плачешь?

— Онъ былъ братъ мой, маменька. Когда умеръ Павелъ, мы сказали другъ другу: будемъ братомъ и сестрою. Я знала его давно, съ самаго д?тства. Онъ зналъ Павла, и Павелъ очень любилъ его; умирая Павелъ сказалъ: 'береги Вальтера, папенька; я люблю его!' Вальтера ввели тогда къ нему, онь былъ вотъ зд?сь, въ этой комнат?.

— И что же? Берегъ онъ Вальтера? — спросила Эди?ь.

— Папенька? Онъ услалъ его за море, корабль разбило бурей, и Вальтеръ погибъ, — сказала, плача, Флоренса.

— Знаетъ онъ, что онъ умеръ? — спросила Эди?ь.

— Не знаю. Какъ мн? знать? — воскликнула Флоренса, припавши къ ней, какъ будто умоляя ее о помощи, и скрывши лицо свое на ея груди. — Я знаю, вы вид?ли…

— Постой, Флоренса!

Эди?ь была такъ бл?дна и говорила такимъ мрачнымъ голосомъ, что ей не для чего было зажимать Флоренс? ротъ рукою.

— Разскажи мн? прежде о Вальтер?, разскажи мн? его исторію, всю, подробно.

Флоренса разсказала ей все до мелочей, даже до пріязни м-ра Тутса, при имени котораго не могла не улыбнуться сквозь слезы, несмотря на все свое къ нему расположеніе. Когда она окончила разсказъ, Эди?ь, слушавшая ее очень внимательно, сказала:

— Что же ты говоришь, что я вид?ла, Флоренса?

— Что папенька меня не любитъ, — проговорила Флоренса, быстро прииавши къ ней лицомъ. — Онъ никогда меня не любилъ, я не ум?ла заслужить любовь его, я не знала пути къ его сердцу, и некому было указать мн? его. О, научите меня, какъ сд?лать, чтобы онъ полюбилъ меня. Научите! Вы это можете!

И, прильнувши къ ней еще ближе, Флоренса заплакала посл? горькаго признанія; она плакала долго въ объятіяхъ своей матери, но не такъ больно, какъ бывало прежде.

Эди?ь, бл?дная до самыхъ губъ, напрасно усиливалась дать спокойное выраженіе лицу, какъ будто помертв?вшему въ гордой красот?; она взглянула на плачущую д?вушку, поц?ловала ее, и сказала ей голосомъ, понижавшимся съ каждымъ словомъ въ тон?, но не одушевленнымъ никакимъ другимъ признакомъ чувства:

— Флоренса! ты не знаешь меня. Не дай Богъ, чтобы ты научилась чему-нибудь отъ меня!

— Отъ васъ? — повторила Флоренса съ удивленіемъ.

— Не дай Богъ, чтобы я научила тебя, какъ любить или быть любимой! — сказала Эди?ь. Лучше бы было, если бы ты могла научить меня, но теперь уже поздно. Я люблю тебя, Флоренса. Никогда не думала я, чтобы могла привязаться къ кому-нибудь такъ сильно, какъ привязалась къ теб? за это короткое время.

Она зам?тила, что Флоренса хочетъ говорить, остановила ее рукою и продолжала:

— Я буду твоимъ в?рнымъ другомъ. Я буду любить тебя такъ же сильно, если и не такъ же хорошо, какъ всякій другой въ мір?. Ты можешь дов?риться мн?, можешь безопасно раскрывать передо мною твое чистое сердце. Есть сотни женщинъ, которыя годились бы ему въ жены лучше меня, Флоренса, но ни одна не полюбила бы тебя такъ искренно, какъ я.

— Я знаю это, маменька! — сказала Флоренса, — узнала это съ этого счастливаго дня!

— Счастливаго! — повторила Эди?ь какъ-будто невольно, и продолжала, — хотя въ любви моей и н?тъ никакой заслуги, потому что я почти не думала о теб?, пока тебя не видала, но не откажи мн? въ наград? за мою привязанность, отв?чай мн? любовью на любовь.

— Не ищи зд?сь того, чего зд?сь н?тъ, — продолжала Эди?ь, указывая на грудь. — И, если можешь, не покидай меня за то, что не нашла зд?сь, чего искала. Мало-по-малу ты узнаешь меня лучше, и настанетъ время, когда ты узнаешь меня, какъ самое себя. Будь же ко мн? снисходительна, и не отравляй единственнаго сладкаго воспоминанія въ моей жизни.

Слезы, выступившія на глазахъ ея, доказали, что спокойное выраженіе лица ея было не больше, какъ прекрасная маска; она сохранила, однако, это выраженіе и продолжала:

— Ты права: я вид?ла, я знаю, что ты не любима. Но пов?рь мн?, — скоро ты сама въ этомъ уб?дишься, — никто въ мір? не годенъ меньше меня исправить д?ло и помочь теб?. Не спрашивай меня почему и не говори мн? никогда ни объ этихъ отношеніяхъ, ни о моемъ муж?; тутъ мы должны быть, какъ мертвыя другъ для друта, должны молчать, какъ могила.

