— Да, только двое. Ея мать умерла десять л?тъ назадъ. Марта! скажи что-нибудь этой прекрасной миссъ.

Д?вочка сд?лала нетерп?ливое движеніе, судорожно вздернула плечами и отвернулась. Какая жалкая, грязная, безобразная, оборванная! И отецъ любилъ ее? О, да! Флоренса хорошо подм?тила его взоръ, исполненный н?жности и любви.

— Я боюсь, не хуже ли ей сегодня, — съ безпокойствомъ цроговорилъ онъ, бросая работу. Вся фигура его была проникнута глубочайшимъ состраданіемъ.

— Разв? она больна? — спросила Флоренса.

Онъ вздохнулъ и продолжалъ смотр?ть на безсмысленную дочь съ какимъ-то отчаяннымъ видомъ.

— Я думаю, — сказалъ онъ, — моя б?дная Марта и пяти дней не была здоровой въ продолженіе столькихъ л?тъ!

— Да, толкуйте, столькихъ л?тъ! — сказалъ неуклюжій сос?дъ, подошедшій въ эту минуту къ лодк?. Не больше ли, дядя Джонъ?

— Какъ больше? — спросилъ Джонъ, поправляя истасканную шляпу и проводя рукою по лбу. — Пожалуй, что и такъ. Она всю жизнь хир?етъ.

— Поневол? захир?етъ, когда вы балуете ее, какъ чортъ знаетъ кого, — продолжалъ сос?дъ. — A что толку? Она въ тягость и себ?, и другимъ.

— Только не мн?, — съ живостью перебилъ отецъ, нагибаясь къ лодк?, — не мн?, пріятель.

Онъ говорилъ правду, и Флоренса вид?ла это какъ нельзя лучше.

— Кому же и ходить за ней, какъ не мн?? — сказалъ отецъ. — Кто другой приласкаетъ мою б?дную дочь?

— Правда, Джонъ, правда! — заговорилъ сос?дъ. — Кто же, кром? васъ станетъ ласкать ее? A вы просто распинаетесь изъ-за нея день и ночь. Она спутала васъ по рукамъ и по ногамъ, и ужъ я не знаю, какая собака работаетъ больше васъ. A что толку? Разв? она понимаетъ ваши заботы?

Отецъ обратился къ дочери и просвист?лъ какимъ-то оригинальнымъ способомъ. Марта съежилась и сд?лала нетерп?ливое движеніе плечами. Отецъ, казалэсь, былъ вполн? доволенъ этимъ отв?томъ.

— И вотъ все, миссъ, за что онъ ее любитъ! — проговорилъ сос?дъ, улыбаясь.

— Слава Богу и за то! — сказалъ отецъ, нагибаясь къ работ?. — Прежде, бывало, мое б?дное дитя не шевелило ни волосомъ, ни пальцемъ, все равно, какъ мертвая!

Флоренса тихонько опустила въ старую лодку н?сколько денегъ и удалилась.

Въ чемъ же, наконецъ, секретъ родительской любви? Если бы Флоренса сд?лалась больна и начала увядать со дня на день, какъ ея покойный братъ, не узналъ ли бы тогда м-ръ Домби, какъ она его любитъ? Можетъ статься, она сд?лается для него мил?е, онъ подойдетъ къ ея постели, съ грустью взглянетъ на ея потухающій взоръ, обниметъ ее и въ избытк? отеческой н?жности, забудеть все прошедшее. Можетъ статься, въ этомъ изм?ненномъ состояніи м-ръ Домби проститъ виновную дочь, что она въ свое время не ум?ла высказать ему своей д?тской любви; и тогда Флоренса разскажетъ, зач?мъ и какъ она по ночамъ подходила къ его кабинету, какъ сильно трепетало ея сердце, и какъ посл? изучала она неизв?стное ей искусство сд?латься достойной родительской любви. Все это очень можетъ быть.

A если бы Флоренса умерла? О, тогда, н?тъ сомн?нія, м-ръ Домби раскается и станетъ горевать. Вообразите: Флоренса лежитъ на постели, точь-въ-точь, какъ ея братецъ, и она, такъ же, какъ онъ, не боится приближающейся смерти. Вотъ м-ръ Домби, растроганный до глубины души, подходитъ къ ней и говоритъ: 'Живи, милая Флоренса, живи, Флой, для меня, и мы станемъ любить другъ друга, какъ давно бы сл?довало любить, и ты будешь счастлива, какъ давно бы сл?довало быть счастливой'. Вотъ, услышавъ эти слова, Флоренса бросается на шею м-ра Домби, обвиваетъ ее своими слабыми руками, и говоритъ: 'Ужъ поздно, милый папа, слишкомъ поздно, да и не нужно: я такъ счастлива въ эту минуту, какъ не могла и не могу быть счастлив?е. Я за все вознаграждена, милый папа!' И тутъ она умираетъ съ благословеніями на губахъ.

