шляпу, — д?ло идетъ зд?сь не объ удивленіи. Ув?ряю васъ честью, вы вовсе не понимаете моихъ чувствъ. Если бы я могъ окрасить себ? рожу черной краской и сд?латься рабомъ миссъ Домби, о, я счелъ бы себя самымъ счастливымъ… да что тутъ толковать, если бы я могъ переселиться въ кожу собаки миссъ Домби, я… я… ув?ряю васъ честью, м-ръ Гильсъ, я бы не усталъ всю жизнь вилять передъ ней своимъ хвостомъ. Ей-Богу, капитанъ!
М-ръ Тутсъ произнесъ посл?днія слова съ заплаканными глазами и съ неописуемымъ волненіемъ прижалъ шляпу къ своему сердцу.
— Послушай, дружище, — возразилъ капитанъ, проникнутый глубокимъ сочувствіемъ, — если ты не шутишь…
— Капитанъ Гильсъ, — закричалъ м-ръ Тутсъ, — я въ такомъ состояніи духа и такъ далекъ отъ всякихъ шутокъ, что если бы мн? можно было дать клятву на раскаленномъ свинц?, или если бы мн? приказали залить свое горло растопленнымъ сургучемъ, ув?ряю васъ, м-ръ Гильсъ, я бы изуродовалъ себя съ величайшимъ наслажденіемъ.
И съ этими словами м-ръ Тутсъ посп?шно озирался вокругъ комнаты, какъ-будто пріискивалъ новыя мучительныя средства для выполненія лютыхъ своихъ нам?реній. Капитанъ сильнымъ движеніемъ руки нахлобучилъ свою шляпу, выступилъ впередъ къ Тутсу, дернулъ его за фалды фрака и, устремивъ на него проницательный взоръ, обратился къ нему съ такими словами:
— Если ты не шутишь, пріятель, то ясно, ты сд?лался предметомъ состраданія, a состраданіе есть драгоц?нн?йшій перлъ въ царственномъ в?нц? Британіи, какъ это изложенно въ нашей національной п?сн? 'Rule Britannia', которую знаетъ и поетъ въ честь Англіи весь образованный міръ. Держись кр?пче, мой другъ! Дано зд?сь отъ тебя предложеніе, которое озадачиваетъ меня. A почему? A потому, что я плыву по этимъ водамъ одинъ, и н?тъ для меня товарища въ этомъ океан?, и никто даже не можетъ быть моимъ товарищемъ. Держись кр?пче! Ты началъ первый салютовать меня именемъ прекрасной молодой леди, — хорошо! Если ты и я хотимъ продолжать наше знакомство, то имя этой леди никогда не должно быть произносимо между нами. Я не знаю, какой вредъ могли бы мы нанести свободнымъ произнесеніемъ этого имени, только… словомь сказать, языкъ мой съ этой минуты остается на привязи. Хорошо ли ты понялъ меня, дружище?
— Хорошо, капитанъ Гильсъ, только вы извините меня, если я не всегда буду вамъ покоренъ. Клянусь честью, м-ръ Куттль, мн? было бы очень трудно никогда не говорить о миссъ Домби. Это запрещеніе ляжетъ тяжелымъ бременемъ на мою душу, и мн? всегда будетъ казаться, что меня дубиной бьютъ по голов?.
Съ этими словами м-ръ Тутсъ патетически схватился за голову об?ими руками, какъ будто уже начиналъ чувствовать энергическіе удары.
— Въ такомъ случа?, мой милый, — сказалъ каиитанъ, — вотъ теб? мое неизм?нное условіе. Если ты не сум?ешь держать языка на привязи, то отваливай одинъ на широкую дорогу, и — желаю теб? счастливаго пути!
— Капитанъ Гильсъ, — бормоталъ Тутсъ, — не знаю почему, только когда я пришелъ сюда первый разъ, мн? показалось, будто въ вашемъ присутствіи я могу гораздо свободн?е разговаривать о миссъ Домби, ч?мъ во всякомъ другомъ м?ст?. Поэтому, капитанъ Гильсъ, если вы доставите мн? удовольствіе вашего знакомства, я почту себя счастливымъ принять безъ всякихъ ограниченій вс? ваши условія. Я желаю быть честнымъ челов?комъ, капитанъ Гильсъ, и сл?довательно я принужденъ сказать, что мн?
— Мысли челов?ка, мой милый, то же самое, что в?теръ, сказано въ Писаніи, и никто не можетъ отв?чать за нихъ ни на одну секунду времени. Чувства — совс?мъ другое д?ло, a насчетъ мыслей толковать не станемъ. Договоръ между нами идетъ только относительно словъ.
— Что касается до словъ, капитанъ Гильсъ, — возразилъ м-ръ Тутсъ, — мн? кажется, я могу поудержать себя.
