С этими словами Григорий Ефимович закрыл дверцу и поплелся обратно к дивану.
– Стоп! – внезапно сказал он сам себе. – Однако для утра это, пожалуй, чересчур крепковато. – Он с сомнением посмотрел на бутылку виски, зажатую в руке, и спросил у нее: – Что будем делать, дружище?
Бутылка хранила молчание.
Григорий Ефимович задумчиво поскреб в затылке, и взгляд его прояснился – выход из затруднительной ситуации нашелся сам собой. Минуту спустя журналист уже стоял у холодильника и смешивал в стакане виски и содовую, особенно налегая на виски.
– Ну вот теперь полный порядок! – сказал себе Григорий Ефимович, но насладиться результатами своего титанического труда не успел. Где-то в недрах комнаты запиликал телефон.
Журналист поставил стакан на холодильник и отправился на поиски попискивающего злодея, приговаривая на ходу: «Черт! Куда я мог его засунуть?»
Телефон обнаружился под диваном. Как он туда попал – неизвестно.
Попыхтев и раскрасневшись, Григорий Ефимович, достал-таки из-под дивана зловредную штуковину и, нажав на кнопку, приложил ее к пылающему уху.
– Алло, – раздался в трубке мужской голос, – Григорий Ефимович, это ты?
– Допустим, – ответил журналист. – А с кем я говорю?
– Это твой старый приятель, Денис Грязнов. Помнишь такого?
– Я не знаю человека с таким именем, – отрезал журналист. – Видимо, вы ошиблись.
Он с тоской посмотрел на стакан с желтоватой жидкостью, оставленный им на холодильнике.
– Гриша, кончай валять дурака, – рявкнула трубка ему в самое ухо.
Григорий Ефимович поморщился.
– Я вешаю трубку, – сказал он. – Перезвоните как-нибудь в другой раз.
– Когда?
Журналист подумал и сказал:
– В следующем году. Пока.
– Ну что ж, – ответствовала трубка, – если ты согласен лишиться бутылочки отличного канадского виски, которую я держу в руке...
– Денис, ты, что ли?! – внезапно узнал старого приятеля журналист. – Черт возьми, сколько лет, сколько зим! Ты где скрываешься?
– Да я-то на месте. А вот тебя что-то давно не было видно на горизонте.
– Да. Извини, – сказал смиренным голосом Григорий Ефимович. – Сам понимаешь – работа. Сегодня здесь, завтра там. Замотался совсем.
Журналист вновь посмотрел на забытый стакан и тяжело вздохнул.
– Да, – сказала на это трубка. – Вижу, тяжело тебе приходится. Ну и где лучше: «здесь» или «там»?
– Нигде, – ответил Григорий Ефимович. – Помнишь, как у Бродского: «Скучно жить, мой Евгений. Куда ни странствуй – всюду жестокость и тупость...» Вот и у меня так же. Куда ни приедешь – всюду одно и то же дерьмо.
– Так, – сказал Денис. – Теперь понятно. Вижу, ты еще не успел опохмелиться. Ладно, перезвоню через пять минут. Управишься?
Григорий Ефимович оскорбленно хмыкнул:
– Ты меня неправильно понял, старик. Но кое-что я действительно сделать не успел. Жду через пять минут. Пока.
Журналист положил телефон на диван и проворчал с притворным гневом: «Ох уж эти мне сыщики. Все- то они знают».
Через пять минут, когда Григорию Ефимовичу значительно полегчало, а стакан с виски и содовой был пуст, телефон зазвонил вновь.
– Слушаю, – сказал журналист пободревшим и подобревшим голосом.
– Гриш, помнишь то дело, с которым ты ко мне обращался?
– Конечно, старина! Такое не забывается. Я очень тебе благодарен.
– А помнишь, что ты мне сказал, когда все было закончено?
– Конечно! Я сказал тебе: «Вот тебе, Денисыч, деньги. Расплатись со своими ребятами. И никого не обидь».
– А еще?
Григорий Ефимович задумался:
– Убей меня бог, Денис, но не помню.
– Ты сказал: «Вот тебе, Денисыч, деньги. Но я перед тобой в неоплатном долгу». И добавил...
– Если понадобится моя помощь – обращайся, – закончил за него журналист. – Прекрасно помню! Мог бы и не напоминать. Значит, время настало. Так я должен понимать?
– А у тебя есть возражения?
– Что ты, старина. Всегда рад помочь старому другу. Что случилось?
В трубке помолчали и вслед за тем тихий, ясный голос старого приятеля спросил:
– Ты ведь когда-то работал на радио «Свободная волна»?
Григорий Ефимович Штейн действительно был когда-то сотрудником радиостанции «Свободная волна». Много воды утекло с тех пор, забылись былые обиды, но старый журналист до сих пор вспоминал те годы как одни из самых лучших в своей жизни. Хорошее было время, веселое.
Штаб-квартира радиостанции находилась тогда в Баварии, в славном городе Мюнхене. Эмигрировавший из Советов Гриша Штейн жил всего в нескольких кварталах от офиса, который занимала «Свободная волна». Поэтому не было ничего странного в том, что в конце концов судьба занесла его именно в эти пенаты и сделала из него профессионального журналиста-«говоруна» (как в шутку называл себя сам Штейн).
Работа на радио Григорию нравилась. Он вел передачу «Журналисты за круглым столом» и получал от этого большой кайф. По долгу службы Штейну приходилось встречаться с интересными людьми, всегда быть в курсе событий, ездить в постоянные командировки – а это было именно то, о чем сын учителя и медсестры Гриша Штейн мечтал с детства.
Однако несколько лет назад все изменилось. Может быть, пришло наконец понимание того, что не все светлые и славные на вид личности, называющие Григория другом и хлопающие его при встрече по плечу, являются такими же светлыми внутри.
Однажды утром Гриша Штейн проснулся и понял, что сволочи обитают не только где-то там, далеко за семью границами, но и здесь – рядом с ним. И многие из этих сволочей – его давнишние друзья и коллеги. Он понял, что жизнь, которую ведут они (да и он сам), полна не романтики, как это ему представлялось до сих пор, а скорее наглого, неприкрытого скотства.
Так для старого журналиста закончилась работа на радио. Без куска хлеба он, конечно, не остался: помогли старые связи. Да и имя у него к тому времени в журналистских кругах было уже довольно громкое. Новая работа нашлась быстро, и доход она приносила ничуть не меньший, чем прежняя.
С Денисом Грязновым судьба свела Григория Штейна около двух лет назад. Дело в том, что – несмотря ни на что – журналист продолжал любить Россию. Как только рухнул «железный занавес», он тут же собрал вещи и отправился в Первопрестольную. Пока что в качестве журналиста. Побывав один раз, остановиться он уже не смог. Для человека, чья работа – события и новости, Москва была просто профессиональным раем. Здесь постоянно что-то происходило. Рушилась старая идеология, появлялись новые политические силы, власть в стране переходила из рук в руки. Наблюдать за всем этим со стороны было для Григория невыносимо. Он хотел сам участвовать в истории, быть не простым наблюдателем, а участником событий.
Со временем журналист Штейн прикупил себе в Подмосковье небольшую дачку. Зимой и осенью Григорий жил в Мюнхене, в своей собственной квартире, но весну и лето неизменно проводил здесь – среди «березок средней полосы».
В одном из московских ресторанов, в которые Штейн наведывался каждый раз, когда выезжал в город – а случалось это чаще всего по понедельникам, – Григорий познакомился с небесным созданием в лице ослепительной блондинки Наташи. После нескольких бокалов полусладкого шампанского Григорий Ефимович
