— Знаешь ли ты, за к?мъ ты замужемъ? Знаешь ли ты, что y тебя теперь есть и домъ, и положеніе въ св?т?, и экипажъ?

— Знаю, все знаю, маменька.

— Не хуже, какъ было бы за этимъ, — какъ бишь его? Грейнджеромъ, если бы онъ не умеръ. И кому ты вс?мъ этимъ обязана?

— Вамъ, маменька, вамъ.

— Такъ обними же и поц?луй меня; докажи мн?, что ты сознаешься, что н?тъ на св?т? матери лучше меня. Не убивай меня неблагодарностью, или, право, я сд?лаюсь такимъ чучеломъ, что никто не узнаетъ меня, когда я опять выйду въ общество, — даже это ненавистное животное, майоръ.

И при всемъ томъ, когда Эди?ь наклонялась и прикасалась къ ней холодной щекой, мать въ испуг? отклонялась прочь, начинала дрожать и кричать, что ей дурно. Въ другое время случалось, что она униженно просила Эди?ь прис?сть къ ея постели и смотр?ла на задумчивую дочь съ лицомъ, безобразіе и дикость котораго не смягчали даже розовыя занав?си.

Дни проходили за днями; розовыя занав?си ал?ли на смертной оболочк? Клеопатры и ея наряд?, поношенномъ больше прежнаго, въ вознагражденіе опустошительныхъ сл?довъ бол?зни, на румянахъ, на зубахъ, локонахъ, брилліантахъ, короткихъ рукавахъ и на всемъ костюм? куклы, безъ чувствъ упавшей н?когда передъ зеркаломъ. Эти занав?си были свид?телями ея невнятныхъ р?чей, похожихъ на д?тскій пискъ, и внезапной забывчивости, являвшейся какъ-то по собственной прихоти, какъ будто въ насм?шку надъ ея фантастическою особою.

Но никогда не были он? свид?телями иного тона въ разговор? ея съ дочерью. Никогда не вид?ли он? улыбки на прекрасномъ лиц? Эди?и или н?жнаго выраженія дочерней любви въ сумрачныхъ чертахъ ея.

Миссъ Токсъ, покинутая другомъ своимъ Луизою Чиккъ и лишенная благосклонности м-ра Домби, — ибо ни за зеркаломъ камина, ни на фортепіано не красовалось пары свадебныхъ билетовъ, соединенныхъ серебряною нитью, — миссъ Токсъ пала духомъ и была очень грустна. Н?сколько времени не раздавались на Княгининомъ Лугу звуки изв?стнаго вальса, растенія были забыты, и пыль покрыла миніатюрный портретъ предка миссъ Токсъ въ напудренномъ парик?.

Но миссъ Токсъ была не въ т?хъ л?тахъ и не такого характера, чтобы долго предаваться безпо лезной грусти. У фортепіано усп?ли разстроиться только дв? клавиши, когда опять загрем?лъ изв?стный вальсъ; только одна в?тка гераніума засохла отъ недостатка пищи, когда миссъ Токсъ опять принялась хлопотать около своихъ растеній; и облако пыли покрывало напудреннаго предка только въ продолженіе шести нед?ль, посл? чего миссъ Токсъ дунула на его благообразное лицо и вытерла его замшею.

Миссъ Токсъ, однако же, осирот?ла. Привязанность ея, какъ см?шно она ни высказывалась, была неподд?льна и сильна, и незаслуженное оскорбленіе со стороны Луизы — какъ выражалась она сама — глубоко ее огорчило. Впрочемь, сердце миссъ Токсъ было совершенно чуждо всякой злобы. Она провела жизнь безъ личныхъ мн?ній, зато и не знала до сихъ поръ злыхъ страстей. Теперь только, когда ей случилось однажды на улиц? завид?ть вдали Луизу Чиккъ, кроткая натура ея возмутилась до такой степени, что она рада была найти уб?жище въ кухмистерской, гд? и выплакала чувства свои въ мрачной столовой, пропитанной запахомъ говядины.

На м-ра Домби миссъ Токсъ не считала себя вправ? жаловаться. Она им?ла такое высокое понятіе о его величіи, что теперь, вдали отъ него, ей казалось, что разстояніе между ними всегда было неизм?римо, и что терп?ть ее н?сколько ближе было съ его стороны великодушною снисходительностью. Не было на св?т?, по ея мн?нію, женщины слишкомъ прекрасной для того, чтобы сд?латься супругою м-ра Домби и, желая избрать себ? жену, онъ, естественно, долженъ былъ искать въ высшей сфер?. Миссъ Токсъ разъ двадцать на день со слезами на глазахъ повторяла себ? эту истину. Она никогда не вспоминала, что онъ пользовался ею для исполненія своихъ прихотей и милостиво позволилъ ей быть одною изъ нянюшекъ его сына. Она думала только о томъ, что, но ея собственнымъ словамъ, 'провела въ этомъ дом? такъ много счастливыхъ часовъ, что она должна вспоминать объ этомъ съ благодарностью, и что никогда не перестанетъ вид?ть въ м-р? Домби одного изъ самыхъ почтенныхъ и значительныхъ людей'.

