- Истинно сказано: ум женщины в её хитрости...

- Как сказать, - вздохнула Зарема, - женская природа такой быть и должна, но мне это не свойственно. Слишком я малодушна, слишком тебя люблю, дурачок Иванушка.

- Почему Иванушка? Я Николка.

- Ну Ннколка. Какая разница?

Они попрощались у границы аэродрома, и Зарема, уже одна, быстро зашагала к домику рядом со штабом полка, где обитали оружейницы. Оба не заметили метнувшуюся от них в сторону тень, оказавшуюся старшиной Замрриным. Он без труда узнал их по голосам и пораженно присвистнул.

- Эге! Вот тебе и наш командир. Сколько раз говорил, что война не время для любовных утех, а сам? - И неизвестно почему он впервые за все время службы почувствовал недоброжелательство к Демину. Ночью он беспокойно ворочался и, просыпаясь, дважды вспоминал встречу с идущими в обнимку старшим лейтенантом и Зарой. На стоянку он пришел хмурый, долго сбрасывал чехлы с 'тринадцатой', ни с того ни с сего назвал моториста 'казанским слоном', отчего Рамазанов развел руками в удивлении.

- Аи, нехорошо на человека зазря нападать, - возмутился Фатех, - и какой тебя муха укусил сегодня, 'папаша' Заморпн? И потом, разве слоны у нас в Казаии водятся?

Старшина не ответил. Он исподлобья сурово посмотрел на возившуюся с пулеметными лентами Магомедову, что-то игривое напевавшую себе под нос. Когда же на стоянке появился пришедший из столовой Демин, Заморин решительно шагнул к нему и, глядя в землю, про-, и тсс:

- Мне бы поговорить с вами надо, товарищ старший лейтенант.

Летчик недоуменно пожал плечами.

- Так и говорите, Василий Пахомыч. Я всегда рад вас выслушать. Зачем же такое церемонное обращение?

Но механик огляделся по сторонам и упрямо пробубнил:

- Однако мне бы совершенно' секретно.

- Ах так, - совсем уж весело воскликнул Демин, - тогда пошли.

И они двинулись навстречу ветру, к широкой и пустынной середине аэродрома. Заморин долго сопел и собирался с духом. Квадратное его лицо даже покраснело, а густые, лохматые брови, совсем как козырьком фуражки, прикрыли глаза. Николаю надоело шагать, он остановился, в упор взглянул на старшину:

- Так я вас слушаю, Василий Пахомыч, говорите.

'Папаша' Заморин решительно и прямо посмотрел в глаза командиру.

- Дело тут довольно тонкое, товарищ старщий лейтенант. С одной стороны, по всем армейским уставам вы имеете право послать меня к чертовой матери, а то и подальше. Но с другой, по человеческим законам, обязаны выслушать.

На осунувшемся лице Демина ещё шире разгорелась улыбка.

- Василий Пахомыч, да зачем такое длинное предисловие? Я готов вас и по всем армейским уставам, и по всем человеческим выслушать.

Старшина покашлял в кулак, не отводя глаз, сказал:

- Словом, видел я вас вчерашней ночью.

- Кого нас?

- Вас и Магомедову.

Демин удивленно поднял брови.

- Ну и что же? Ничего особенного. Возвращались с прогулки.

- Как это ничего! - неожиданно взорвался 'папаша' Заморин и даже повысил голос. - Это очень даже чего. Вы в обнимку с ней шли.

Демин насторожился. Глаза его сузились, холодно остановились на мешковатой фигуре механика.

- Предположим это так. Но это имеет отношение лишь к двоим: к Магомедовой и ко мне. Вы-то тут при чем?

- Нет, и ко мне это имеет отношение, - басовито рявкнул старик, потому что если так и дальше дело пойдет, заиграете вы её, как кот, товарищ командир.

Л Зара девочка чистая, душа у неё открытая. - И, перейдя вдруг на унизительный шепот, Заморин сбивчиво продолжал: - Не погубите её, товарищ командир, по-стариковски прошу. Оставьте её в покое Разве свет клином сошелся? Если уж бес в ребро и поиграть охота, вон в экипаже у капитана Белашвили оружейница Сонька. Грудастая, не слишком по нраву строгая и на вас целый год глаза пялит. А Зару не трожьте.

