Понимаешь, Демин, это у меня-то. Пусть паршивенького, по блондина, - и совершенно черное лицо. Да, нелегко мне та ночь досталась. После она посылала письмо за письмом, каялась, заискивала, упрекала. А когда поняла что не вернусь, стала жаловаться. Куда только не писала. И в политотдел, и командующему. Вызвал тот меня на ковер, а когда выслушал, головой утвердительно закивал: 'Верно, Ветлугин. Я бы сам на твоем мосте так поступил. Не все прощается в жизни'.
Командир замолчал и с минуту старательно раскуривал папиросу. Демин неловко пошевелился, тихо сказал:
- А может... Константин Николаевич? Человек должен быть добрым. Способность прощать - это свойство сильного человека.
- Сппноза, - насмешливо покосился на него Ветлугин. - Гордость - это тоже свойство сильного человека. - Он снова помолчал, пожал плечами. - Не знаю, как можно простить такое предательство. Если бы те] кто сейчас шепчет мне вслед гадости, знали правду, они бы наверняка судили иначе. Мусенька что? - улыбнулся он неожиданно, как-то сразу помолодев. - Такого преданного друга мне не сыскать. Мы с ней огни и медные воды прошли Она меня под Лозовой из-под бомбежки раненного вытащпла и никогда этим но хвастает.
Останемся живы - обязательно поженимся.
- А я обязательно женюсь на Заре, - проговорил Демин.
- На ком, на ком? - не сразу догадавшись, проговорил Ветлугин.
- На Заре Магомедовой. На той самой оружейнице, за которую вы только что снимали с меня стружку.
- Значит, ты с ней всерьез?
- Всерьез, товарищ командир.
Ветлугин шагнул к нему и протянул руку.
- Тогда прости меня за то, что тут я наговорил.
Я-то думал, что это типичный фронтовой флирт, гусарские похождения старшего лейтенанта Демина, так сказать По если ты все обдумал и взвесил, то дай тебе, как говорится, бог здоровья. Поперек вашей любви становиться не буду.
Подполковник задумался и посмотрел в окло на дальнюю панораму аэродрома с низко нависшим над ним сумеречным небом.
- Но все равно хочу дать добрый совет. Не афишируй свою любовь. Все-таки война, фронт... Подожди немножко. Вот возьмем этот самый Берлин и после такую свадьбу отгрохаем. О-хо-хо!
Но Ветлугин ошибся. Брать Берлин Николаю Демину не пришлось.
* * *
В марте сорок пятого года штурмовой полк Ветлуги - на стоял неподалеку от провинциального немецкого городка Мизеритц В первый же день базирования, нользуясь нелетной погодой, Демин попросился у подполковника отлучиться с аэродрома на три часа, чтобы своими глазами посмотреть на первый на его боевом пути немецкий город.
- Небось хочешь захватить и ее? - нас-мешливо прищурился Ветлугин.
- Хочу, - улыбнулся Демин. Если позволите, конечно.
- Ч го же, валяй, это полезно, - благословил командир полка и кивнул на крыльцо, перед которым стоял замызганный 'виллис' с открытым тентом, берите мою таратайку, пока свободна. Туда свезет, обратно на своих двоих притопаете. Видишь, как быстро грунт подсыхает.
Через день-два работать начнем. Ну, гуд бай, как бают союзники.
Солдат Сизоненко, шофер командира полка, быстро домчал их до центральной площади городка. Отсюда Демин и Зара направились узкой улочкой, стиснутой с обеих сторон трехэтажными домами, дальше - просто куда глаза глядят. Миновали ратушу, на которой уже развевался по ветру красный флаг, обогнули мрачное здание кирки с тонким шпилем, устремленным в прояснившееся небо. Погода действительно налаживалась. Кругом заливало весеннее солнце. Взорванных и обгорелых зданий было очень мало - городок взяли с ходу, и большого боя здесь не было. Мимо прошла густая длинная колонна гитлеровских солдат и офицеров. Ее конвоировал всего один пехотинец в шинели, с подоткнутыми под ремеяь полами, в лихо сдвинутой набекрень меховой ушанке.
