Мы же не имеем права разделять боевые задания на трудные и легкие и тем более выбирать их по своему усмотрению. Это после войны, в мемуарах, можно будет оценивать.

- Или во второй твоей повести?

- Дай пока завершить хотя бы первую.

- А что? Уже осталось немкого?

- Совсем немного, Николай. Главы три, не больше, Я уже определил судьбы своих героев и подошел к развязке. Думаю, что закончу гораздо раньше, чем мы начпем штурмовать Берлин.

- Тогда по кабинам, - коротко произнес Демин, и это прозвучало как приказание.

Низкая кромка замутненного неба никак нe хотела подниматься. Прогревая мотор, Демин постепенно отпускал на ручке управления тормозную гашетку. Дождавшись, когда мотор ИЛа басовито зарс-ъел на максимальных оборотах, он привычным взглядом скользнул по приборам: бензин, давление масла, радиополукомпас - все в норме. Он вслушался в гул двигателя и удовлетворенно кивнул головой. Потом бегло осмотрел путь к взлетной полосе - на нем никаких препятствий. Тогда он убрял газ и стал постепенно отпускать тормозную гашетку. На широкой взлетной полосе - его машина сейчас стояла одпа. Чтобы создать большой угол на взлете в те секунды, когда надо было разбежаться по мокрому от дождя грунту, Демкн потянул на себя ручку управления, по хвост почти не поднял.

- Удав-тринадцатый, вам взлет, - донеслось с КП, и Демин очень плавно, разбрызгивая лужи, начал разбег. Метнулись назад зачехлэнные в канонирах самолеты, горбатая насыпь штабной землянки, узкие улочки Вышкува. На мгновение машина врезалась в облака задрожала скользкой неприятной дрожью. За плекситасом фонаря возник сырой клубящийся мрак. Трудно било вести шеститонный зеленый ИЛ-2, не зпдя земли но такому прибору, как радиополукомпас, Демип от&ея от себя ручку управления, опустил нос машипы, и тотчас же мрак поредел, в просветах облаков он увидел землю, исполосованную разбухшпми дорогами, дождевую воду в балочках и кюветах, серые маленькие хутора с пашнями и левадами, какими была богата Польша при Пилсудском и Мосьцицком. Они были уже совсем близко от Вислы и от липии фронта, когда Пчелинцев доложил:

- Нас догоняет четверка ЯКов, идут 'этажеркой':

пара выше нас, вторая - ниже.

- Отменно, - откликнулся Демин и тут же увидел, как два зеленых истребителя с красными звездами на коротких крыльях выскочили впереди его машины и, описав полукруг, набрали высоту стремительным боевым разворотом. 'Нашему бы 'илюхе' такую маневренность', - с завистью подумал Демин.

- Командир, мы над Варшавой пройдем? - раздался в паушппках голос Пчелинцева.

- Пройдем.

- Подойди поближе к центру.

- Это ещё зачем? Я город только с краешка зацеплю.

- Николай, я тебя очень прошу - пройди над центром. Мне нужно для повести посмотреть на Варшаву. Понимаешь?

- Чтобы тебя черт побрал, фантазер, - выругался Демин без всякой злобы.

- Пусть поберет, но только доверни, - засмеялся воздушный стрелок.

Все, что было связано с клеенчатой тетрадью и работой Пчелинцева над повестью, как-то магически действовало на Демина. 'Раз мы составляем карту расположения огневых средств, можно и доворотик к центру Варшавы сделать, подумал он. - Притом кто заметит? А истребителям, чтобы не ворчали, скажу, что получил дополнительную вводную', - и окликнул по радио ЯКи:

- 'Маленькие'! Делаем небольшой доворот на Варшаву.

- Удав-тринадцать вас понял, - совершенно спокойно ответил командир четверки сопровождения.

А Пчелинцеву действительно очень хотелось увидеть под крылом ИЛа центральную часть Варшавы, мосты через Вислу, описанные им в одной из глав повести. Однажды он видел их издалека. Ему показалось тогда, что фермы северного моста были разрушены, их арматура свисала вниз, и лишь мощные каменные быки поднимались из воды. У него даже фраза в этой главе была о том, что мост через Вислу с большой высоты напоминал огромную челюсть.

