смутное, чего онъ никакъ не могъ скрыть.

— Прощайге, моя радость, — сказалъ капитанъ Куттль, останавливаясь на порог? ея комнаты.

Флоренса обратила свои губы къ его лицу и поц?ловала его.

Во всякое другое время капитанъ обезум?лъ бы отъ такого доказательства признательности; но теперь онь посмотр?лъ на ея лицо съ какою-то загадочною неловкостью и, казалось, неохотно собирался ее оставить.

— Б?дный Вальтеръ! — сказалъ капитанъ.

— Б?дный, б?дный Вальтеръ! — со вздохомъ повторила Флоренса.

— Утонулъ прекрасный юноша, не правда ли?

Флоренса покачала головой и вздохнула.

— Спокойной іючи, высокорожденная барышня-д?вица! — воскликнулъ капитанъ, протягивая свою руку.

— Благослови вась Богъ, мой добрый, несравненный другъ!

Но капитанъ еще медлилъ на порог?.

— Вы хотите сказать что-нибудь, любезный капитанъ Куттль?

— Сказать вамъ, высокорожденная барышня-д?вица! Н?тъ еще… то есть, мн? нечсго говорить вамъ, моя радость. В?дь вы, конечно, не ждете услышать отъ меня добрыхъ в?стей?…

— Н?ть!

Капитанъ посмотр?лъ на нее сь видимымъ смущеніемъ и повторилъ: 'н?тъ!' Но онъ все еще стоялъ на порог? и не двигался съ м?ста.

— Б?дный Вальтеръ! — воскликнулъ капитанъ. — Милый мой Вальтеръ, какь я прнвыкъ тебя называть! Племянникъ старика Соломона Гильса! Милый и любезный для вс?хъ, какь майскій цв?токъ! Куда ты умчался, куда отлет?лъ, прекрасный, храбрый молодой челов?къ! В?дь онъ утонулъ, моя радосгь, не правда ли?

Заключивь этотъ апострофъ стремительнымъ обращеніемъ къ Флоренс?, капитанъ пожелалъ ей спокойной ночи и пошелъ внизъ, между т?мъ какъ Флоренса св?тила ему сверху. Онь уже совс?мь потерялся въ темнот? и, судя по звуку его удаляющихся шаговь, быль на поворот? въ маленькую гостиную, какъ вдругъ, его голова и плечи вынырнули опять какъ будто изъ воды съ очевиднымь иам?реніемъ повторить: 'Утонулъ, б?дняга, не правда ли'? И высказавъ эту сентенцію тономъ собол?знованія, онь исчезъ.

Флоренса очень жал?ла, что она своимъ присутствіемъ противъ воли, хотя совершенно натуральнымъ образомь, пробудила въ его душ? эти печальныя воспомипанія. Занявъ м?сто передъ столикомъ, гд? заботливая капитанская рука разставила въ правильной симметріи телескопь, п?сенникъ и другія изящн?йшія р?дкости, она стала думать о Вальтер? и обо всемъ, что соелинялось съ нимь въ прошедшей ея жизни, и эти думы занимали ее до поздней ночи. Но при этомъ тоскливомъ стремленіи къ покойнику, мысль о дом? и возможности туда воротиться ни разу не приходила ей въ голову. Отцовскій домъ пересталъ существовать для ея воображенія. Она вид?ла, что идеальный образъ, какимъ она въ посл?днее время представляла себ? м-ра Домби, былъ теперь вырванъ изъ ея сердца. Одна мысль объ этомъ до того страшила ее, что она закрывала свои глаза и съ трепетомъ удаляла отъ себя воспоминанія о немъ. Если бы и теперь ея любящее сердце удержало еще этоть образъ, онъ былъ бы разбитъ и уничтоженъ отъ одного представленія объ оскорбленім ея н?жнаго чувства.

Она не см?ла смотр?ться въ зеркало, ибо видъ багроваго пятна пугалъ ее. Она закрыла грудь трепетной рукой и еще разъ пролила горькія слезы, опустивь свою голову на подушку.

Капитанъ долго не ложился въ постель. Бол?е часу ходилъ онъ взадь и впередь по маленькой гостиной и, настроивъ, наконецъ, свою душу къ важнымъ размышленіямъ, ус?лся за столъ съ задумчивымъ лицомъ, раскрылъ молитвенникъ и принялся читать 'Панихиду по усопшимъ въ морской глубин?'. Нелегко было ему управиться съ этимъ душеспасительнымъ упражненіемъ: вообще добрый капитанъ читалъ не очень бойко, и теперь, запинаясь слишкомъ часто на многосложныхъ словахъ, онъ время отъ времени поощрялъ себя возгласами въ род? сл?дующихъ: — 'Ну, ну, держись кр?пче, любезный! Пошевеливайся, Эдуардъ Куттль!' — И этотъ способъ съ удивительнымъ усп?хомъ помогалъ ему преодол?вать встp?чающіяся затрудненія, которыя осооенно увеличивались оть огромныхъ очковъ, постоянно закрывавшихъ его ястребиные глаза. Какь бы то ни было, однако капитанъ дочиталъ молитвы до посл?дней строки и преисполнился набожными чувствами. Проникнутый этимъ духомъ, онь сходилъ нарерхъ, постояль y дверей Флоренсы и, наконецъ, устроивъ свою постель за прилавкомъ въ магазин?, сомкнулъ свои в?жды и заснулъ кроткимъ сномъ благочестиваго моряка.

