дол?е, ч?мъ предполагалъ. Онъ воротился назадъ взволнованный и бл?дный, какъ полотно, и на глазахъ его были признаки недавнихъ слезъ. Казалось, онъ утратилъ всякую способность говорить и пробылъ н?мъ до той поры, пока не подкр?пилъ себя рюмкой рому, добытаго изъ только что откупоренной бутылки, хранившейся на нижней полк? его комода. Опорожнивъ рюмку, онъ с?лъ на стулъ и облокотился на руку съ видомъ челов?ка, погруженнаго въ глубокія размышленія.

— Над?юсь, капитанъ Гильсъ, — началъ м-ръ Тутсъ, — ничего особеннаго не случилось? Вы не получили непріятныхъ в?стей?

— Н?тъ, дружище, н?ть. Совс?мъ напротивъ. Покорно благодарю.

— Однако, y васъ такой безпокойный видъ — зам?тилъ м-ръ Тутсъ.

— Немудрено, товарищъ, я сдрейфованъ со вс?хъ сторонъ.

— Не могу ли я въ чемъ помочь вамъ, капитанъ Гильсъ? Если могу, располагайте мною.

Капитанъ взглянулъ на молодого джентльмена съ какимъ-то особеннымъ выраженіемъ н?жности и состраданія и кр?пко пожалъ ему руку.

— Н?тъ, товарищъ, покорно васъ благодарю. Теперь я прошу y васъ, какъ милости, нав?щать насъ… то есть меня, какъ можно чаще.

И эта просьба сопровождалась такимъ пожатіемъ руки, что б?дный Тутсъ чуть не вскрикнулъ отъ боли.

— Я р?шительно того мн?нія, — продолжалъ капитанъ, — что посл? Вальтера вы единственный парень, съ которымъ можно и должно вести д?ла. Да, я ув?ренъ въ этомъ.

— Благородное и честное слово, капитанъ Гильсъ, — отв?чалъ м-ръ Тутсъ, ударяя рукою ладонь почтеннаго моряка, — я очень радъ, что заслужилъ ваше доброе мн?ніе. Покорно благодарю.

— Давай руку, товарищъ, и станемъ веселиться. Да! есть на св?т? не одно прелестное созданіе!

— Только не я, капитанъ Гильсъ, — съ важностью возразилъ м-ръ Тутсъ, — не я только, ув?ряю васъ. Состояніе моихъ чувствъ относительно миссъ Домби не можетъ быть выражено никакимъ перомъ. Мое сердце все равно, что пустой островъ, и только она одна живетъ въ немъ. Я рыхл?ю съ каждымъ днемъ, и, признаться, горжусь т?мъ, что рыхл?ю. Посмотр?ли бы вы на мои ноги, когда я снимаю сапоги, — вы бы, можетъ, увид?ли, что значитъ неразд?ленное чувство. Мн? предписали ванны, капитанъ Гильсъ, но я не стану употреблять ихъ, потому что, видите ли, на кой чортъ мн? ванны? Пусть ужъ лучше высохну, какъ щепка. Впрочемъ, тутъ надо держать языкъ на привязи, я и забылъ. Прощайте, капитанъ Гильсъ! Счастливо оставаться!

Бросивъ еще разъ на молодого друга выразительный взоръ состраданія и н?жности, капитанъ заперъ за нимъ дверь и отправился наверхъ осв?домиться насчетъ благополучія Флоренсы.

Была какая-то р?шительная перем?на въ лиц? капитана, когда онъ подошелъ къ Соломоновой спальн?. Онъ вытиралъ платкомъ глаза и полировалъ переносицу ногтемъ точно такъ же, какъ утромъ этого дня, но лицо его совершенно изм?нилось. То былъ онъ, казалось, счастлив?йшимъ изъ смертныхъ, то можно было считать его пропащимъ челов?комъ: въ томъ и другомъ случа? черты его лица обличали необыкновенную важность, какъ будто въ его натур? совершился чудный переворотъ, придавшій новый отпечатокъ его физіономіи.

Онъ стукнулъ тихонько два или три раза въ дверь Соломоной спальни, но, не получивъ отв?та, отважился сперва заглянуть въ замочную щель, a потомъ войти. Къ этому посл?днему подвигу, можетъ быть, ободрила его ласковая встр?ча Діогена, который, развалившись на полу подл? постели своей хозяйки, прив?тливо завилялъ хвостомъ и моргнулъ глазами такимъ образомъ, какъ будто приглашалъ капитана см?л?е подвигаться впередъ.

Флоренса спала тяжело и стонала во сн?. Капитанъ, проникнутый совершенн?йшимъ благогов?ніемъ къ ея молодости, красот? и томительной грусти, осторожно приподнялъ ея голову, поправилъ на ней свой камзолъ и, зав?сивъ хорошенько окно, чтобы она лучше спала, выкрался опять изь комнаты и занялъ свой караульный постъ на л?стничныхъ ступеняхъ. Его шаги и движенія были на этотъ разъ такъ же легки и воздушны, какъ y молодой д?вушки.

