень Домби. Но въ какой степени Флоренса участвовала въ б?гств? Эди?и, ушла ли она вм?ст? съ нею, или скрылась сама по себ?, много она сд?лала, мало, или ничего не сд?лала, — м-съ Чиккъ не им?етъ объ этихъ вещахъ ни мал?йшаго понятія.

М-ръ Домби неизм?нно и неуклонно сосредоточиваетъ вс? свой мысли и чувства въ своей собственной груди и не д?лится ни съ к?мъ. Онъ не д?лаетъ никакихъ поисковъ. Быть можетъ, думаетъ онъ, Флоренса пріютилась y сестры или живетъ подъ одной съ нимъ кровлей. Быть можетъ, онъ думаетъ о ней постоянно, или, быть можетъ также, вовсе о ней не думаетъ. Никакого обнаруженія вн?шней заботы, никакихъ разспросовъ!

Но н?тъ сомн?нія, м-ръ Домби никакъ не думаетъ, что онъ потерялъ свою дочь. Онъ отнюдь не подозр?ваетъ истины. Онъ жилъ слишкомъ долго заключеннымъ въ своей богдыханской гордости, чтобы