стукнулась съ головою нищей, которая жадно впилась глазами въ золотыя и серебряныя деньги.

— Кажется, я видала васъ гд?-то, — сказала Эди?ь, — обращаясь къ старух?,

— Вид?ли, моя красавица, — промямлила нищая, д?лая отвратительный книксеиъ. — Въ Уоррик?. Въ рощ?. Поутру между деревьями. Вы не хот?ли мн? дать ни полушки, a добрый джентльменъ далъ, и много далъ, спасибо ему!

Говоря это, старуха подняла костлявую руку и выд?лывала страшныя гримасы, обращенныя къ м-съ Домби.

— Но къ чему останавливать меня, Эди?ь, — сказала м-съ Скьютонь, съ гн?вомъ предупреждая возраженія дочери. — Это превосходная женщина и добрая мать, я ув?рена въ этомъ. Ты ничего не знаешь.

— Спасибо, добрая леди, спасибо! — бормотала старуха, протягивая свою жадную руку. — Награди васъ Богъ; вы, какъ и я, превосходная мать.

— И ув?ряю мисъ, другъ мой, — всхлипывала м-съ Скьютонъ — и y меня тоже непокорная дочь, неблагодарная за вс? мои заботы. Дайте руку. Вотъ такъ. Вы женщина съ чувствомъ, съ душою, съ сердцемъ, и — что бишь еще? — ну, и прочая.

— О, да! моя леди, да!

— Да, я ув?рена въ этомъ. Мою дочку зовутъ Грэйнжби. Давайте опять руку, вотъ такъ. Теперь сь Богомъ, можете идти, и я над?юсь, Эди?ь, — продолжала м-съ Скьютонъ, обращаясь къ дочери, — что теперь y тебя побольше будетъ вниманія попечительности и… чего бишь еще? я всегда забываю имена. Ты научишься теперь уважать свою мать. На св?т? не много такихъ матерей. Пойдемъ, Эдиеь.

Когда развалины Клеопатры потащились впередъ съ жалобами и вздыханіями, нищая сттруха также заковыляла своей дорогой, нересчитывая поданныя деньги и самодовольно чавкая губами. Ни словомъ больше и ни однимь жестомъ не обм?нялись между собою Эди?ь и молодая женщина, но ни на одно мгновеніе он? не спускали другъ съ друга своихъ проницательныхъ глазъ. Въ этомъ наблюдательномъ положеніи он? оставались до той поры, пока, наконецъ, Эди?ь, какъ бы пробужденная отъ сна, тихо двинулась впередъ.

— Ты прекрасная женщина, — бормотала жалкая копія Эди?и, смотря ей всл?дъ, — но красота не спасаетъ нашу сестру. Ты гордая женщина, но гордость не спасаетъ нашу сестру. Намъ нечего теперь разглядывать друтъ друга, когда-нибудь мы встр?тимся опять!

Ничего, однако. Въ Брайтон? по прі?зд? ея в-пр-ва м-съ Скьютонъ не произошло особыхъ перем?нъ. Все постарому. Волны безъ умолку повторяютъ свои неизв?данныя тайны, пыль столбами клубится по песчаному берегу; в?тры и облака сп?шатъ впередъ въ запов?данную даль; паруса, въ лунную ночь, какъ б?лыя руки, безъ устали манятъ къ незримымъ областямъ.

Н?жная, меланхолическая Флоренса опять задумчиво бродитъ по знакомымъ м?стамъ, гд? она столько грустила, гд? была такъ счастлива, гд? они такъ часто бес?довали подъ говоръ волны, бросавшей брызги на его коляску. Флоренса думаетъ о немъ, и слышится ей въ бурномь рокот? моря вся его исторія, вс? мысли и чувства, вс? слова, и находитъ она, что съ той поры ея собственная жизнь съ неопред?ленными надеждами и печалями въ пустынномъ дом? и великол?пномъ дворц? была олицетвореніемъ чудныхъ звуковъ таинственной п?сни.

Слышитъ на водахъ requiem маленькаго Павла и м-ръ Тутсъ, добрый м-ръ Тутсъ, который тоже прі?халъ въ Брайтонъ — вы понимаете — случайно. Безмолвно и въ почтительномъ отдаленіи бродитъ онъ по морскому берегу за обожаемой фигурой, не см?я потревожить ея спокойствія, и морскія волны звучатъ въ его ушахъ в?чнымъ мадригаломъ Флоренс?. Да! и смутно представляетъ себ? б?дный Тутсъ, что волны ему самому напоминаютъ время, когда еще никто не называлъ его блаженнымъ, между т?мъ какъ теперь онъ глупъ, даже очень глупъ и годенъ только на пот?ху другимъ людямъ. Все это съ отчетливою ясностью понимаетъ м-ръ Тутсъ и горько оплакиваетъ свое юродство. A было чему радоваться: м-ръ Тутсъ въ Брайтон? одинъ, безъ Лапчатаго Гуся, который на счетъ своего кліента удалился для гимнастическихъ эволюцій на веселую дачу, чтобы вступить тамъ въ состязаніе съ однимъ знаменитымъ боксеромъ, который за свою удаль былъ прозвань 'Сорви-Голова'.