Зат?мъ Тутсъ подалъ капитану руку, и тотъ, наконецъ, чувствуя всю важность своего снисхожденія, торжественно заключилъ съ нимъ дружескій договоръ. Тутсъ почувствовалъ чрезвычайную радость посл? такого пріобр?тенія и ухмылялся съ необыкновеннымъ восторгомъ во все остальное время этого визита. Капитанъ, съ своей стороны, обрадованный своимъ положеніемъ покровителя, находился также въ самомъ пріятномъ расположеніи духа и втайн? благодарилъ себя за свою проницательность и осторожность.
Но въ тотъ же вечеръ капитанъ былъ очень непріятно изумленъ наивнымъ предложеніемъ другого юноши, предложеніемъ Точильщика. Напившись чаю, этотъ невинный юноша безмолвно смотр?лъ н?сколько времени на своего хозяина, который между т?мъ съ большимъ достоинствомъ читалъ газету съ очками на глазахъ, и прервалъ молчаніе гакимъ образомъ:
— Кстати, капитанъ Куттль, прошу извинить, вамъ, я думаю, нельзя будеть обойтись совс?мъ безъ голубей?
— Конечно, мой милый, a что?
— A то, что мн? придется взять отъ васъ своихъ голубей, капитанъ.
— Какъ такъ? — вскричалъ капитанъ, приподнявь немного свои густыя брови.
— Да такъ, я отхожу отъ васъ, капитанъ, если вамъ угодно.
— Отходишь? Куда же ты отходишь?
— A разв? вы не знаете, капитанъ, что я собирался васъ оставить? — спросилъ Робинъ съ пресмыкающеюся улыбкой.
Капитанъ положилъ газету на столъ, скинулъ очки и посмотр?лъ съ напряженнымъ вниманіемь на б?глеца.
— О да, капитанъ, — продолжалъ Точильщикъ, — я отхожу, и заран?е хот?лъ бы предупредить васъ. Я думалъ, впрочемъ, вы уже сами объ этомъ догадались. Ну, такъ теперь, если вы позаботитесь обезпечить себя на этотъ счетъ, такъ оно, знаете, и мн? было бы пріятно. Впрочемъ, пожалуй, что до завтрашняго утра вамъ будетъ не легко обезпечить себя: какъ вы думаете объ этомъ, капитанъ?
— И ты, мой милый, собираешься б?жать отъ меня вм?сг? съ своими знаменами? — сказалъ капитанъ, внимательно посмотр?въ на его лицо.
— О, это уже слишкомъ жестоко для б?днаго парня, капитанъ! — вскричалъ разн?женный Точильщикъ, приведенный въ негодованіе посл?дними словами своего хозяина, — онъ отъ всей души даеть вамъ добрый сов?тъ, a вы ужъ и сердитесь, Богъ знаетъ зa что, и называете его б?глецомъ! Вы не им?ете никакого права называть б?днаго парня подобными именами. Какъ вамъ не сов?стно клеветать на челов?ка потому только, что онъ y васъ служитъ? Сегодня вы его хозяинъ, a завтра онъ и зиать васъ не хочетъ. Ч?мъ я васъ оскорбилъ? Какъ хотите, капитанъ, я прошу васъ сказать, ч?мъ я провинился передъ вами?
Обиженный Точильщикъ зарев?лъ навзрыдъ и приставилъ рукава къ своимъ глазамъ.
— Такъ ужъ пожалуйста, капитанъ, — вопіялъ Точильщикъ, — скажите и докажите, въ чемъ я провинился! Что я вамъ сд?лалъ? Разв? я укралъ y васъ что-нибудь? Разв? я поджигалъ вашъ домъ? Если поджигалъ, такъ зач?мъ вы не представили меня судь?? Но прогонять отъ себя мальчика за то, что онъ былъ хорошимъ слугою, обижать его на каждомъ шагу ни за что, ни про что, помилуйте капитанъ, разв? такъ добрые люди награждаютъ за в?рную службу?
И сопровождая вс? эти жалобы пронзительнымъ визгомъ, Робъ осторожно пятился къ дверямъ.
— Ты ужъ пріискалъ себ? другое м?сто, любезн?йшій? — сказалъ капитанъ, съ безпокойствомъ озирая своего слугу.
— Да, капитанъ, съ той поры, какъ вы забрали въ голову спровадить меня, я пріискалъ себ? другое м?сто, — голосилъ Робъ, отступая назадъ все больше и больше. — Над?юсь, что м?стечко будетъ недурное, и ужъ, по крайней м?р?, тамъ никто не станетъ бросать въ меня грязью за то, что я б?днякъ, и, будто бы, за то еще, что не могу беречь чужого добра. Да, м?стечко пріискано, и, над?юсь, меня примутъ тамъ безъ всякой рекомендаціи; я бы ушелъ туда сегодня, не сказавъ ни полслова, да только мн? хот?лось оставить зд?сь посл? себя доброе имя… A вамъ стыдно упрекать невиннаго парня за его б?дность: отплати вамъ Господь Богъ, капитанъ Куттль, за вашу неправду.
— Послушай, любезный, — возразилъ капитанъ миролюбивымъ тономъ, — словами ты ничего не возьмешь; сов?тую теб? замолчать.