Да позволено будетъ спросить: какое изъ этихъ двухъ явленій изящн?е по своей натур?? Съ одной стороны, н?жные пальчики, созданные для чувствительности и симпатіи прикосновенія, съ другой — жесткая, грубая рука капитана, готовая съ полнымъ самоотверженіемъ протянуться на охраненіе и защиту невиннаго созданія. Задача, не совс?мъ удобная для р?щенія! Но пусть оба явленія дольше и дольше существуютъ въ этомъ мір?, исполненномъ поразительными контрастами на каждомъ шагу!

Флоренса почивала, забывая о своемъ безпріютномъ сиротств?, и капитанъ стоялъ на часахъ подл? ея спальни. При мал?йшемъ шорох? или стон?, онъ немедленно подходилъ къ дверямь, прислушивался и приглядывался; но мало-по-малу сонъ ея сд?лался спокойн?е, и караульный постъ капитана обходился безъ тревогъ.

Флоренса не вставала долго. Утро см?нилось полуднемъ, полдень вечеромъ, a молодая д?вушка, утомленная т?ломъ и душой, все еще спала, не им?я никакого сознанія о своемъ странномъ лож?, объ уличной толкотн? и суматох?, и о св?т?, который пробивался въ ея спальню черезъ затворенныя окна. Но и глубокій сонъ, порожденный истощеніемъ силъ, не могъ произвести въ ея душ? совершеннаго забвенія о томъ, что случилось въ родительскомъ дом?, и смутныя воспоминанія о страшныхъ сценахъ тревожили ея покой. Мрачная грусть, полуубаюканное чувство скорби носились передъ ея воображеніемъ, и бл?дная ея щека орошалась слезами гораздо чаще, ч?мъ то желалъ бы вид?ть честный капитанъ, который время отъ времени выставлялъ свою голову въ полуотворенную дверь.

Солнце уже проложило огненную дорогу по р?к? и отлогимъ берегамъ, озарило въ океан? паруса на корабляхъ, осв?тило въ предм?стьяхь мрачныя кладбища и холмы, погрузило отдаленныя точки горизонта въ зарево пожара, гд?, казалось, въ одномъ великол?пномъ хаос? запылали небо и земля, когда Флоренса открыла, наконецъ, свои отягченныя глаза и лежала сначала въ какомъ-то забытьи, не обращая никакого вниманія на странныя ст?ны, въ странной комнат? и прислушиваясь, безъ всякой опред?ленной мысли, къ уличному шуму. Но скоро она проснулась и т?ломъ, и душой, бросила вокругъ себя изумленный взоръ — и припомнила все.

— Что, моя радость, — сказалъ капитанъ, постучавшись въ дверь, — какъ вы себя чувствуете?

— Друтъ мой, вы ли это? — вскричала Флоренса, бросивщись къ нему на встр?чу.

Другъ!.. Въ этомъ имени скрывалось такъ много гордости для капитана Куттля, что онъ, вм?сто отв?та, поц?ловалъ свой крюкъ и смотр?лъ съ неизр?ченнымъ наслажденіемъ на зард?вшіяся щеки молодой д?вушки, когда она обратила на него глаза.

.. — Какъ вы себя чувствуете, изумрудъ мой драгоц?нный? — повторилъ капитанъ посл? блаженнаго молчанія, продолжавшагося около минуты.

— Кажется, спала я очень долго, добрый мой другъ, — отв?чала Флоренса. — Когда я сюда пришла? еще вчера?

— Сегодня, высокорожденная барышня-д?вица, и да будетъ благословенъ сей день отъ нын? и во в?ки.

— Разв? не было ночи? Неужели все еще день?

— Вечеръ, и чудесный, моя радость! — сказалъ капитанъ, отдергивая занав?съ отъ окна. — Посмотрите!

Флоренса, грустная и робкая, съ рукою на плеч? капитана, и честный капитанъ съ его грубымъ лицомъ и коренастой фигурой стояли въ розовомъ св?т? яркаго вечерняго неба, не говоря ни слова. Въ какую бы форму, конечно странную и дикую, капитанъ ни облекъ свби чувства, если бы р?шился ихъ выразить словами, онъ чувствовалъ съ живостью краснор?чив?йшаго изъ смертныхъ, что въ этой пл?нительной красот? тихаго и спокойнаго вечера заключалась какая-то таинственная сила, способная переполнить истерзанное сердце Флоренсы, и, что для нея было бы гораздо лучше дать теперь полную волю своимъ слезамъ. Поэтому капитанъ не говорилъ ни слова. Но когда онъ почувствовалъ, что ея голова