Но вотъ м-ръ Тутсъ ободряется, переводитъ духъ и, тихимъ шагомъ, нер?шительно, приближается къ Флоренс?. Онъ заикается, молчитъ и, подступая къ своему божеству, съ превеликимъ изумленіемъ восклицаетъ:

— Вообразите м-съ Домби… ахъ, какія чудеса, вотъ ужъ совс?мъ не думалъ васъ зд?сь встр?тить!

Въ д?йствительности же, м-ръ Тутсъ сл?довалъ за каретой по пятамъ и, н?тъ сомн?нія, по?халъ бы за ней на тотъ край св?та.

— Съ вами и Діогенъ, м-съ Домби! — возгласилъ м-ръ Тутсъ, наэлектризованный прикосновеніемъ маленькой ручки, поданной ему съ благосклонностью.

Конечно, Діогенъ зд?сь, и, конечно, м~ръ Тутсъ им?лъ основательную причину говорить о Діоген?, потому что тотъ, посл? громкаго лая, изъявилъ отчаянное нам?реніе поздороваться съ великол?пными ногами Тутса. Флоренса ласково остановила в?рнаго пса.

— Прочь, Діогенъ, прочь! Разв? забылъ ты, кто первый насъ познакомилъ? Какъ теб? не стыдно, Діогенъ!

Конечно, стыдно, и, во изб?жаніе стыда, Діогенъ запрыгалъ, заскакалъ, залаялъ, отб?жалъ прочь, воротился назадъ, завилялъ хвостомъ и опрометью бросился впередъ на какого-то господина, проходившаго мимо. М-ръ Тутсъ, такъ же какъ Діогенъ, готовъ былъ изъявить усердное желаніе растерзать на куски всякаго нахала, осм?ливающагося своимъ появленіемъ нарушить покой владычицы его сердца.

— Діогенъ теперь на своей родин?, миссъ Домби, не такъ ли?

Флоренса улыбнулась.

— A я, миссъ Домби… прошу извинить… но, если вамъ угодно завернуть къ Блимберамъ, я… я только что къ нимъ собирался.

Флоренса, не говоря ни слова, протянула маленькую ручку, и молодые люди, предшествуемые Діогеномъ, отправились впередъ. Ноги подкашиваются y м-ра Тутса; од?тый блистательн?йшимъ образомъ онъ чувствуетъ, однако, что платье ему не впору, и съ ужасомъ осматриваетъ морщины на образцовыхъ произведеніяхъ Борджеса и компаиіи.

Вотъ они уже передъ фасадомъ докторскаго дома, скучнаго и педантичнаго, какъ всегда. Сиротливо смотритъ на Флоренсу верхнее окошко, откуда въ былыя времена выглядывало на нее бл?дное личико, вдругъ озарявшееся яркимъ румянцимъ, и маленькая худощавая ручка съ нетерп?ніемъ посылала ей воздушные поц?луи.

Докторъ Блимберъ съ своими учеными книгами возс?далъ въ кабинет?, м-съ Блимберъ, въ шляпк? небеснаго цв?та, и миссъ Корнелія Блимберъ съ своими русыми кудрями и св?тлыми очками, работающая, какъ могильщикъ, въ повапленныхъ гробахъ мертвыхъ языковъ… a вотъ и столъ, на которомъ онъ, 'новый питомецъ' школы, сид?лъ унылый и задумчивый, какъ философъ, погруженный въ думы о сует? 'міра. Все по-прежнему. Прежніе мальчики гудятъ, какъ шм?ли за старыми книгами, въ старой комнат?, со старыми учителями, и унылый однообразный говоръ уныло раздается по всей храмин? ученаго мужа, доктора вс?хъ наукъ.

— Тутсъ, — говоритъ д-ръ Блимберъ, — очень радъ васъ вид?ть, любезный Тутсъ.

М-ръ Тутсъ ухмыляется.

— И вид?ть васъ въ такомъ пріятномъ обществ?! — продолжаетъ д-ръ Блимберъ.

М-ръ Тутсъ красн?етъ, какъ піонъ, и обьясняетъ, что им?лъ удовольствіе встр?титься случайно съ миссъ Домби, и какъ она, миссъ Домби, пожелала вид?ть старыя м?ста, то вотъ они зд?сь.

— Вамъ конечно, миссъ Домби, — продолжалъ м-ръ Блимберь, — будетъ пріятпо взглянуть на нашихъ молодыхъ друзей. Вс? ваши прежніе товарищи, Тутсъ. Кажется, вновь никто не прибылъ въ нашу маленькую