Демин превзошел все ожидания Пчелинцева. Он на бреющем промчался вдоль набережной Вислы и до того быстро развернулся над центром города, что зенитки пе успели дать ни единого залпа. Совсем близко Пчелинцев увидел пустые, обугленные остовы зданий, скрещение нескольких широких проспектов, постаменты памятников по-кладбищенски пустые площади. И мосты он просмотрел хорошо. Даже успел просчитать на северном количество взорванных пролетов. Этот мост действигельно был похож на обнаженную челюсть.

- Спасибо, Коля, - поблагодарил Пчелинцев летчика, но тот не отозвался, поглощенный пилотированием Лишь минуту спустя услыхал сержант его голос сухой и требовательный:

- Идем в заданный квадрат. Возьми карту все зенитные точки отмечай и за воздухом, за воздухом повнимательнее!

Пчелинцев положил на колени планшет достал двуцветный красно-синий карандаш. 'Тринадцатая' шла уже под самой нижней кромкой облаков. На бреющем так как они летели над Варшавой, было куда безопаснее вражеские зенитки не открывали группового огня зная что на такой высоте самолет малоуязвим. Сейчас же зенит ки поставили на их пути целую завесу, и только умелый маневр Демина спасал машину от поражения Пчелиштрп видел светло-красные вспышки на земле; в балочках и на бугорках, на лесных опушках и даже в пустых пачбп тых домах - где только не маскировали свои зенитные точки фашисты! Он старательно наносил на карту маленькне синие крестики и так этим увлекся что с опозданием осмотрел в очередной раз серое пространство за высоким килем ИЛа. В этом пространстве, ещё минуту назад совершенно чистом, шла пара 'мессершмиттов'.

На фюзеляжах зловеще желтели намалеванные питонн 'Удетовцы', - подумал Леня и, бросив планшет, схватился за холодный металл турели. Ствол пулемета пови пуясь его руке, медленно опустился вниз. Расстояние между более скоростными 'мессершмпттами' и хвостом штурмовика быстро сокращалось. Пчелинцев уже отчетливо видел вражеские машины - патрубки моторов, диски вращающихся виптов. Один из 'мессершмиттов' чуть приотстал и взмыл.

'Будет прикрывать атаку, - тоскливо подумал Леня, - оставшийся за хвостом откроет огонь'. И, словно подтверждая это, второй истребитель вплотную пристроился к ИЛу, пристроился так, что Пчелинцев не мог его достать огнем крупнокалиберного пулемета. Леня несколько секунд видел за плексигласом фонаря худое, полошадиному вытянутое лицо немца, застывшую гримасу улыбки.

'Где же наши ЯКи?' - взволнованно подумал Леня, но, поглядев вправо и влево, увидел, что одна наша пара дерется с четверкой 'мессеров', а другая еле-еле отбивается от шести. Гитлеровец, ухмыляющийся из кабины своего истребителя, снова приотстал и прильнул к прицелу. И тогда Пчелинцев отчаянно закричал по СПУ:

- Командир, пятнадцать вправо, десять метров выше!

Еле-еле успел Демин выполнить это требование стрелка. 'Тринадцатая' набрала высоту, и трасса с 'мессера'

скользнула под её животом. Но через минуту 'питон'

опять появился в хвосте. Леня в кольце прицела увидел желтый 'кок' 'мессершмитта' и дал длинную трассу.

От правой плоскости немецкого самолета полетели куски обшивки. Леня снова стал наводить черный ствол своего пулемета, но нажать на спуск не успел. Белый ослепляющий свет возник у него перед глазами. В грудь больпо ударило, и ремни на сиденье туго натянулись. Ему показалось, что на этом жестком сиденье воздушного стрелка он поднимается высоко-высоко, как на огромных незримых качелях. И когда высота эта достигла предела и качели должны были ринуться вниз, пришла боль, острая и мгновенная. Пушечной очереди 'питона' он так и не услыхал. Сырая земля осенней Польши, тянувшаяся за хвостом 'тринадцатой', стала размываться и бледнеть. Дыбились дороги и леса, домики какой-то деревушки наскакивали друг на друга, как при землетрясении, и седое пасмурное небо заволакивало все это непроницаемым месивом тумана.

- Командир, я ра!.. - теряя сознание, прокричал Пчелинцев.

Сквозь убаюкивающий гул мотора 'тринадцатой'

до слуха стрелка донесся оглушающий голос: