живительная прохлада дня, распустившагося розовымъ цв?томъ посл? поб?ды надъ бурной ночью, — ничто не пробуждало соотв?тствующаго чувства въ ея растерзанномъ сердц?. Куда-нибудь и какъ-нибудь, только бы скрыть свою безпріютную голову! Куда-нибудь и какъ-нибудь, въ хижину, въ сарай, въ пещеру, только бы не вид?ть больше этого дворца, изъ котораго она б?жала!

Скоро толпы народа задвигались взадъ и впередъ; отворились магазины, слуги выступили изъ домовъ, и вотъ наступилъ день, столичный день, лондонскій день. Флоренса увид?ла на лицахъ изумленіе и любопытство, увид?ла на тротуарахъ длинныя т?ни и услышала голоса, осв?домлявшіеся, куда она шла, и зач?мъ она шла. Эти вопросы сначала испугали ее еще больше и заставили ускорить шаги, но мало-по-малу она опомнилась и пришла въ себя.

Куда же идти? Впередъ и впередъ, наудачу, на произволъ судьбы? Но куда приведетъ судьба? Разъ, и только одинъ разъ въ своей жизни, она была затеряна среди лондонской пустыни и въ ту сторону она направила свои шаги. Впередъ, къ дому Вальтерова дяди.

Заглушивъ рыданія и осушивъ распухшіе глаза, Флоренса мало-по-малу успокоилась отъ сильнаго волненія и уже не обращала на себя вниманія толпы. Продолжая теперь путь по глухимъ улицамъ и переулкамъ, она вдрутъ увид?ла знакомую маленькую т?нь на солнечной мостовой: т?нь останавливается, кружится, подходитъ къ ней ближе и ближе, отскакиваетъ опять, подпрыгиваетъ, вертится, — и вотъ Діогень, запыхавшійся отъ надсады, разинувъ ротъ и высунувъ языкъ, д?лаетъ еще разъ съ громкимъ лаемъ гигантскій прыжокъ и, заскакавъ впередъ въ довершеніе дивертиссемента, разваливается y ногъ своей хозяйки и энергично виляеть своимъ хвостомъ.

— О Діогень, милый, в?рный Діогенъ! какъ ты сюда попалъ? Какъ я могла оставить тебя, Діогенъ, тебя, который бы никогда не оставилъ меня!

Флоренса склонилась на мостовую и приставила къ своей груди его грубую, старую, любящую, глупую морду, и они встали вм?ст? и пошли вм?ст?. Діогенъ прыгаетъ опять, опрокидывается, валяется, вскакиваетъ безъ мал?йшаго смущенія, старается еще и еще поц?ловать свою госпожу, храбро и съ веселымъ вызовомъ бросается на большихъ собакъ, пугаетъ молодыхъ д?вушекъ прикосновеніемъ къ ихъ платью своего чуткаго носа, безпрестанно останавливается и выд?лываетъ тысячи глупостей, оглядывается на Флоренсу и лаетъ до т?хъ поръ, пока не получаетъ дружнаго отв?та отъ сос?днихъ собакъ, и вс? сос?днія собаки выходятъ изъ своихъ домовъ, обнюхиваютъ и скр?пляютъ истинную дружбу всею длиною своихъ хвостовъ.

Съ этимъ веселымъ товарищемъ Флоренса, мен?е теперь запуганная, держала свой путь въ Сити. Утро уступало м?сто полудню, и солнце ярко гор?ло на горизонт?. Стукъ экипажей становился громче, толпы загуст?ли, магазины запестр?ли, и молодая д?вушка очутилась среди потока этой бурной жизии, безразлично протекающаго мимо площадей и базаровъ, мимо дворцовъ, тюремъ, церквей, мимо богатства, б?дности, мимо вс?хъ вм?стилищъ доброд?тели и порока, подобно этой широкой р?к? въ сердц? великаго города, которая, теперь пробужденная отъ своего сна, несетъ свои волны въ глубокое море между трудами и заботами людей.

Вотъ, наконецъ, и квартира маленькаго мичмана. Еще н?сколько шаговъ, — и вотъ во всей красот? самъ маленькій мичманъ, в?чно юный, в?чно игривый и в?чно занятый своими метеорологическими наблюденіями. Еще и еще н?сколько шаговъ, и дверь магазина отворилась, предлагая странниц? радушный пріютъ. Флоренса, ускорявшая шаги по м?р? приближенія къ ц?ли своего путешествія, переб?жала черезъ улицу (Діогенъ теперь плотно прижимался къ ней, такъ какъ уличная суматоха, очевидно, ему надо?ла) и мгновенно очутилась на порог? гостепріимной маленькой гостиной.

Капитанъ въ своей лощеной шляп? стоялъ передъ камииомъ и варилъ свой утренній какао. Его часы лежали на каминной полк?, и онъ безпрестанно обращалъ свои взоры на эту драгоц?нную игрушку, чтобы сл?дить за ходомъ кип?нія заморскаго растенія. Услышавъ шаги и шорохъ платья, капитанъ быстро поворотилъ нал?во кругомъ, и въ душ? его мгновенно обрисовался образъ м-съ Макъ Стингеръ со вс?ми подробностями страшнаго нападенія; но тутъ же эта картина см?нилась другою, вовсе не страшною и совс?мъ неожиданною. Флоренса сд?лала къ нему движеніе рукою, пошатиулась и упала на полъ.

Побл?дн?въ еще больше, ч?мъ Флоренса, до самыхъ морщинь на своемъ лиц?, капитанъ подняль молодую д?вушку, какъ ребенка, и положилъ на тотъ самый диванъ, на которомъ она такъ сладко покоилась въ давно прошедшее время.

— Наше ненаглядное сокровище! — сказалъ капитанъ, всматриваясь пристально въ ея лицо. — Расцв?ла, выросла, созр?ла, и ужъ теперь не д?вочка!

И Куттль смотр?лъ на взрослую д?вицу съ такимъ почтительнымъ благогов?ніемъ, что не согласился бы ни за какія блага въ св?т? взять ее на руки, несмотря на то, что она была въ обморок?.

— Ненаглядное сокровище! ангелъ! восторгъ моего сердца! — восклицалъ капитанъ, удалившись оть нея на почтительное разстояніе. Его физіономія выражала ужасное безпокойство. — Если вы можете внимать капитану Куттлю, отв?чайте хоть мизинцемъ вашимъ на его салютъ!

Флоренса не шевелилась.

— Восторгъ моего сердца! ради Вальтера, потонувшаго въ глубокомъ мор?, откликнитесь на прив?тъ его друга!

Находя ее нечувствительною къ этимъ умилостивительнымъ заклинаніямъ, капитанъ схватилъ со стола графинъ съ холодной водою и осторожно окропилъ ея лицо. Потомъ, уступая экстренности случая, капитанъ распорядился съ необыкновенной любезностью своею огромною рукою: снялъ съ нея шляпу, обмочилъ ея губы, лобъ, волосы, затылокъ, прикрылъ ея ноги своимъ собственнымъ камзоломъ, погладилъ ея маленькую руку и, видя, наконецъ, что ея брови задрожали и губы начали шевелиться, продолжалъ съ большой см?лостью употреблять свои медицинскіе пріемы.

— Ура! — возопилъ капитанъ. — Ура! Держись кр?пче, моя красавица, держись кр?пче! Вотъ такъ! Вамъ теперь лучше. Причаливать см?л?й и опустить паруса! Проглотите н?сколько капель. Такъ, такъ, что новаго, моя красавица, что новаго?

Зд?сь капитанъ очень кстати припомнилъ, что часы играютъ весьма важную роль въ докторскихъ рецептахъ, и посп?шилъ снять свои собственные часики съ каминной полки. Приц?пивъ ихъ къ своему крюку и взявши за руку Флоренсу, онъ поперем?нно смотр?лъ съ напряженнымъ вниманіемъ то на ея руку, которую держалъ въ собственной лап?, то на часы, какъ будто ожидалъ прочитать рецептъ на циферблат?.

— Какъ теперь вы себя чувствуете, моя радость? — сказаль капитанъ. — Отъ нихъ можно ожидать добра, я полагаю, — говорилъ капитанъ, не переводя духу и бросая одобрительный взглядъ на свои часы. — Ой вы, часики мои, дружочки! Ставь васъ каждое утро получасомъ назадъ, a къ об?ду опять поверни стр?лку на пятнадцать минутъ, и посмотр?лъ бы я, какой хронометръ будетъ тягаться съ вами. Ваше здоровье, моя радость?

— Капитанъ Куттль! вы ли это? — воскликнула Флоренса, приподнимаясь немного съ импровизированной постели.

— Да, моя радость, да! это я, капитань Куттль, мореходъ; да благословенъ будетъ Богъ отцовъ нашихъ нын?, и присно, и во в?ки! Да, это я, высокорожденная барышня-д?вица!

Капитанъ долго придумывалъ, какимъ бы приличнымъ именемъ величать Флоренсу, и, наконецъ, остановился на этомъ замысловатомъ титул? высокорожденной барышни-д?вицы.

— Зд?сь ли дядя Вальтера?

— Зд?сь, моя радость… То есть, его уже давно — охъ, какъ давно! — не видать на этой гавани, высокорожденная д?вица! Никто зд?сь слыхомъ не слыхалъ о дяд? Соломон? съ той поры, какъ онъ отчалилъ отсюда посл? б?днаго Вальтера. Но хотя онъ потерянъ для зр?нія, — продолжалъ капитанъ въ вид? цитаты, — Англія, родной очагъ и красавицы никогда его не забудутъ!

— Разв? вы зд?сь живете?

— Точно такъ, моя высокорожденная д?вица.

— О капитанъ Куттль! — воскликнула Флоренса, всплеснувъ руками, — спасите меня! Укройте меня зд?сь, и пусть никто не знаеть, гд? я. Посл?, когда смогу, я скажу вамъ, что случилось. Мн? не къ кому больше идти. О, не отсылайте меня, капитанъ Куттль!

— Отсылать васъ, высокорожденная д?вица! — забасилъ капитанъ, — васъ, радость моего сердца! Н?тъ, дядя Куттль, посторонись маленько! Мы поставимъ брамъ-стеньги и запремъ дверь двойнымъ ключемъ.