Вс? эти химеры, по странной прихотливости любящаго сердца, стройными толпами роились въ голов? б?дной д?вушки. Флоренса вспомнила золотыя волны на ст?н? и живо представляла, какъ таинственный потокъ уноситъ ее въ область в?чности, гд? ее встр?чаетъ милый братъ съ отверстыми объятіями. Стоя въ эту минуту на берегу р?ки, плескавшей волны къ ея ногамъ, она съ благогов?ніемь воображала ту же самую р?ку, о которой такъ часто говорилъ умирающій братъ, уносимый въ своихъ предсмертныхъ вид?ніяхъ въ безбрежный океанъ в?чности.

Отецъ и больная дочь еще стояли передъ умственными очами Флоренсы, какъ вдругъ т?леснымъ ея глазамъ представились въ полной св?жести силъ здоровый отецъ и здоровая мать въ сопровожденіи сына, цв?тущаго молодостью и красотою. Сэръ Барнетъ Скеттльзъ учтиво прив?тствовалъ д?вушку и пригласилъ гулять. Флоренса охотно согласилась, и леди Скеттльзъ посп?шила дать приличныя наставленія сыну, который медленными шагами подступилъ къ Флоренс? и подалъ ей руку. Должно сказать, леди Скеттльзъ считала перв?йшимъ наслажденіемъ жизни вид?ть, какъ ея сынъ гуляетъ съ прекрасною д?вушкой.

Но должно также сказать, самъ молодой джентльменъ смотр?лъ на эту статью съ своей, совершенно противоположной, точки зр?нія, и ири такихъ случаяхъ очень часто вслухъ выражалъ свое неудовольствіе, называя себя д?вичьимъ прислужникомъ. Впрочемъ, Флоренса, минутъ черезъ пять ходьбы, всегда мирила молодого Барнета съ его судьбой, и они начинали вести дружескій разговоръ. Сэръ Барнетъ и леди Скеттльзъ, по обыкновенію, выступали позади, любуясь на прекрасныхъ д?тей.

Въ такомъ порядк? совершалась и теперешняя дооб?денная прогулка. Уже молодой Барнетъ усмирился и охотно развязалъ языкъ, чтобы отв?чать на вопросы Фларенсы, какъ вдрутъ мимо ихъ прогарцовалъ верхомъ на гн?домъ кон? какой-то джентльмень, бросившій на нихъ выразительный взглядъ. Тутъ же онъ сдержалъ, повернулъ въ ихъ сторону коня и началъ раскланиваться съ шляпою въ рукахъ.

Джентльменъ особенно смотр?лъ на Флоренеу, и когда гуляющее общество остановилось, онъ раскланялся сперва съ ней, a потомъ прив?тствовалъ сэра Барнета и леди Скеттльзъ. Флоренса никакъ не могла припомнить, вид?ла ли когда это лицо, и какъ скоро джентльменъ подъ?халъ къ ней ближе, она невольно отступила назадъ.

— Не бойтесь. Моя лошадь очень смирна, ув?ряю васъ, — сказалъ джентльменъ.

Но Флоренса испугалась не лошади. Въ самомъ всадник? было что-то такое, что какъ будто ее кольнуло и заставило отступить.

— Я, конечно, им?ю удовольствіе говорить съ миссъ Домби? — сказалъ джентльменъ съ любезной улыбкой.

Флоренса поклонилась.

— Мое имя Каркеръ. Больше, кажется, мн? не нужно рекомендовать себя, чтобы быть представленнымъ миссъ Домби. Каркеръ.

День былъ жаркій, но Флоренса почувствовала странную дрожь, проб?жавшую по ея т?лу. Она представила м-ра Каркера своему обществу.

— Прошу извинить, — сказалъ м-ръ Каркеръ, — тысячу разъ; но я завтра поутру отправлюсь къ м-ру Домби, въ Лемингтонъ, и если вамъ, мисеъ, угодно дать мн? какое порученіе, я почту себя совершенно счастливымъ.

Сэръ Барнетъ немедленно сообразилъ, что Флоренс? надо писать, и предложилъ окончить прогулку, приглашая м-ра Каркера на дачу отоб?дать. М-ръ Каркеръ, къ великому несчастью, уже далъ слово об?дать въ другомъ м?ст?, но, ежели миссъ Домби желаетъ писать, онъ съ удовольствіемъ готовъ ждать сколько угодно. Представивъ это извиненіе съ любезн?йшей улыбкой, м-ръ Карксръ нагнулся, чтобы погладить шею лошади, и Флоренса въ эту минуту разслышала, или, правильн?е, разгляд?ла въ его взор? сл?дующія три слова: 'О корабл? никакого слуху!»

Б?дная д?вушка съ крайнимъ испугомъ отскочила отъ всадника, который въ эту минуту выставилъ вс? свои зубы, и трепещущимъ голосомъ проговорила, что не нам?рена писать къ отцу.

— Можетъ быть, вамъ угодно, миссъ Домби, послать что-нибудь? — сказалъ зубастый всадникъ.

— Н?тъ, благодарю васъ. Мн? нечего посылать, кром?… кром? моей любви.

Несмотря на ужасную взволнованность, Флоренса подняла на него выразительный, умоляющій взоръ, въ которомъ нетрудно было прочесть просьбу о пощад?, такъ какъ всякое сношеніе между ею и отсутствующимъ отцомъ выходило изъ круга обыкновенныхъ вещей. М-ръ Каркеръ улыбнулся, отв?силъ