Но при всемъ томъ въ продолжеиіе ночи капитань еще н?сколько разъ взбирался наверхъ и приставлялъ свои глаза къ замочной щели. Въ одну изъ такихъ экспедицій, совершенныхъ на разсв?т?, Флоренса, услышавъ его шаги, спросила, онъ ли это былъ.

— Да, это я, моя радость, — отв?чалъ капитанъ. — Все ли y васъ исправно, брилліантъ мой драгоц?нный?

Флоренса поблагодарила его и отв?чала: да!

При этой удобной оказіи капитанъ никакъ не могъ премииуть, чюбы не повторить въ сотый разь своего задушевнаго восклицанія: 'Б?дный Вальтеръ! утонуль онь, — не правда ли'? Посл? чего онъ удалился и спокойно опочилъ на своемъ лож? до семи часовъ.

И весь этотъ день капитанъ никакъ не могъ освободиться оть своей загадочной таинственности, несмотря на то, что Флоренса, занятая шитьемъ въ маленькой гостиной, была гораздо спокойн?е, ч?мъ наканун?. Всякій разъ, подымая глаза оть своей работы, она зам?чала, что капитанъ смотритъ на нее пристально и съ глубокомысленнымъ видомъ поглаживаеть свой подбородокъ. Онь придвигалъ къ ней свой стулъ, нам?реваясь, какъ будто бы, начать откровенную бес?ду, и потомъ тотчасъ же отодвигалъ его назадъ, не им?я духу выполнить своего иам?ренія, и крейсируя такимъ образомъ во весь день около маленькой гостиной, онъ не разъ на?зжалъ на этомъ утломь челнок? на панельную обшивку или на дверь кладовой, и это, казалось, приводило его въ совершеиное отчаяніе.

До самыхь сумерекъ капитанъ, утвердившійся, наконецъ, иа якор?, подл? Флорснсы, никакь не мотъ начать связнаго разговора. Но когда каминный огонь заигралъ на ст?нахъ и потолк? маленькой гостиной, озаривъ въ то же время своимъ блескомь чайныя ложсчки и чашки, расположенныя на стол?, и осв?тивъ плачущее лицо Флоренсы, капитанъ прервалъ продолжительное молчаніе такимь образомъ:

— Вы никогда не были на мор?, моя радость?

— Н?ть, — отв?чала Флоренса.

— Да, — началь капитанъ, проникнутый великимь благогов?ніемь къ важности предмета, — это всемогущій элементъ. Тамъ чудеса, моя радость, дивныя чудеса! Подумайте только, когда в?тры бушують, и волны ревутъ, когда бурная ночь черн?етъ, какъ смола, и вы не видите передъ собой собствеиной руки, разв? только сверкнетъ молнія изъ-за тучи, и вотъ, невидимая сила гонитъ васъ впередъ черезъ бурю и черезъ мглу, впередъ, впередъ, стремглавъ гонитъ на тотъ край св?та, безъ пред?ловъ и конца, во в?ки в?ковъ, аминь. Пріискать въ книг? Іова и положить закладку. Вотъ что въ эти времена, моя красавица, челов?къ можеть сказать своему ближнему: 'Ну, Джонъ, держи ухо востро, поднимается нордъ-вестъ! Слышишь, какъ забушевалъ! Силы небесныя! Что-то теперь сганется сь месчастнымъ народомъ, который на берегу? Госноди, спаси ихъ и помилуй!'

И эту цитату, приспособленную съ такимъ совершенствомъ къ ужасамъ океана, капитанъ завершилъ энергичнымъ и звучнымъ восклицаніемъ: 'Держись кр?пче, Эдуардъ Куттль!'

— Вы вид?ли когда-нибудь такую страшную бурю? — спросила Флоренса.

— Да, моя радость, много страшныхъ бурь испыталъ я на своемъ в?ку; но теперь не обо мн? р?чь. Я вотъ все думаю о нашемъ прекрасномъ юнош?. — Тутъ онъ пододвинулъ къ ней свой стулъ. — Какъ вы полагаете, мое сокровище, в?дь утонулъ нашъ б?дный Вальтеръ?

Капитанъ началъ говорить такимъ дрожащимъ голосомъ и обратилъ на Флоренсу такое бл?дное и взволнованное лицо, что она въ испуг? схватилась за его руку.

— Что съ вами, любезный мой другъ? — вскричала Флоренса. — Вы совершенно вдругъ перем?нились! Любезный капитанъ Куттль, мн? становится страшно на васъ смотр?ть!

— Ничего, моя радость, ничего! Не роб?йте только и держите головку противъ в?тра. Все обстоитъ благополучно, изумрудъ мой драгоц?нный. Ну, такъ вотъ я началъ говорить о Вальтер?, — онъ в?дь… то