Валерия), но мне на ее «оговорки» было решительно наплевать, и я даже ради смеха стал откликаться на «Валерия» (в конце концов, какая разница — «Валерий», «Антон» или еще как-то?). Лору это, однако, раздражало, и она высказала пожелание, чтобы маман и я перестали кривляться.
Между прочим, деловая маман уже успела съездить вместе с Валерием (и по его предложению) к соседям по дачному участку для переговоров о продаже. Правда, пока что соседи что-то там заупрямились, но маман была убеждена, что Валерий сможет с ними до! свериться и довести это дело до конца.
— А может быть, люди вообще не хотят продавать? — предположил я. — Может быть, им самим нужно?
— Люди! Да эти люди сами не знают, что им нужно! — убежденно заявила маман.
— А тебе бы вот только спорить, — заметил мне Игорь Евгеньевич. — Пора бы, друг, уж сдержаннее выглядеть, солиднее, что ли… Я, кстати, уже интересовался у начальства насчет твоего перевода к нам. Так что, если хочешь рассчитывать и дальше на мою поддержку, тебе следует искоренить в себе, понимаешь ты, эти свои мальчишеские манеры. У нас серьезная организация, у нас…
— Безусловно, Игорь Евгеньевич, — охотно согласился я. — Я вам так благодарен!
— Ты споришь, а не знаешь, что за создание этот сосед!
— Да черт с ним, с соседом. Ей-богу, Игорь Евгеньевич.
Я внимательно присматривался к Жанке, пытаясь определить, какие в ней произошли перемены после вчерашнего просмотра. Ничего особенного я не заметил, сколько ни смотрел. Разве что болтала меньше обыкновенного.
После обеда Игорь Евгеньевич удалился к себе в кабинет «работать», Лора принялась жаловаться маман на преподавателя в институте, которому она никак не могла что-то там доедать и который «непонятно что от нее хотел», и маман принялась размышлять, кого бы задействовать на этот раз, а мы с Жанкой отправились в ее комнату, чтобы якобы продолжить наши «занятия».
Собственно говоря, я хотел сразу и напрямик поинтересоваться у Жанки, как ей понравилась вчерашняя порнография, однако не решился и вместо этого зачем-то спросил:
— Какие новости в школе, сестренка?
— Все нормально, братик, — невинно ответила она. — Но физике — три, по математике…
Я обнаружил, что необычайно зол на нее. «Девчонка! Троечница!..» Как будто она была передо мной в чем-то виновата!
Жанка сунула мне в руки учебник, и я механически листал его. Некоторое время мы молчали, потом Жанка многозначительно сообщила:
— А мне через месяц исполняется пятнадцать лет…
— А мне через полгода — двадцать шесть… — буркнул я и тут же, взяв Жанку за руку, раздраженно спросил:
— Слушай, ну зачем ты вчера с ними поехала туда, а?
Жанка пожала плечами и, осторожно покосившись на дверь, забрала у меня свою руку.
— Интересно было…
— Интересно?! — взорвался я.
— Тс-с! — Жанка поднесла палец к губам.
— Что за «тс-с»?! — возмутился я. — Может, тебе еще и понравилось? А?
— Что ты кричишь? — удивилась она. — Понравилось. По крайней мере было очень весело. Никогда не думала, что голые мужчины такие смешные. Все ужасно смеялись… Я, правда, не все поняла…
— Чего же ты не поняла? — вздохнул я.
— Ну, там было несколько таких моментов. Такие акробатические номера. Это надо видеть… Но ужасно смешно! Такие страстные, серьезные лица. Очень глупо, по-моему. Жаль, что тебя не было.
Жанка так спокойно творила обо всем этом, что я вдруг показался себе довольно старомодным чучелом, настоящим ханжой…
— А что, — спросила она с той же невинной улыбкой, — это очень неприлично?
Я снова взял ее за руку. У нее была узкая кисть подростка, но длинные, и довольно полные, женственные пальцы с плоскими, овально оформленными ногтями. Мы оба прекрасно помнили, что в соседней комнате находятся моя жена и маман, и от этого чувствовали себя настоящими преступниками.
С восторгом и страхом я вынужден был признаться себе, что в окружающем мире сложилось некое магическое сочетание предметов, знаков и событий и что этим сочетанием я очарован, и разрушить его мне уже не по силам.
Я держал ее за руку.
— Разве тогда — на Тверском — ты не отказался от меня? — серьезно спросила Жанка.
— Давай, — сказал я, — поцелуй меня!
Она отрицательно замотала головой. Тогда я сам поцеловал ее… Но я не на шутку растерялся, когда потом, взглянув на Жанку, увидел ее счастливо сияющие глаза, которые одни выдали бы нас без сомнений, войди в комнату маман или Лора.
— Ну, что ты? — Я мягко положил ей руку на плечо, как бы успокаивая, но сияние в ее глазах только усилилось.
— Значит, ты меня любишь? — спросила она.
Она спросила это шепотом, но мне показалось, что ее вопрос не только услышан во всей квартире, но еще и продолжает сохраняться в воздухе так прочно, как если бы был вырезан на камне. Я ждал, что произойдет что-то очень нехорошее, но все как будто было спокойно. Никто, конечно, ничего не слышал.
Котенок по кличке Антон пересек комнату и прыгнул к нам на диван. Я тут же вспомнил о Коме. Ком уже ждал меня.
— Как поживает твой странный приятель? — спросила Жанка, словно прочитав мои мысли.
— А что?
— Так, подумала. Ты был тогда прав. Он мне теперь не кажется страшным. Наверное, он действительно одинок и несчастлив. Такой жалкий в этой своей панаме… У него есть девушка?
— Понятия не имею.
— Хорошо бы, если бы его полюбила какая-нибудь…
— Полюби ты. Ты бы смогла?
— Почему нет? Но ведь я решила, что буду любить тебя.
— Как это — решила?
— Так, решила. Еще на вашей с Лорой свадьбе. Что тут странного?
— Абсолютно ничего.
— Но теперь ты, конечно, должен будешь с Лорой развестись!
— Что — немедленно?
— По крайней мере, — заявила Жанка, — в ближайшее время! У тебя теперь с ней ничего не должно быть, понимаешь? Ты не должен мне изменять. Даже с Лорой. Если хочешь, чтобы я тоже была тебе верна. У нас ведь с тобой серьезно? Или нет?
— Да-да, конечно…
— Ну вот и хорошо… Пусть у нас пока и откладывается из-за моего возраста, но зато есть уверенность друг в друге.
— Ты так в себе уверена?..
— Я совершенно в себе уверена! На всю жизнь!
И хотя я понимал, что эта ее уверенность объясняется отчасти просто детским максимализмом, мне чрезвычайно польстила такая беззаветная преданность. Неудивительно, что в этот момент я был готов
