Народу на площади было полно, в особенности молодежи. Однако попадались и вполне зрелые люди. Кто-то сидел на скамейке и потягивал пиво, кто-то лениво прогуливался, что-то насвистывая себе под нос и глазея на кремлевские стены.

Ее всегда удивляло, откуда в разгар буднего дня берется столько бездельников? Складывалось впечатление, что в Москве люди не работают, а только и делают, что шляются по кафе, пьют пиво и совершают шопинги. Хотя чего удивляться, подумала она, Москва огромный город, и на восемь миллионов жителей всегда отыщется несколько сотен тысяч тех, для кого жизнь – сплошной и бесконечный праздник. Как там у Хемингуэя? Париж – это праздник, который всегда с тобой? То же самое можно сказать и о Москве. А если добавить к этому десятки, а может быть, даже сотни тысяч приезжих...

– Привет, – произнес у самого ее уха густой, хрипловатый баритон.

Женщина вздрогнула и подняла лицо.

Высокий парень с широченными плечами пожимал руку пожилому мужчине, не обращая на нее никакого внимания.

Пожилой поднялся, и оба мужчины удалились.

«Дорогая моя, у тебя паранойя, – сказала себе женщина. – Успокойся. Ты уже не маленькая. А то ведь так недолго и с ума сойти».

Однако, несмотря на все доводы разума, волнение осталось. Сидеть просто так было невыносимо. Нужно было скорее чем-нибудь себя занять.

Женщина сунула босые ноги в туфельки, взяла портфель и поднялась со скамейки. Подумала мгновение, не вернуться ли домой, но тут же обозвала себя трусливой дурой и, решительно тряхнув каштановыми прядями, направилась к подземному переходу.

По сравнению с улицей в переходе было прохладно и мрачно. «Прямо как в склепе», – подумала женщина и усмехнулась. В отличие от площади, людей здесь было немного.

Она огляделась по сторонам, и взгляд ее упал на газетный киоск. «А почему бы и нет?» – подумала женщина и двинулась к нему.

Посмотрела на выставленные в витрине киоска газеты и журналы, сунула руку в карман, достала мелочь. Посчитала. Хватало на пару газет.

– Вы берете? – обратился к ней невысокий худощавый паренек в круглых очочках, с реденькой бородкой и всклокоченными волосами. По виду типичный студент.

– Разумеется, – недовольно проворчала женщина, окинув его таким взглядом, что паренек смущенно поежился.

Он виновато улыбнулся и тут же отошел в сторону, уступая ей место у окошка.

Женщина хмыкнула и, наклонившись к окошку, произнесла:

– Будьте добры, «Версию» и...

Договорить она не успела. У нее за спиной раздался легкий хлопок.

Брызнувшая фонтаном кровь залила стекло киоска. Женщина покачнулась и медленно сползла на цементный пол.

Стоящая рядом торговка с охапкой легких блузок в руках повернула голову и, увидев лежащую на полу женщину, энергично перекрестилась.

– Эй! – окликнула она. – Эй, девушка!

Проходящий мимо седой мужчина остановился.

– Что это с ней? – спросил он у продавщицы блузок. – Обморок? – Подошел чуть ближе. – Да нет, не похоже.

Паренек в очочках страшно побледнел, попятился назад, чтобы не наступить в расплывающуюся по полу лужу крови, поднял глаза на седовласого и тихим, дрожащим голосом сказал:

– В нее стреляли.

– Кто стрелял? Когда? – не понял седовласый.

– Я не знаю, – пролепетал парень. – Вы что, не видите? – Голос его сорвался на хриплый шепот: – У нее из головы... кровь.

Скрипнула дверца. Молоденькая белокурая продавщица вышла из газетного киоска и в растерянности остановилась перед лежащим телом. Левая щека продавщицы была испачкана кровью. Она явно была в шоке. Еще несколько человек из прохожих остановились перед лежащей женщиной и, не зная, что предпринять, изумленно уставились на расплывающуюся по цементному полу вязкую багровую лужу.

Парень в очочках присел рядом с женщиной на корточки. Робко заглянул ей в лицо и в ужасе отшатнулся. Затем повернулся к торговкам и произнес нервным, срывающимся голосом:

– Позовите милицию! Она мертва!

Какой-то подросток, вертевшийся рядом, бросился исполнять приказание.

Он пулей пронесся по ступенькам, ведущим вверх. Выбежав на улицу, огляделся и со всех ног кинулся к зданию Государственной думы, где приметил двух милиционеров в голубых рубашках.

Тем временем студент поднял с пола кожаный портфель женщины. Повернувшись ко все еще не пришедшей в себя публике спиной, он открыл портфель, лязгнув позолоченными замочками, что-то быстро оттуда достал и засунул во внутренний карман пиджака.

Затем поднялся с корточек и, бросив через плечо: «Я за „скорой“», быстрыми шагами двинулся к выходу, в сторону Тверской улицы.

Возле тела стал собираться народ.

– Что такое? – спрашивали те, кто стоял позади. – Что дают?

– Убили! – отвечали им.

– Кого убили?

– Да вот же, женщину. Не видите, что ли?

Продавщица газетного киоска приложила ладони к забрызганному кровью лицу и зарыдала.

Из толпы вывернулась какая-то тетка с красным, испитым лицом и крикнула:

– Я видела! Я видела, кто убил! Крепкий такой. В пиджаке. Туда пошел. Туда! – Она махнула рукой в сторону выхода на улицу и добавила: – А пистолет в руке нес!