Демин стоял и думал: раскрыться или нет? Отругать доброго покладистого 'папашу' Заморила или обратить все в шутку? Внезапный приступ нервной веселости решил все. Схватившись за живот, старший лейтенант отчаянно расхохотался, чем привел старика в крайнее раздражение.

- Я же вам серьезно, товарищ командир. От самой души. По-отечески, а вы в ответ смеетесь надо мной издевательски. Знал бы - не стал говорить!

- Василий Пахомович, - не в силах остановить приступ веселости, проговорил Демин. - Ну и насмешили вы меня, дорогой мой человек. - Он вытер набежавшие слезы и утомленно произнес: - Ой, дайте отдышаться. - Постепенно лицо его становилось серьезным и даже несколько холодным. Демин подтянулся и совсем уже строго посмотрел на старшину: - Я вас терпеливо выслушал, Василий Пахомович, - заговорил он ровным чуть суховатым голосом. - Это очень хорошо, что вы близко к сердцу принимаете судьбу Магомедовой Зара этого заслуживает. Но кто вам дал право так плохо думать о своем командире? И почему, если вы нас увидели вместе, то сразу приняли меня за какого-то мелкого юбочника и дешевого ловеласа?

- Да ведь как же, - растерявшись, пробормотал 'Заморин, - идет война, разве тут о серьезном речь идти может?

- А при чем война? - взорвался Демин. - Я сам раньше думал, что если война, то, кроме ручки управления, гашеток и пушек, для меня ничего не уготовано Но ведь жизнь-то человеку дается только раз, об этом и в книгах написано. И не только она для борьбы но и для любви дается. Да я, может, никогда бы не встретил такую, как она. Да я бы за ней весь земной шар, может быть, обошел. И если только с войны мне живым возвратиться доведется, то лучшей жены мне не надо. А вы: 'Заиграете, как кот!' Тоже мне моралист нашелся.

- Так, значит, у вас с ней всерьез, товарищ командир?

- Всерьез, Василий Пахомович!

- Тогда дело другое, - недоверчиво покосился он на Демина. - Тогда извините за беспокойство. Разрешите идти? - И он откозырял подчеркнуто-строго. Демин с усмешкой посмотрел ему вслед. 'Эх, 'папаша' Заморин. Все-таки не поверил!'

Вечером оп рассказал об этой истории Зареме. Она от души посмеялась над добрым, прямолинейным Замориным, но веселость быстро сбежала с её лица, и продолговатые черные глаза стали задумчивыми. Маленькими шажками шла она вместе с Деминым по опушке, не попадая в ногу.

- А знаешь, Коля, - промолвила она с грустью, - - в этой истории есть и своя оборотная сторона.

- Какая же?

- Вот мы гуляем с тобой открыто, а все, кто издали на нас смотрит, знаешь, что думают? Вот и закрутил наш командир. Молодец, парень не промах. А обо мне - как о неустойчивой девице, а то и похуже. Разве не так?

- Пет! - горячо возразил Демин. - Да я на весь мир готов крикнуть, что ты моя разъединственная и что никакая ты не любовница, а жена самая первая и самая последняя.

- Ты добрый. Ты прямой, - задумчиво сказала Зареяа и, чуточку привстав на носках, нежно погладила его по щеке. - Уй, как плохо сегодня выбрился!

- Так крикнуть? - сверкая глазами, запальчиво спросил Демин. - Прямо сейчас, чтобы на весь этот лес, по всем самолетным стоянкам разнеслось: 'За-ре-ма!

Лю-би-мая!' - Она закрыла ему рот рукой, и он долго и жадно целовал её ладонь, чуть пахнувшую самолетным металлом и медью отстрелянных гильз.

- Уй, смотри, Николенька, - пророчествовала девушка, - нелегкое выпало нам счастье.

Магомедова оказалась права. Трудно им было скрывать свою близость на глазах у зорких людей, привыкших все замечать на земле и в воздухе. Кто-то увидел, как однажды с разлохмаченной прической, вся