Айвовый цвет –Я Лизу прочь послал, и в жизни счастья нет!Цветок тимьян… и дальше. Все кругом пошли.Едва за угол завернули – будто свет луныЗапрыгал зайчиком – 'хи-хи'; три стройные фигуры,Взглянули лица вверх… Ох, сударь, плоть и кровь –Вот из чего я сделан! На полоскиЗавесы, покрывала, простыни,Кровати всё убранство – в дюжину узлов:Вот лестница! И так полез я вниз,Карабкаясь кой-как, держась – и опустился,Скорей за ними. Встретил там меня весельемСвятой Лаврентий, мой приятель, вскоре – [16]Цветок розан –Я весел, почему – о том не знаю сам!И вот украдкою пустился я назад,В кровать вернуться и поспать немногоЗатем чтоб утром встать и вновь писатьИеронима, как он ранит себя в грудьОгромным круглым камнем, плоть смиряя,И тут меня схватили вы. Все вижу, да!Хотя глаза еще блестят, качаете главою –Монах, в тонзуре – говорите – бес в ребро!Явись здесь господин Козимо самолично –Смолчали бы, конечно; но – монах!Скажите – что я за скотина? Прямо, прямо!Я был дитятей, когда мама померла,Затем отец, и я на улице остался.Я голодал, Бог знает как, год или два,Ел корки дынь, объедки фиг, очистки, шелуху,Оборванный и одинокий. Раз, в морозный день,Когда желудок был пустым как ваша шляпа,Ударил ветер, и я пополам сложился.Лапачча, тетка старая, дала мне руку(А был ее сожитель жадный малый)И повела вдоль стен и по мосту,Прямой дорогою к монастырю. Шесть слов,Пока стоял я, первый хлеб жуя за месяц…'Так, мальчик, ты намерен, – мне сказал почтенныйИ толстый брат, – покинуть жалкий мир?Ты объяви!'… 'Хлеб каждый день?' – я думал,'Готов на все!' Так сразу стал монахом;Отверг я мир, его гордыню, алчность,Дворы, именья, лавки, банки, виллы,Весь мусор, Медичи которому, как бесу,Сердца отдали – в девять лет отверг.Да, сударь, обнаружил вскоре я,Что это меньше чем ничто – набить желудок,И ряса теплая, обвитая веревкой,И сладкое безделье каждый день!'Посмотрим, на что послухи годятся' – я подумал.Но, сознаюсь, не одолел я путь.Вот суета! Пытались книгами меня завлечь –Господь, латынь вдолбить пытались понапрасну!Цвет маков – пламя,Латынь всю перепутал, любо только 'AMO'! [17]Но знаете, когда на улице поголодаешьЛет восемь – такова судьба моя –Прохожих лица наблюдая – кто метнетПолуобъеденную гроздь, предмет желанья,А кто ругнется и пребольно пнет;Какой учтивый, добрый господинДержа свечу в причастный славный день,Мигнет и разрешит подставить плошку,Ловя горячий воск, потом опять продать,А кто охрану призовет, желая высечь…О чем я? – да, какой пес злой, какой позволитВзять кость одну из кучи в подворотне –Ну так душа и чувства в том отменно остры,Он знает суть вещей, и еще болеУроки ценные у голода берет и у нужды.Таких историй знаю много, вы поверьте,Их, будет время, рассказать могу…Людей я лица рисовал в своих тетрадях,Царапал на краях антифональных нот[18],К значкам приделывал я ручки, ножки,Давал глаза, носы и щеки До и Фа,Творил рисунком целые мирыВ щелях меж слов, глаголов и причастий,