- Ну, ну! Шнель, толстозадые фрицы! - покрикивал он, хотя в колонне не было ни одного толстозадого.
Поравнявшись с Николаем и Зарой, пехотинец широко улыбнулся, демонстрируя крепкие белые зубы.
- Слышь, старшой, в сорок первом от самого Смоленска к Москве от них драпал, а теперь, видишь, один почти триста голов веду! Вот бы фотоаппарат сюда да снимок на память. А ну быстрей, поганые! - прикрикнул он строго, и старые, расквашенные сапоги пленных громче застучали по мостовой.
Еще через квартал им повстречались связисты, тянувшие за собой провода, и, наконец, первые штатские немцы. Костлявая старуха с блеклыми, водянистыми глазами и рыжая, широкая в бедрах молодайка, бедно одетые и усталые, катили вместительную тачку, уставленную чемоданами. Сзади шли с непокрытыми головами кудрявый мальчик и девочка с тонкими рыжими косичками Демин остановился, и немцы тоже остановились, со сграхом на него глядя.
- Ну, ну! - воскликнул он точно так же, как это сделал солдат, конвоировавший колонну пленных - Шпель, шнель!
Немки, старая и молодая, подхватили тачку и пошагали по мостовой прочь.
- Ты блестяще с ними объяснился.
- Ничего, все поняли, - вздохнул он мрачно.
Метров через сто они встретили ещё трех немцев Двое худых, но жилистых вели под руки седого горбя-'
щегося старика в дорогом костюме и серой шляпе На лице позолотой поблескивало пенсне. Тот, что был поближе к Демину, оказался довольно крепким и молодым Ему на вид было не больше сорока пяти. Из-под коричневой шляпы мелькнул испуганно-настороженный взгляд - Смотри-ка, - громко сказал Демин. - Не переодетый ли офицер?
- Коля, ты что?!
- А, черт их знает, - зло проговорил он, - может, такие вот и вешали под Вязьмой мою Верку..
Они шагали все дальше и дальше. Весенняя капель была здесь такой же щедрой, как и в России. С покатых крыш, из желобов и водостоко' струились искрящиеся потоки воды, бежали по канавам вдоль тротуаров но некому было пускать в них бумажные кораблики. Зара внесла дерзкое предложение.
- Послушай, Николенька, давай заглянем хотя бы в одну немецкую квартиру. А то получается - в логове были, а самого логова не видели по-настоящему. Уй, как это интересно!
Демин неохотно пожал плечами.
- Ты чем-то недоволен? - всполошилась она. __ По глазам вижу.
- А вдруг там мина с ловушкой?
- Да что ты! - рассмеялась она. - В городе уже действует наша комендатура. Связисты линию вон потянули, а ты... Идем.
- Дурочка, я же не за себя боюсь, - проворчал он оправдываясь. - Да и в какой дом ты предлагаешь зайти? Их здесь сотни.
- А идем хотя бы сюда.
Они свернули к подъезду большого дома, по чугуняым, со старинными вензелями ступенькам поднялись наверх. Двери на лестничных площадках были распахнуты, из них тянуло сквозняком, запахами сгоревшего угля.
- В эту, что ли? - хмуро спросил Демин.
- Давай, - согласилась Зарема и, сняв с головы синий беретик, скомкав, сунула в карман шинели. Расчесанная на пробор черная её голова с двумя косами, упрятанными под шинель, любопытно прильнула к дверному проему, но летчик решительно оттеснил девушку крутым своим плечом назад.
Квартира хранила следы поспешного бегства, но бегства не панического, а обдуманного. Совершая это бегство, хозяин, по-видимому, верил, что он вернется назад, потому что ни одна из вещей не была поломана пли даже сдвинута с места. Медленно переходя из одной комнаты в другую, Зарема с пристальным любопытством рассматривала богатое убранство. Обнаженные женщины смотрели на неё со старинных картин в позолоченных багетах. На комодах, сервантах и специальных подставках стояли нарядные