Н?сколько времени просид?ла она молча; Флоренса едва см?ла дышать; неясныя т?ни истины, со вс?ми ея посл?дствіями, носились передъ ея устрашеннымъ, недов?рчивымъ воображеніемъ. Съ лица Эди?и, когда она кончила говорить, начало исчезать мраморно-спокойное выраженіе, и черты его сд?лались мягче, какъ всегда бывало при свиданіи съ Флоренсою наедин?. Она встала, обняла Флоренсу, пожелала ей доброй ночи и вышла быстро, не оглядываяеь.

Флоренса легла; св?тъ камина слабо осв?щалъ комнату; Эди?ь возвратилась, говоря, что спальня ея пуста, и что ей не спится; она придвинула сгулъ къ камину, с?ла и устремила взоръ на угасающій огонь. Флоренса, лежа въ своей постели, тоже сл?дила за посл?дними переливами огня; красное зарево и благородная фигура Эди?и, съ ея распущенными волосами и задумчиво горящими глазами, начали мало- по-малу сливаться и, наконецъ, вовсе исчезли. Флоренса уснула.

Сонъ не освободилъ ее, однако, отъ опред?леннаго впечатл?нія предшествовавшихъ ему часовъ; ей стало тяжело и страшно. Ей снилось, что она отыскиваетъ отца въ какой-то пустын?, что всходитъ по сл?дамъ его на страшныя вершины, спускается въ бездонныя пропасти, что она можетъ ч?мъ-то спасти его отъ ужасныхъ страданій, но не знаетъ, ч?мъ именно, и не можетъ достигнуть ц?ли. Потомъ онъ представился ей мертвымъ; онъ лежалъ на этой же постели, въ этой самой комнат?, и она припала къ холодной груди его съ сознаніемъ, что онъ никогда не любилъ ея. Потомъ сцена изм?нилась: передь ней текла р?ка, и слышался знакомый жалобный голосъ. И она вид?ла издали Павла, протягивающаго къ ней руки, a возл? него стояла спокойно молчаливая фигура Вальтера. Эди?ь являлась во вс?хъ этихъ сценахъ, то на радость, то на горе Флоренсы; наконецъ, об? он? очутились на краю могилы; Эди?ь указала въ глубину ея, Флоренса взглянула и увид?ла лежащую тамъ — другую Эди?ь!

Въ ужас? она вскрикнула и проснулась. Чей-то н?жный голосъ, чудилось ей, говоритъ ей на ухо: 'Успокойся, Флоренса! это только сонъ!' И она протянула руки, отв?чая на ласку своей новой матери, выходящей въ дверь. Флоренса вскочила и не знала, на яву или во сн? все это происходило; одно только было для нея ясно, что въ камин? черн?лъ угасшій пепелъ, и что она была одна.

Такъ прошла ночь посл? прі?зда счастливой четы домой.

Много прошло подобныхъ дней, съ тою только разницей, что новобрачные принимали гостей и ?здили съ визитами, что y м-съ Скьютонъ собирались по утрамъ пріятели, въ томъ числ? непрем?кно майоръ Багстокъ, и что Флоренса уже не встр?чала бол?е взоровъ отца, хотя и вид?ла его каждый день. Съ маменькой она бес?довала тоже не много; Эди?ь обращалась со вс?ми въ дом?, кром? Флоренсы, гордо и повелительно, и Флоренса не могла не зам?тить этого. Возвращаясь домой, Эди?ь всегда приходила къ ней или звала ее къ себ?, и, уходя спать, непрем?нно нав?дывалась къ ней въ комнату, въ какой бы то часъ ночи ни было; он? долго просиживали вм?ст?, но всегда въ задумчивомъ молчаніи.

Флоренса, ожидавшая такъ много отъ этого брака, невольно сравнивала иногда настоящее великол?піе дома съ прежнимъ мрачнымъ запуст?ніемъ его и думала, скоро ли пробудится въ немъ семейная жизнь? Смутное чувство говорило ей, что теперь никто въ немъ не дома, хотя вс? утопаютъ въ изобиліи и роскоши. Сколько часовъ днемъ и ночью провела Флоренса въ грустномъ раздумьи, сколько слезъ пролила она о погибшей надежд?, вспоминая р?шительныя слова Эди?и, что 'никто меньше ея не способенъ указать ей пути къ сердцу отца!' Скоро Флоренса р?шилась думать, что Эди?ь запретила ей касаться этого предмета въ разговор? изъ сожал?нія, видя всю невозможность перем?ны въ чувствахъ м-ра Домби. Безкорыстная во всемъ, Флоренса р?шилась скрывать боль отъ новой раны, чтобы не давать воли темнымъ догадкамъ. Она все еще над?ялась, что семейная жизнь ихъ пойдетъ лучше, когда все въ дом?