– Времени в обрез, – отрезал Меркулов.

Он стянул с шеи бабочку, вынул из кармана платок, открыл ящик стола и швырнул все это туда с таким видом, словно запирает в камере особо опасного преступника.

– Слава богу, – облегченно сказал Турецкий, вытирая со лба воображаемый пот. – Узнаю старину Костю. А то у меня уже начал образовываться комплекс. Я даже начал подсчитывать, сколько придется отстегнуть из зарплаты на бабочку и смокинг. Тоже ведь хочется выглядеть культурным человеком.

– Дело, Саня, не в бабочке и не в смокинге, а в том, что у человека здесь... – Меркулов выразительно постучал себе пальцем по лбу. – И здесь. – Он приложил ладонь к сердцу. – Ну пошутили, и будет. Я тебя не трепаться сюда звал.

– В этом я не сомневаюсь, – кивнул Александр Борисович, поудобней устраиваясь в кресле.

– Ну, – прищурился Меркулов, – давай рассказывай. Как там у нас дела с Шустовым и его веселой командой?

– Нормально. Житинский дал подробные показания. Не сказать, чтобы от них было много пользы, но все-таки... Слушай, а кофе у тебя здесь наливают?

– Ты мне зубы не заговаривай. Говоришь – дела идут отлично и тут же – пользы от Житинского никакой. Может разъяснишь?

Турецкий улыбнулся.

– О'кей, как говорит наша продвинутая молодежь. Дело в том, что сегодня утром Зелек Александрович Шустов подписал признание. Узнав об этом, Леонидов тоже решил заговорить. Ремизов еще держится, но это уже неважно.

– Он до сих пор в госпитале?

Турецкий кивнул.

– Да. Похоже, парень на всю жизнь останется калекой. – Александр Борисович покачал головой. – Видел бы ты его лицо, когда он улыбается. Бр-р.

– Что, так страшно?

Александр Борисович вздохнул:

– Не то чтобы он стал уродом, но красавцем его уже явно не назовешь. Впрочем, больших сожалений я по этому поводу не испытываю.

Меркулов откинулся на спинку стула и взъерошил волосы.

– Ну что ж. Значит, дело близится к концу?

– Я бы сказал – дело вошло в завершающую стадию. Незаконное обогащение, укрытие налогов – во всем этом Шустов признался. Правда, большую часть вины он пока пытается переложить на сутулые плечи Юлия Семеновича Леонидова...

– Ну это само собой, – махнул рукой Меркулов. – Как думаешь, Ремизов заговорит?

– Черт его знает. Мне кажется, он до сих пор не вышел из шока.

– То есть?

– Ну как тебе сказать... Лежит на кровати и целыми днями смотрит в потолок. Такое ощущение, что ему уже все равно – будет он жить или нет. Он и не говорит-то не из-за упрямства, а просто потому, что ему глубоко на все наплевать.

– Н-да... Как ты сказал, это уже действительно неважно. Кстати, что говорят эксперты?

– По поводу находок в квартире братьев Ремизовых? Частицы крови на замшевом пиджаке Кирилла принадлежат Доли Гординой. Это показал анализ ДНК. Видимо, в момент выстрела Ремизов проходил слишком близко от своей жертвы, и несколько капель крови попали ему на рукав. Но капли были настолько мелкие, что он их и не заметил. Идем дальше. Волоски, обнаруженные на парике, найденном в урне, как мы и предполагали, принадлежат Кириллу Ремизову. Это, как ты понимаешь, стопроцентная улика.

Турецкий расстегнул верхнюю пуговицу рубашки:

– Черт. Жарко тут у тебя. Починил бы кондиционер, что ли...

Меркулов виновато улыбнулся.

– Надо бы, конечно. Да все руки никак не дойдут. Так что, Шустов подтвердил, что Гордина, Баскакова и Сац были убиты по его прямому распоряжению?

– Он сознался в том, что был посредником. А приказы о ликвидации он якобы получал сверху – от Леонидова.

– Понятно, – кивнул Константин Дмитриевич. – А Леонидов, естественно, отпирается?

– Угадал, товарищ генерал. Он взял на себя ответственность только за убийство Ефима Виленкина, кассира черной кассы. Даже указал приблизительное место его захоронения.

– Даже так? – Меркулов нахмурился. – И что, ищут?

– Ищут, Константин Борисович. Радиус поисков слишком большой. Но если Виленкин действительно там – его найдут. Убил кассира так же, как и Гордину, Баскакову и Саца, Кирилл Ремизов. Хоронили Виленкина втроем. Глубокой ночью.

Меркулов присвистнул:

– Надо же. Прямо как в фильме ужасов. И ведь не побрезговали запачкать руки.

– Побрезговали бы. Только им некуда было деваться. По словам Леонидова, убивать Виленкина они не собирались. Просто посчитали, что он их шантажирует, и пытались выбить из него признание: дескать, с кем, как и почему... Но тут Ремизов переусердствовал.

– Ясно, – кивнул Меркулов. – Ну что ж, дело действительно движется. По крайней мере, эти трое добрых молодцев сядут всерьез и надолго.

Турецкий кивнул:

– В этом можете быть уверены, Константин Борисович. Я об этом позабочусь...