— Ты, кажется, сказала, матушка, что знаешь очень много, — проговорила дочь, провожая ее глазами къ дверямъ. — Видно безъ меня ты поумн?ла!

— Да, моя красотка, — отв?чала старуха, обернувшись назадъ. — Я знаю гораздо больше, ч?мъ ты думаешь. Я знаю больше, ч?мъ онъ думаетъ. Я изучила его насквозь.

Дочь недов?рчиво улыбнулась.

— Я даже знаю всю подноготную объ его брат?, Алиса, — продолжала старуха, вытягивая шею и д?лая отвратительныя гримасы. — Этотъ братецъ, видишь ты, могъ бы за покражу денегъ отправиться туда, гд? и ты проживала. Онъ живетъ съ сестрой, вонъ тамъ, за Лондономъ, подл? С?верной дороги.

— Гд??

— За Лондономъ, подл? С?верной дороги. Я теб? покажу, если хочешь. Домишко дрянной, ты увидишь. Да н?тъ, н?тъ, не теперь, — завизжала старуха, увид?въ, что дочь вскочила съ м?ста, — не теперь. В?дь это далеко отсюда, около мили, a пожалуй, что и больше. Завтра поутру, если захочешь, пожалуй, я тебя поведу. Пора за ужиномъ…

— Стой! — закричала дочь, ухватившись за старуху, которая уже собиралась юркнуть изъ комнаты. — Сестра хороша какъ демонъ, и y ней каштановые волосы?

Озадаченная старуха утвердительно кивнула головой.

— Я вижу т?нь его самого на ея рож?! Красный домишко на пустыр? стоитъ на юру? Небольшой зеленый подъ?здъ?

Старуха опять кивнула головой.

— Сегодня я была тамъ! Отдай монету назадъ!

— Алиса! касатушка!

— Отдай, говорю теб?, нето я тебя задушу.

Вырвавъ моиету изъ рукъ старухи, испускавшей жалобный вой, Алиса од?лась на скорую руку въ капотъ и сломя голову бросилась изъ избы.

Прихрамывая и припрыгивая, мать поб?жала за дочерью изо вс?хъ силъ, оглашая воздухъ безполезными жалобами. Непреклонная въ своемъ нам?реніи и равнодушная ко всему остальному, дочь, не обращая ни мал?йшаго вниманія на бурю съ проливнымъ дождемъ, продолжала б?жать впередъ по направленію къ дому, въ которомъ отдыхала. Черезъ четверть часа ходьбы, старуха, выбившись изъ силъ, настигла свою дочь, и он? об? молча пошли рядомъ. Старуха не см?ла больше жаловаться.

Въ часъ, или около полночи, мать и дочь оставили за собой правильныя улицы и вошли на пустырь, гд? стоялъ уединенный домикъ. В?теръ не ст?сняемый городскими зданіями, завывалъ теперь на приволь? и продувалъ ихъ со вс?хъ сторонъ. Все вокрутъ нихъ было мрачно, дико, пусто.

— Вотъ удобн?йшее для меня м?сто! — сказала дочь, пріостанавливаясь на минуту и оглядываясь назадъ. — Я и давеча такъ думала, когда была зд?сь.

— Не отдавай назадъ монету, Алиса, сд?лай милость! Какъ намъ обойтись безъ нея? В?дь намъ нечего ужинать? Деньги — всегда деньги, кто бы ихъ ни далъ. Ругай ее сколько душ? угодно, только монету пожалуйста не отдавай.

— Постой-ка, кажется, этотъ домъ ихъ? Такъ, что-ли?

Старуха утвердительно кивнула головой. Сд?лавъ н?сколько шаговъ, он? подошли къ дверямъ. Въ комнат?, гд? сид?ла Алиса, св?тился огонекъ. Он? стукнули, и черезъ минуту явился Джонъ Каркеръ со св?чею въ рук?.

Озадаченный страннымъ визитомъ въ такой поздній часъ, Джонъ Каркеръ, обращаясь къ Алис?, спросилъ, что ей нужно.

— Вид?ть вашу сестру — скороговоркой отв?чала Алиса, — женщину, которая сегодня дала мн? денегъ.

Услышавъ громкій голосъ, Герріэтъ вышла изъ дверей.

— А! ты зд?сь голубушка! Узнаешь ты меня?

— Да, — отв?чала изумленная Герріэ;тъ.