Но разлученная съ неумолимой Луизой и ревнуя къ майору (на котораго смотр?ла теперь какъ-то недов?рчиво), миссъ Токсъ нашла, что очень досадно не знать ничего о томъ, что происходитъ въ дом? м- ра Домби. Она привыкла считать Домби и Сына центромъ, около котораго вращается весь міръ, и потому р?шилась возобновить одно старинное знакомство, лишь бы только не оставаться въ нев?деніи о д?лахъ, такъ сильно ее интересовавшихъ. М-съ Ричардсъ, какъ ей было изв?стно, поддерживала, со времени достопамятнаго свиданія съ м-ромъ Домби, сношенія съ живущими въ его дом? слугами. Миссъ Токсъ им?ла, можетъ быть, еще и другую, бол?е н?жную побудительную причину пос?тить семейство Тудля: ей хот?лось, можетъ быть, просто поговорить о м-р? Домби съ к?мъ бы то ни было.

Итакъ, однажды вечеромь миссъ Токсъ направила стопы свои къ Тудлямъ. М-ръ Тудль, черный и закопченый, кушалъ въ это время чай въ н?драхъ своего семейства. Существованіе м-ра Тудля им?ло вообще только три фазы: онъ или изволилъ кушать въ упомянутыхъ н?драхъ, или лет?лъ надъ землею по 25 и 50 миль въ часъ, или спалъ. Онъ безпрестанно переходилъ изъ вихря въ покой, но въ обоихъ случаяхъ сохранялъ мирное равнов?сіе въ душ?. Онъ предоставилъ сердиться, шум?ть, пыхт?ть и портиться машинамъ, съ которыми былъ связанъ неразрывными узами, a самъ велъ жизнь совершенно безмятежную.

На кол?няхъ м-ра Тудля сид?ли два маленькихъ Тудля; другіе два приготовляли ему чай, и многіе другіе возились около него; м-ръ Тудль никогда не былъ безъ д?тей и всегда готовъ былъ пополнить ихъ коллекцію.

— Полли, — сказалъ онъ, — вид?ла ты Роба?

— Н?тъ, — отв?чала Полли, — онъ, в?рно, зайдетъ сегодня.

— A что, теперь онъ уже не прячется, или прячется, Полли?

— Н?тъ.

— Хорошо, что н?тъ, Полли; не хорошо прягаться, а?

— Конечно; что за вопросъ.

— Видите ли, д?ти, — сказалъ Тудль, оглядывая свое семейство, — если идешь прямою дорогою, не надо прятаться.

Тудлёнки запищали и зашум?ли въ знакъ готовности воспользоваться нравоученіемъ.

— Да зач?мъ же прим?нять все это къ Робу? — спросила жена.

— Полли, — отв?чалъ Тулль, — что же тутъ такого сказалъ я о Роб?? Я только такъ, — къ слову пришлось, — странно, право, какъ подумаешь, какъ это въ голов? y челов?ка одно къ другому вяжется

И м-ръ Тудль запилъ это глубокомысленное зам?чаніе чаемъ и закусилъ порядочнымъ ломтемъ хл?ба съ масломъ, приказавши, между прочимъ, дочерямъ приготовить побольше кипятку, потому что y него сильно пересохло въ горл?.

Но, насыщаясь самъ, Тудль не забылъ и своего потомства; д?ти уже съ?ли свою вечернюю порцію, но все-таки стерегли экстренные, и потому именно и лакомые кусочки. Тудль кормилъ ихъ, держа въ рук? большой ломоть хл?ба съ масломъ; Тудльчики, въ законной посл?довательности, откусывали каждый по кусочку и получали въ добавокъ по ложк? чаю. Это доставляло имъ такое наслажденіе, что они пускались, проглотивши свою порцію, плясать и скакать на одной ножк?, a потомъ опять понемногу обступали м-ра Тудля и провожали глазами въ его ротъ куски хл?ба и масла, притворяясь, впрочемъ, очень равиодушными къ этимъ предметамъ и перешептываясь о чемъ-то вовсе постороннемъ.

М-ръ Тудль, сидя среди своего семейства и подавая прим?ръ отличнаго аппетита, везъ на своихъ кол?няхъ двухъ маленькихъ Тудлей въ Бирмингамъ и смотр?лъ на прочихъ черезъ баррьеръ изъ хл?ба и масла, когда вошелъ Робъ Точильщикъ, въ оригинальной шляп? и траурныхъ шароварахъ и былъ встр?ченъ всеобщимъ крикомъ братьевъ и сестеръ.