Лицо, которое такъ недавно смотр?ло на нее съ любовью и благодарностью, пылало теперь непримиримою ненавистью и злобой; рука, обвивавшаяся вокрутъ ея стана съ кроткою н?жностью, держала теперь сжатый кулакъ, и б?шеная фурія, казалось, готова была задушить свою жертву. Герріэтъ, по невольному инстинкту самосохраненія, ближе придвинулась къ брату.

— Чего ты хочешь? Что я теб? сд?лала?

— Что ты мн? сд?лала? Ты пригр?ла меня y камина, напоила меня, накормила и на дорогу дала мн? денегъ. Ты облагод?тельствовала меня и… я плюю на твое имя!

Подражая своей дочери, старуха тоже сжала руку въ кулакъ и погрозилась на брата и сестру; но всл?дъ за т?мъ она дернула за подолъ Алису и шепнула, чтобы та не отдавала монету.

— Если моя слеза капнула на твою руку, пусть она отсохнетъ! Если я прошептала ласковое слово, пустъ оглохнетъ твое ухо! Если я коснулась твоихъ губъ, пусть это прикосновеніе будетъ для тебя отравой! Проклятіе на домъ, гд? я отдыхала! Стыдъ и позоръ на твою голову! Проклятіе на все, что тебя окружаетъ!

Выговоривъ посл?днія слова, она бросила монету на полъ и пришлепнула ее ногою.

— Пусть обратятся въ прахъ твои деньги! Не надо мн? ни за какія блага, ни за царство небесное! Я бы скор?е оторвала свою израненную ногу, ч?мъ осушила ее въ твоемъ проклятомъ дом?!

Герріэтъ, бл?дная и трепещущая, удерживала брата, a б?шеная фурія продолжала безъ перерыва:

— Ты сжалилась надо мной и простила меня въ первый часъ моего возвращенія? Хорошо! Ты разыграла передо мной доброд?тельную женщину? Хорошо! Я поблагодарю тебя на смертномъ одр?, я помолюсь за тебя, за весь твой родъ, за все твое племя! Будь въ этомъ ув?рена!

И сд?лавъ гордый жестъ, какъ будто грозившій уничтоженіемъ предметовъ ея ярости, она подняла голову вверхъ и скрылась за дверьми во мрак? бурной ночи.

Старуха еще разъ съ отчаяннымъ усиліемъ уц?пилась за ея подолъ и принялась отыскивать на порог? монету съ такою жадностью, которая поглотила вс? ея способности. Напрасно. Дочь сильнымъ движеніемъ руки поволокла ее за собой, и он? опять понеслись черезъ пустырь къ своему жилищу, въ глухой закоулокъ безконечнаго города, который теперь совс?мъ исчезалъ отъ глазъ въ непроницаемомъ туман?. Мать во всю дорогу охала, хныкала, стонала и упрекала, сколько могла, свою непокорную дочь: изъ-за ея упрямства он? теперь должны были остаться безъ хл?ба и водки въ первую ночь посл? дв?надцатил?тней разлуки!

Уже давно непокорная дочь храп?ла на своей постели, a ея мать еще сид?ла передъ огнемъ и глодала черствую корку хл?ба.

Н?тъ уже бол?е темнаго пятна на модной улиц? города Лондона. Гордо смотритъ чертогъ м-ра Домби на противоположныя зданія, и ни одно не см?етъ съ нимъ соперничать въ громадности и пышномъ блеск?. Домъ — всегда домъ, какъ бы онъ ни былъ простъ и б?денъ. Если эгу пословицу вывернуть на изнанку и сказать: домъ все-таки домъ, будь онъ великол?пенъ какъ дворецъ, — то окажется, что м-ръ Домби соорудилъ въ честь своихъ пенатовъ чудный алтарь изящества и вкуса.

Вечеръ. Ярко горятъ св?чи въ окнахъ пышнаго дома; красноватое зарево каминовъ отражается на занав?сахъ и мягкихъ коврахъ; буфетъ ломится подъ тяжестью сервиза; столъ накрытъ великол?пно для четырехъ персонъ. Обновленный домъ первый разъ со времени посл?днихъ перем?нъ принимаетъ праздничный видъ. Ждутъ съ минуты на минуту возвращенія изъ Парижа счастливой четы.

Знаменитый вечеръ уступаетъ въ суетливости только свадебному утру. Вс? сердца преисполнены благогов?ніемъ и проникнуты торжественнымъ ожиданіемъ. М-съ Перчъ сидитъ на кухн? и кушаетъ чай. Ей было много д?ла: разъ двадцать она обошла пышные аппартаменты, вым?ряла по аршинамъ ц?нность шелку и левантина и вычерпала изъ словарей вс? возможныя восклицанія, придуманныя для выраженія